Грязные общаги, наркотики и зависть. Эксклюзивное интервью с музой Кельвина Кляйна об изнанке модельной сферы
Наш журналист в США Алиса Ксеневич встретилась со звездой подиума и музой бренда Calvin Klein, чтобы узнать всю подноготную модельного бизнеса. Вышло откровенно и интересно.
В 14 лет Кейт Кондас из города Дебрецен выиграла национальный конкурс моделей в Венгрии. В то время Кейт стеснялась своего высокого роста и худобы, мечтала связать свою жизнь с литературой или спортом (девушка профессионально играла в гандбол). После победы в конкурсе ей стали поступать предложения работы на подиумах Парижа, Токио, Милана, Лондона… Так, из не самой популярной девочки в классе Кейт вдруг стала одной из самых востребованных моделей в мире.
— Как ты воспринимала свою внешность, будучи подростком?
— Я была самой худой и высокой в классе. Не скажу, что меня травили, но близко к этому. Тогда в моду вошли девушки с выраженными формами, мальчики интересовались теми, у кого была грудь, попа, и в мою сторону не смотрели. Да и я не особо интересовалась мальчиками. Большую часть свободного времени тренировалась, учила языки.
После победы в конкурсе, за пару недель до начала учебного года — я собиралась идти в 10-ый класс — мне позвонили из агентства и сказали, что для меня есть работа в Нью-Йорке. Я сразу сказала: «Да!». Взяла с собой тетради, учебники. Родители поставили единственное условие: «Ты можешь работать моделью, если у тебя будут хорошие оценки, и ты закончишь год на «отлично». Это условие я выполнила, но пришлось перевестись на домашнее обучение.
Одна ванная на 8 человек
— Я сразу влюбилась в Нью-Йорк, меня волновало и захватывало все! У меня на тот момент не было смартфона, и, чтобы ориентироваться в пространстве, я пользовалась обычной бумажной картой. Часто я терялась, и приходилось просить помощи у прохожих, — так я постепенно снимала языковой и психологический блок, училась понимать носителей языка, который очень отличался от того, который я учила в школе по учебникам.
Агентство поселило меня в Бушвике, — в то время этот район Бруклина считался довольно опасным и производил впечатление гетто. Вместе со мной в трехкомнатной квартире жило еще семь человек — шестеро парней и девушка. В комнатах стояли двухъярусные кровати. На всех была одна ванная. А теперь представьте, каково собираться утром на кастинг, дожидаясь своей очереди в ванную. Делить кухню с фактически подростками, которые до этого жили с родителями, и имеют разные представления о чистоте и порядке.
В кухне было так грязно, что я брезговала там не то что готовить, находиться. Поначалу пробовала за всеми убирать, но потом мне это надоело, — все равно моих усилий никто не замечал и порядок не поддерживал. Я попросила агентство заселить меня в другую квартиру.
На мои претензии сказали, что если я буду жаловаться, то посадят меня на обратный самолет в Венгрию. Несмотря на то, что парни-модели были неряшливы в быту, они относились ко мне, как к младшей сестре. Мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения и следим друг за другом в инстаграме.
— Сколько ты тогда зарабатывала?
— В первый год я нарабатывала связи — встречалась с фотографами, дизайнерами, стилистами, кастинг-директорами. Ни один рабочий день не был похож на другой. Расписание я узнавала утром, когда приходило письмо из агентства. В индустрии моды все очень непредсказуемо, ты никогда не знаешь, будет у тебя сегодня выходной или с пяти утра до ночи ты будешь бегать по кастингам и съемкам. Соответственно, я никогда не могла планировать что-то наверняка. С утра мне могли сказать — сегодня у тебя выходной! И вот, только я расслабилась, забралась на диван в пижаме с книжкой и кружкой чая, как мне звонят и срочно просят явиться на кастинг. Готовиться к ним особо не нужно, — главное, чтобы выглядела свежо и волосы были в порядке. Макияж во время кастинга исключен.
— Не секрет, что у моделей особые взаимоотношения с едой. Тебе приходилось сидеть на диетах, чтобы отвечать определенным требованиям?
— Действительно, у моделей, как и у балерин, существуют жесткие ограничения по весу. Вес не должен превышать значение равное цифре «рост минус 120». У меня всегда был недобор — повезло с метаболизмом. Знаю девушек-моделей, которые, стремясь удерживать фигуру в определенных параметрах, отграничивают себя в еде, не вылезают из спортзала, страдают анорексией и булимией. Но знаю и тех, кто по ночам тусит в клубах, курит, выпивает, пожирает фастфуд, не занимается спортом, и при этом у них — ни единого прыщика, ни одной ямочки от целлюлита, густые и блестящие волосы.
— То есть модели так же, как и простые смертные, завидуют внешности других женщин, страдают от комплексов…
— О, да! Что мы транслируем наружу — уверенность в себе. Это наша профессиональная задача. Означает ли это, что мы на самом деле уверенны в себе и считаем себя неотразимыми? Нет, конечно! Мы работаем по принципу «fake it until you make it». Выдаем на камеру то, что от нас требуется, и в журналах все это выглядит круто, но, на самом деле, никто не сравнится с моделью по количеству комплексов.
Мы очень неуверенны в себе, потому что постоянно сталкиваемся с отказами в процессе кастингов. Под определенный проект/видение ищут нужный типаж, и, если нужна рыжая девушка с бледной, веснушчатой кожей, то брюнетке ловить нечего. Ты же начинаешь гонять в голове: может, дело в моих бедрах? Может, у меня нос длинный? Может, если бы у меня была лучше кожа, я бы получила эту работу? Иногда бывает так, что тебя наняли для работы на фэшн-шоу. Тебе уже сделали макияж и прическу. Ты в полной готовности выйти на подиум. И тут подходит дизайнер показа и говорит, что решил отказаться от этого конкретного образа — и ты уже не часть показа. Тебе ничего не заплатят, разумеется. Тебя сразу отправляют домой. Это очень болезненно, и то, что может сломать тебя. Мы ищем причины в том, как мы выглядим, вместо того, чтобы сказать: «Окей! Я не могу быть идеальной для всех и каждого».
— Когда тебе впервые предложили наркотики?
— Мне было 16 лет. К счастью, я из семьи, где родители говорят с детьми, в том числе, и о наркотиках. Когда ко мне в клубе подошли и предложили наркотик, моей естественной реакцией было сказать «нет».
В юном возрасте легко поддаться соблазну, особенно, когда находишься вдали от родителей, и все как будто может сойти с рук. Никто не проверит, во сколько и в каком состоянии ты вернулась домой из клуба.
Поэтому многие модели подсаживаются на запрещенные вещества. Нюхают кокаин даже во время фотосессий. Доступ к наркотикам, алкоголю есть всегда. Особенно у тех, кто тусуется в клубах за столиками промоутеров. В Нью-Йорке промоутеры зарабатывают от сотни долларов за каждую приведенную в клуб модель. Начинающие модели рады потусоваться и не понимают, что весь этот бесплатный алкоголь, ужины, не просто так. Что на их телах зарабатываются деньги.
Топ-промоутеры (часто сами бывшие модели) снимают квартиры для моделей, который могут жить там бесплатно с единственным условием — каждую ночь посещать определенные клубы, создавая «качество» их контингента. Промоутеры поджидают моделей на выходе с кастингов недели моды, предлагают сходить на ужин в фешенебельный ресторан, а потом в «самый горячий» ночной клуб в городе. Молоденькие девочки и парни ведутся на это, и их можно понять. Дело в том, что начинающие модели в НЙ не так много зарабатывают.
— Из чего складывается заработок модели в Нью-Йорке?
— Агентство выдает моделям так называемые «карманные деньги», которые в моем случае составляли 100 долларов в неделю. На эти деньги нужно было как-то питаться, покупать проезд на метро. Я не хотела рассказывать своим родителям, что часто сижу без денег. Частенько обедала в Макдональдсе, потому что там я могла поесть за 5 долларов, а в каком-нибудь салат-баре пришлось бы отдать за обед как минимум 15.
Деньги, которые я зарабатывала, участвуя в фотосъемках и на фэшн-шоу, переводились на счет агентства. Из этой суммы они вычитали свою долю — 20%, плюс все расходы на мое проживание, транспортные услуги (авиаперелеты), карманные… В лучшем случае у меня оставалось 30% от заработанного. В год выходило около 50 тысяч долларов, что ниже средней зарплаты в Нью-Йорке. В какие-то сезоны я зарабатывала больше, в какие-то — меньше. Приучила себя откладывать деньги, чтобы можно было продержаться в периоды без работы.
— Тебе дарят одежду после показов?
— Действительно, иногда с моделями расплачиваются одеждой за показ. Но это не те наряды, в которых она ходила по подиуму, а вещи из старых коллекций, которые бренд присылает на адрес агентства, и уже агентство выдает нам «зарплату», причем мы не можем выбрать ни фасон, ни размер, ни цвет… Что дали, то дали. Ты не можешь попросить вместо одежды деньги. Если говорят «заплатят одеждой», значит заплатят одеждой. Съемки для модных глянцевых журналов тоже не сулят огромных заработков. Чем известнее журнал, тем меньше вероятности, что тебе заплатят.
Самые известные из них — «Vogue», «Harper's Bazaar» часто предлагают работать бесплатно или почти бесплатно, «за престиж». В модельном бизнесе есть деление на «money jobs» (реклама, каталоги, и так называемая интернет-коммерция) и «high fashion jobs» (съемки для модных журналов, показы). Съемку в «Vogue» — 250 долларов. Фэшн-шоу уровня New York Fashion Week, London Fashion Week — от тысячи до трех тысяч за показ.
— Твоя первая большая покупка?
— Я мечтала, что, как только начну прилично зарабатывать, куплю себе сумочку Louis Vuitton. И когда я наконец заработала первые большие деньги деньги, то поняла, что не нужна мне больше эта сумочка. Купила айфон себе и брату-двойняшке. Он давно мечтал, и я подумала — почему нет? Могу позволить!
— Вспомни свой самый плохой день в модельной карьере.
— Было много неприятных моментов, ситуаций. Модель сразу чувствует, если съемочная команда ею не вдохновлена. Члены команды могут комментировать кадры, просматривая отснятый материал, — мол, тут она скованна, тут статична, тут позирует неестественно.
Вроде, и не в лицо тебе это говорят, но в твоем присутствии. Вообще модели часто сталкиваются с тем, что к ним относятся как к неодушевленным предметам. Помню одну фотосессию в Нью-Йорке. Конец дня, все устали, мы работаем уже несколько часов. И вот мне приносят пару туфель от Dior на невероятных каблуках и просят в них попрыгать. Это были самые неудобные туфли, которые можно вообразить. Прыгать нужно было, глядя в камеру, — я чуть не подвернула себе лодыжку. Я больше не могла, а они все требовали: «Еще! Еще! Выше, выше!». Я поняла тогда, что им все равно. Они не видят во мне живого человека.
— Сталкивалась ли ты с сексуальными домогательствами в свой адрес?
— Я слышала много таких историй, но мне, наверное, повезло, — за все время был только один странный и неприятный опыт. Нужно было сделать фотосессию для портфолио, — агентство отправило меня к фотографу, который снимал у себя дома. Мне было 15 лет. Сделав несколько стандартных снимков, он попросил меня оголить грудь. Я возмутилась, мол, мне только 15 лет, я не буду этого делать. На что он сказал, что, если я хочу быть моделью, то не должна беспокоиться о таких вещах. И что это делают все топ-модели. Я так и не сделала то, что он просил, но было очень неприятно.
— Часто ли бывает, что ты видишь себя в журнале, на подиуме, и думаешь: «Вау! Неужели это я?»
— Да, и это, конечно, результат работы команды профессионалов. Макияж, накладные пряди, челки, однажды даже пришлось покраситься в блондинку… Друзья, родственники, когда ищут меня на фэшн-сайтах, часто говорят, что «могли опознать меня только по ногам» (Смеется). Вообще, если кому-то интересно, как создается мода, тренды, все это закулисье, посмотрите документальные фильмы «Dior and I» и «The September Issue» (про Анну Винтур и создание Vogue). Там все очень честно показано.
— Твое самое большое достижение в карьере?
— Работа эксклюзивной моделью в кампании Calvin Klein на неделе моды в Нью-Йорке. Получить эксклюзивную позицию означает, что в этом сезоне ты можешь работать только с этим брендом. Они делают тебя своей музой. Это было моей мечтой!
Кастинг-директор сказал, что для кампании я должна буду постричься. Я согласилась. У меня были красивые, длинные каштановые волосы. Они подстригли очень коротко — спереди волосы достигали подбородка, а затылок был выбрит. Когда я увидела себя в зеркале, то расплакалась. Сложно было принять новый образ. Но это был очень успешный сезон для меня — работа с невероятными дизайнерами: Жан-Поль Готье, Мон Клер, Тьери Мюглер, Джорджио Армани, Ральф Лорен… Все благодаря сотрудничеству с Calvin Klein, — работа с этим брендом сразу выводит модель на новый уровень.
— Ты еще очень молода, всего 25 лет, но в модельном бизнесе время течет по-другому. В каком возрасте работы становится резко меньше?
— 20−25 лет — это пик карьеры (при условии, что ты начала рано). 25−30 лет — это уже закат карьеры, время, когда модели начинают искать себе другое применение, что непросто, учитывая отсутствие образования. Многие остаются в индустрии моды — становятся фотографами, работают в редакции модных журналов, пробуют себя в дизайне или как стилисты…
Многие уходят в фитнес-индустрию — становятся персональными тренерами, инструкторами по йоге. Знаю моделей, которые в прошлом страдали анорексией, булимией, а теперь работают диетологами и составляют планы питания людям, желающим похудеть.
Я все еще работаю моделью, но реалистично смотрю на вещи. Это не тот вид заработка, на который можно расчитывать, живя в Нью-Йорке.
С октября я работаю на венгерский бренд Nanushka — они создают люксовую богемную одежду из натуральных материалов. Я работаю ассистентом менеджера их бутика в Сохо. Это замечательно — иметь возможность работать в Нью-Йорке с брендом из родной страны, продвигать их коллекции на недели моды. Я чувствую, что вернулась в моду, но уже в качестве «серого кардинала» (Смеется).
— Кого модели выбирают себе в партнеры? Рок-музыканты, политики, бизнесмены?
— Я точно знала, что не хочу отношений с парнем-моделью. Это особая категория мужчин — они хотят восхищения, комментариев по поводу того, как выглядят, во что одеты. У них не очень стабильная психика. Союз «модель и модель» достаточно редок. Гораздо чаще можно встретить союз модели и бизнесмена. Думаю, модели выходят замуж за богатых мужчин не только потому, что те могут обеспечить им финансовую свободу. Модели ищут эмоциональной стабильности, — которой им самим, может быть, недостает.
Когда в твоей жизни отсутствует система, упорядоченность, когда ты живешь на чемоданах и не знаешь, что сулит завтрашний день… Очень важно иметь кого-то, кто бы тебя «заземлял», кто бы своим спокойствием, практичностью, умением разложить ситуацию по полочкам придавал спокойствия тебе. Есть модели, которым как воздух необходимы тусовки, премьеры, камеры, внимание… Они выбирают себе в мужья представителей творческих профессий — музыкантов, фотографов, актеров… Я не отношусь к их числу. Своего бойфренда я встретила пять лет назад через общего знакомого в Лондоне. Сначала это были отношения на расстоянии — я жила сразу на несколько стран, мы могли месяцами не видеться. Наконец, мы оба осели в Нью-Йорке и сейчас живем вместе. Мой парень не имеет никакого отношения к модельному бизнесу, что меня полностью устраивает.