«Корабли мысли»

Лето. Я в деревне. Бывала тут с малолетства. C перерывами, конечно. Родина отца, дедушки-бабушки, тетей-дядей – как неослабевающий корневой магнит.
В кладовке обнаруживаю две стопки книг, перевязанных бечевкой. Твердый переплет, многостраничные фолианты выпуска советских времен. Узнаю в этих бумажных кирпичиках часть своей городской библиотеки. Когда-то я отобрала книги, и отец привез в дом своей сест­ры-учителя, моей тети.
Папы фронтовика уже нет. Нет и тети Анны. Но книги – вот они. Развязываю стопку с волнением. Начинаю изучать «клад», ну, прямо как археолог. Понимаю: передо мной известные предметы – книги. А ощущение, как от находки древних манускриптов. Лет 20-30 тому назад, когда отбирала их, ничего неестественного не чувствовала. А теперь в деревенском доме, где давно живет только тишина, эта бумага с печатными знаками, сброшюрованная в объемные слитки,

словно древние ископаемые. Книга как культурное понятие, как объект человеческой деятельности за довольно короткий период будто растворилась во времени. Ее вытеснили новые электронные носители слова. Называют их гаджитами. Вдали от суетного города в старом деревенском доме эти эпохальные перемены ощущаются особенно остро.
Книги разложены. Все они прочитаны еще тогда. Но погружаюсь теперь в каж­дую из них словно в оздоровительную среду. Вот она, сила классической литературы! Выверенный слог, обстоятельное бытописание, многогранная речь, законченность мысли, образные обороты речи… Читаешь и учишься говорить. Да, это прописная истина.
От чтения отрывает звонок по мобильному телефону. Звонок знакомца был деловым. По окончании разговора меня осенило: я подарю эти книги его семье. В ней, кроме родителей, трое детей. Старший – учащийся областного технического лицея. Ему лет 15-16. Мальчишка может выб­рать из этих стопок что-то для себя занимательное. А там и девочки подрастут – загорелась я, окрыленная своей благородной идеей. Пусть в их доме заводятся книги, пусть приобщаются к мировой культуре. Сказал же чешский педагог ХVII в. Ян Коменский: «Книга – инструмент насаждения мудрости».
При встрече ответ знакомца мое предложение обрушил в минуту:
– Витька не будет читать. Он книг не читает. Зачем книги, если есть интернет в смартфоне, с которым он спит.
– А учебники? – удивилась я.
– Это не книги, – был ответ.
Знакомцу такое положение вещей не то чтобы по душе, но он безнадежно машет рукой: бессилен изменить ситуацию.
Я немного знакома с Витькой. Приятный молодой человек. Его постоянный естественный вид – не выспавшийся. Понятно – юность. Облит душистым парфюмом (подарок мамы). Этот запах и его количество на мальчишке вызывает у меня приступ кашля, однако главное – девочкам нравится. Про подружек, про их вкус у меня ни доли сомнения. Но это – тема другого разговора. На повестке – книги.
Решаю выборочно познакомить папу с художественной литературой. Так сказать, поближе.
– Вот, смотри, – осторожно , но по-деловому начинаю я, – не предлагаю же сборник Юрка Гаурука «Выбраныя пераклады». Во-первых, книга подписанная. Подарок за активное участие в ХХХV студенческой научной конференции.
И вправду не представляю, чтобы Витьку заинтересовала поэзия Гюго, Гейне, Шилера, Пушкина, Брюсова, Есенина. Другое дело – «Путешествие Лемюэля Гулливера» или «Дом на дюнах» и «Владетель Баллантрэ» Д. Свифта. Романы и повесть – дежурное чтение для юношей. Да и не только для них.
– А вот еще, – ускоряюсь я, видя, как будто от зубной боли начинает морщиться лицо знакомца. – Наш прозаик Петр Иванович Шамякин. В книге «Тревожное счастье» пять его повестей. Обрати внимание, книга вышла в 1969 году. Она уже артефакт. Такие издания со временем могут вырасти в цене. Дочь Шамякина принимала у меня в университете экзамен по белорусской советской литературе. Чем-то она меня подцепила: помнится, все требовала вспомнить какую-то важную деталь из повести отца. Ну, берешь Шамякина?
– Нет. Витька не будет читать толстую книжку.
– А вот потоньше. Из французской исторической реальности. «Приключение Сен-Мар» или « Заговор во времена Людовика ХIII». Книга в глянцевой обложке, хорошо издана нашим издательством «Мастацкая лiтаратура» в 1990 г. Тоже историческое издание.
Но и этот роман был отверг­нут.
– А, может, Витька проявлял интерес к более поздней истории? – делаю очередной заход. – Вот классик И.И. Лажечников – «Басурман» про Ивана III, который отбросил татарское иго.
Знакомец отрицательно покачал головой.
– Я не предлагаю один из четырех томов собрания сочинений Алеся Адамовича. А между тем, тут «Хатынская повесть», «Война под крышами», «Сыновья уходят в бой». Знаешь, чтобы зваться культурным белорусом, надо бы все это прочесть.
Со словом «культура» я явно перебрала. Кроме саркастической улыбки, оно ничего не вызвало у знакомца.
– Ладно, – рискнула еще раз – возьми что-нибудь из вечной классики: Бунина, Паустовского, Мамина-Сибиряка. Или вот: Стивенсон, Филдинг, Дангулов, Кочетов, Пильняк…
И уже почти нарываясь на грубость, раскрываю первый том сборника «Прометей» из серии «Жизнь замечательных людей».
– Тут даже исторические анекдоты есть. И очень много любопытных фотографий.
Знакомец прерывает на полуслове:
– Я же сказал: не будет он читать. Сов­ременные дети не читают книжек. И повторил по слогам: не чи-та-ют.
Возможно, учить читать мировую классическую литературу в 15 лет поздновато, однако никогда не поздно начинать благое дело. Хотя бы затем, чтобы Витьки, став отцами, совершали эту воспитательно-образовательную работу по отношению к своим детям, когда те лежат еще поперек лавки. Фрэнсис Бекон, анг­лийский философ периода позднего Возраждения, высказал красивую мысль о книгах, назвав их «кораб­лями мысли, странствующими по волнам времени и бережно несущими свой драгоценный груз от поколения к поколению».
Я все-таки верю: вернутся времена запойного чтения классической литературы. Потому что мысль о том, что история книги – наиболее полное и всестороннее выражение культуры – мне абсолютно понятна и близка. И не мне одной.
Из собственных наблюдений.
В вагоне метро девушка стоит с книжкой Ремарка. Читает.
В троллейбусе молодая женщина, сидя у окна, пропустив свою остановку, уткнулась в томик Ахматовой. Читает.
В зале ожидания кричевского железнодорожного вокзала девушка с открытой книжкой Горького. Читает.
Городское кафе. За столиком с чашкой кофе юноша. В руках том Байрона на анг­лийском. Читает.
В вагоне поезда молодая мама пытается угомонить капризного малыша предложением почитать сказку. Тот не сразу, но все же прильнул к маминой руке. Слушает. Мама читает.
На пляже рядом немолодая супружеская пара с журналами «Роман газета». В руках мужчины роман Д. Волкогона за 1991 г. о Сталине «Триумф и трагедия». У женщины – А. Рыбаков за 1989 г. «Дети Арбата». Перечитывают.
Наталия Попель, журналист.

#Дзень_беларускага_пісьменства2020