Ненавидел теннис и искал себя, а потом женился на умнице Штеффи Граф. Андре Агасси - 50 лет
В 90-х и начале 2000-х американского теннисиста Андре Агасси называли «почти Иисусом». Девчонки присылали Андре откровенные фотографии с номерами телефонов, а новое поколение игроков боготворило его. Даже залетная история с наркотиками не испортила репутацию Андре, а ведь, как оказалось, он люто ненавидел играть в теннис. По случаю 50-летия бывшей первой ракетки мира, олимпийского чемпиона и восьмикратного победителя турниров «Большого шлема» SPORT.TUT.BY, рассказывает, как на чувстве сопротивления и страхе проиграть Агасси удалось построить блестящую карьеру.
Андре Агасси — проект одержимого теннисом отца-беглеца из Ирана
Если действующая первая ракетка мира серб Новак Джокович в детстве искал способы тренироваться, пока его его родной Белград бомбили натовские войска, то Андре Агасси терпеть не мог играть в теннис. С ненавистью к теннису Андре жил с трех лет, когда отец предпринял последнюю попытку сделать игроком хотя бы кого-то из своих детей и озолотиться на этом, и до завершения профессиональной карьеры теннисиста в тридцать шесть лет.
Отец Агасси Эммануэль Агасян — из иранских армян. Бывший боксер олимпийской сборной Ирана, сбежавший из расположения команды на Олимпиаде-1952 в Хельсинки и начавший новую жизнь в Чикаго под именем Майк Агасси.
Майк был одержим теннисом с юношеским лет, когда на исторической родине познакомился с американскими и британскими солдатами. Во время войны в Иране они угощали детей конфетами, и Эммануэль увязался за парнями в форме. Обнаружил, что они играют в диковинную игру — теннис. Стал бегать для них за мячами, как собачка, и даже убирать корт. В знак благодарности он получил от военных рассохшуюся деревянную ракетку. Но играть в теннис Майку было не с кем, поэтому оставалось только стучать в стеночку. Бокс же открыл перед Майком перспективы, среди которых — побег в Соединенные Штаты.
Здесь Майк женился на американке и обосновался в Лас-Вегасе, работал в казино. Четвертого ребенка он назвал в честь своих боссов, дав мальчику двойное имя Андре Кирк.
Майк был уверен, что из Андре уж точно получится теннисист. Вместо погремушек над кроваткой Андре висели теннисные мячи, и очень скоро отец вложил ему в руку ракетку для настольного тенниса. Когда сынишка поднялся на ноги, Майк дал ему укороченную ракетку для игры в теннис и позволял крушить ею все подряд.
В три года шутки закончились — начались тренировки. Майк построил на заднем дворе дома корт, соорудил тренажер по «выплевыванию мячей» и, как вспоминает Андре о себе семилетнем, часами гонял сына, заставляя пробивать 2,5 тысячи мячей за день, что, по подсчетам Майка, должно было обеспечить 17,5 тысяч ударов в неделю или около миллиона в год. Худшими моментами таких тренировок были крики отца с выступавшей пеной изо рта после того, как Андре пробивал в сетку.
— Я шептал себе под нос: «Брось, Андре, сдавайся! Положи ракетку и уходи с корта, прямо сейчас. Иди-ка домой, съешь что-нибудь вкусненькое. Поиграй с Ритой, Тами или Фили (сестрами и старшим братом. — Прим. TUT.BY). Посиди с мамой, посмотри, как она вяжет или складывает пазл. Разве это не здорово, Андре? Просто уйти и никогда больше не играть в теннис?» — вспоминает Андре в книге «Откровенно. Автобиография».
Иногда Андре смотрел теннис по телевизору и болел за Бьорна Борга, потому что шведа горячо поддерживал отец. Но Андре не хотел становиться Боргом. Он также не хотел быть проповедником, а такого будущего желала ему мать. Андре мечтал заниматься чем-то, что бы выбрал он сам.
Ребенком Андре играл на деньги со сверстниками и одолел звезду футбола ради отца
Андре Агасси не очень хорошо учился в школе, так как имел проблемы с концентрацией внимания. Впрочем, за низкую успеваемость его не ругали. Более того, отец мог вместо школы отвезти его и других детей в Кембриджский теннисный клуб поиграть в теннис.
— Я люблю отца, — объясняет дежурное «ура» на предложение прогулять школу Андре. — В гневе отец был страшен, поэтому, когда он говорил, что я должен играть в теннис и стану лучшим игроком в мире, я мог лишь кивать и подчиняться.
В восемь лет Андре регулярно выступал на детских турнирах в Неваде, Аризоне и Калифорнии. Думать о поражении мальчику было страшно, так как он знал, с какой яростью разнесет его отец. Впоследствии голос отца «прирастет» к Андре и будет корить его за каждый промах.
Видео: YouTube-канал Private VJ
В то же время Андре нашел способ для заработка с помощью тенниса: он заманивал на корт новичков-тинэйджеров, предлагая им поиграть вместе, притворялся лузером, а потом предлагал сыграть на деньги. Хоть на доллар — младший Агасси был готов на все. К концу партии он мог позволить угощать подружку Венди колой целый месяц, так как зарабатывал до двадцати долларов.
Андре скрывал от отца свой бизнес, но Майк вряд ли бы осуждал мальчонку, ведь сам вынудил его в девять лет играть против взрослого мужика — звезды футбола Джима Брауна на десять тысяч долларов.
Майк и Джим далеко зашли, беседуя в Кембриджском теннисном клубе. Браун струсил рисковать большими деньгами, когда увидел решимость Майка и его десять тысяч долларов. Джим предложил сыграть с Андре две тренировочные партии, после чего обещал определиться со ставкой.
— Он спросил, давно ли я занимаюсь теннисом, — приводит подробности Агасси, — сколько матчей выиграл, сколько проиграл. «Я никогда не проигрываю», — тихо сказал я. Его глаза сузились.
Браун уступил девятилетнему Агасси в двух первых партиях со счетом 3:6, согласился поставить на свою победу в третьем сете всего-то пять сотен долларов, но все равно проиграл — 2:6.
Подростком Андре пил, курил и сделал ирокез розового цвета назло отцу
Системность в развитие навыков Агасси привнесла ссылка, как ее воспринимал Андре, в теннисную академию парашютиста Ника Боллетьери, которая открылась на западном побережье Флориды, недалеко от Тампа-Бэй. Отец Андре узнал об ее открытии из телепередачи.
— Ты не сможешь продвигаться дальше здесь, в Лас-Вегасе, — сказал Майк сыну. — Ты побеждаешь всех местных ребят и вообще всех ребят здесь, на Западе. Андре, ты победил даже студентов местного колледжа! Мне больше нечему учить тебя.
Теннисную академию Ника Боллетьери, построенную на базе старой фермы, где выращивали помидоры, Андре нашел похожей на комфортабельную тюрьму. Он настроился на то, что здесь ему предстоит провести всего три месяца, ведь у отца были деньги на обучение ровно на этот срок.
Первая встреча с Боллетьери Андре не впечатлила, а вскоре до Андре дошли слухи, что мыть и полировать спортивные машины Боллетьери входит в обязанности учеников академии.
— Наши обязанности? — не поверил Андре. — Что за чушь! «Скажи об этом судье [в матче]», — отвечали мне.
Новичков поставили в пары на первой тренировке, и Агасси тут же приглянулся помощнику Боллетьери Габриэлю. Андре вызвали на главный корт академии, где на глазах у Ника Андре полчаса спарринговался с Габриэлем. Боллетьери покряхтел и пошел звонить отцу юноши:
— Мистер Агасси? Да, все хорошо. Послушайте, я должен сообщить вам нечто очень важное. Ваш мальчик талантливее всех, кого я видел здесь, в академии. Совершенно точно. Всех без исключения. И я собираюсь сделать его лучшим из лучших. […] Нет, это не проблема. Я займусь им, даже если вы не заплатите больше ни гроша. Андре может оставаться здесь бесплатно. Я рву ваш чек.
Для Андре это означало, что он задержится у Боллетьери — в месте, где живут по расписанию и требуют от него играть в теннис. Реакция Андре на высокие требования и давление получилась такой: он перестал выполнять домашние задания, пил виски литрами, жевал табак, пробил уши и стал носить серьги, что было запрещено правилами школы.
— Это бунт, мое последнее прибежище, — не скрывает Агасси. — Я бунтовал по разным поводам ежедневно, а в этом акте неповиновения был и еще один смысл: с ним я посылал пламенный привет отцу, всегда ненавидевшему серьги в ушах мужчин. Много раз он говорил при мне, что прокалывать уши могут только гомосексуалисты. «Он еще пожалеет, — думал я, — что отослал сына за тысячи миль от дома туда, где отпрыска непременно испортят». […] Чем хуже идут дела в школе, тем отчаяннее я бунтую. Я пью, курю траву и вообще веду себя как последняя шпана. В конце концов моя школьная успеваемость упала до абсолютного нуля, а бунтарство, напротив, достигло апогея. Я пошел в парикмахерскую в торговом центре Брадентона и попросил изобразить у меня на голове ирокез.
Ирокез Андре покрасили в розовый цвет. Юноша с нетерпением ждал момента, чтобы предстать перед отцом, отправляясь на каникулы.
— Как я и думал, отец был в ужасе от пирсинга и ирокеза. Он, однако, не обвинил ни академию Боллетьери, ни самого себя. Он не желал признать, что отсылать меня из дома было ошибкой, и не собирался даже разговаривать о моем возвращении. Он лишь спросил, педик ли я. «Нет», — ответил и ушел в свою комнату.
Агасси бросил вызов Боллетьери, считая его своим тюремщиком
В пятнадцать лет Андре выиграл юношеский турнир во Флориде, на котором был единственным из ребят Боллетьери, который оказался лучше всех воспитанников конкурентов Ника. Но Андре не просто выиграл финал с сухим счетом, а сделал это ради хохмы в рваных джинсовых штанах, с подведенными карандашом глазами и с огромными серьгами в ушах.
— На следующий день Ник неожиданно собрал учеников, — говорит Андре. — Когда все двести воспитанников расселись и затихли, он рассказал о прославленном имени академии Боллетьери, о том, что мы должны быть счастливы, оказавшись здесь. […] Он сделал паузу и добавил: «Андре, встань на минуту!» Я поднялся с места. «Ты осквернил академию, опозорил ее своей вчерашней выходкой! Надел джинсы на финал, накрасил глаза, нацепил серьги! Мальчик, я вот что тебе скажу: если ты думаешь вести себя таким образом, если хочешь одеваться, как девчонка, то на следующий турнир я заставлю тебя надеть юбчонку! […] Теперь свободное время для тебя отменяется. С этих пор у вас будет занята каждая минута, мистер Агасси. Между девятью и десятью часами вы будете чистить все уборные на территории школы. Когда закончите с туалетами, начнете убирать остальную территорию. Если вам это не нравится — что ж, уходите. Собираетесь вести себя, как вчера? Тогда вы нам здесь не нужны. Не сможете доказать, что цените школу так же, как мы, — до свидания!»
Агасси пробовал сбежать из академии Болетьерри домой, но попытку пресекли. На выезде с территории академии Андре сообщили, что ему звонит отец и для разговора нужно прийти в офис Ника. Отец дал понять, что не ждет Андре дома:
— Ты одеваешься как педик, так что заслужил это, — сказал Майк Агасси.
Вот так и вышло, что днем Агасси полол сорняки, как того хотел Болетьерри, а ночью бегал с группой отчаянных ребят по академии с ключами, отпирающими все двери, и швырял повсюду бомбочки из пены для бритья. Товарищи Андре писали на двери кабинета Боллетьери «Ник — хрен с горы». С какой бы частотой не обновляли краску на двери, эта надпись все равно появлялась на ней.
Как-то Ник вызвал на разговор Андре:
— Парень, да что у тебя за проблемы? — спросил он.
— Рассказать о моих проблемах? Вы, черт возьми, вы — моя проблема! — проорал Андре. — Если этого еще не поняли, значит, вы на самом деле такой дурак, каким кажетесь! Хотя бы немного представляете, каково мне здесь? Каково это — жить в трех тысячах милях от дома, в этой тюрьме, вставать каждый день в половине седьмого утра, за тридцать минут съедать паршивый завтрак, тащиться на убитом автобусе, торчать четыре часа в этой идиотской школе, затем тащиться обратно, чтобы опять за полчаса съесть еще одну порцию дерьма — и валить на корт, день за днем, день за днем? Вы это понимаете? Понимаете, что единственное удовольствие, которого я жду всю неделю, — это возможность пойти пошататься по местному торговому центру в субботу вечером, но и этой радости меня лишили? И ее вы забрали! Ваша ублюдочная школа — ад, и я хочу сжечь ее к черту!
— Хорошо, я тебя понял, — сказал Ник. — Чего же ты хочешь?
— Я не хочу больше ходить в школу, — заявил Агасси, говоря не свои слова, а то, что бы сказал на его месте друг Перри. — Собираюсь учиться заочно и все время тратить на совершенствование своей игры. Мне нужна ваша помощь, а не вся эта чушь, которой вы меня пичкаете. Нужны приглашения на турниры, особые условия участия в соревнованиях. Хочу стать профессионалом.
Ник принял условия Агасси и все устроил. Школу за Андре в итоге закончила мать, дистанционно выполняя домашние задания.
Агасси быстро стал звездой мирового тура, но все еще ненавидел играть в теннис
Андре зауважал Боллетьери за то, что тот провернул для него, казалось бы, невозможное, и дальше их отношения стали деловыми и дружескими.
Незадолго до шестнадцатилетия Андре перешел в разряд теннисистов-профессионалов, получив первые призовые деньги. Тут же с семьей Агасси связались представили Nike и предложили ему первый спонсорский контракт на два года. Андре согласился, запросив по совету отца чуть больше стартового предложения.
Затем на турнире в Страттон-Маунтин, штат Вермонт, Агасси сыграл со звездой мирового масштаба Джоном Макинроем. Проиграл — 3:6, 3:6, зато на пресс-конференции Макинрой сделал отличную прессу Андре. Он нем заговорили как о самом талантливом американском теннисисте своего поколения.
— Я играл с Беккером, Коннорсом и Лендлом, однако никто из них ни разу не сумел так сильно отбить мою подачу. Я не успел даже заметить, как мяч пролетал мимо, — отметил Макинрой.
В шестнадцать лет Агасси вошел в сотню лучших теннисистов планеты, но считал свою жизнь, в которой нет друзей и девушки, ненормальной. В 1987 году Андре впервые сыграл на Уимблдоне и был в ужасе от британской приверженности традициям — например, игроки должны быть в белом на корте. Агасси посчитал это требование неприемлемым, как будто все еще находился в академии Боллетьери, и не приезжал на Уимблодон до 1991 года.
— Почему я должен носить белое? — возмущался он. — Вообще, почему кого-то волнует, во что я одет? Я почувствовал себя оскорбленным: почему меня здесь постоянно ограничивают и принуждают. Может быть, я здесь не очень-то нужен?
После одного из неудачных матчей на турнире в Штатах Агасси отдал бездомным все свои ракетки, заявив, что больше никогда не сыграет в теннис — игра не доставляла ему удовольствия. Брат Андре Фили посоветовал не уходить из спорта совсем без денег и предложил заработать хотя бы пару тысяч долларов на следующих соревнованиях.
Андре согласился и на турнире в Северной Каролине обыграл восходящую звезду Люка Дженсена и чемпиона Уимблдона-1987 Пэта Кэша, а потом заставил попотеть ради победы первую ракетку мира Ивана Лендла.
— Прическа и удар справа! — вот так без удовольствия Лендл описал на послематчевой пресс-конференции Агасси.
Пресса объясняла тягу Агасси к эпатажу желанием выделиться, но в своей книге Андре настаивает на том, что он не самовыражался, а искал себя. Попытки носили бессистемный и противоречивый характер, сильно били по репутации молодого человека. В частности, по неопытности он прорекламировал Canon со словами «Имидж — все».
Еще Андре перестал носить белье вообще всегда, а не только на турнирах. Прятал залысину накладкой из волос. Женился в 1997-м на актрисе Брук Шилдс после двух лет отношений не по любви, а потому что цеплялся за общее прошлое.
— Полное безумие, что все это связано с теннисом , — признавался в разговоре с пастором по имени Джей Пи Агасси, — а я, между прочим, теннис ненавижу.
— Но ведь ты понимаешь, что Бог совсем не похож на твоего отца? — спросил Джей Пи у Андре, выслушав его историю.
— Нет, на самом деле ты вовсе не ненавидишь теннис! — смеялся при знакомстве с Агасси его тренер по физподготовке Джил Рейес. — Если это правда, то зачем ты продолжаешь играть?
— Я больше ни на что не способен, — пояснил Андре. — Больше ничего не умею делать. Теннис — единственное, в чем я разбираюсь. Ну и потом, у отца будет истерика, если я займусь чем-то другим.
Знакомство со Штеффи Граф и специоперация по ее обольщению
Свой первый турнир «Большого шлема» Андре Агасси выиграл в 1992 году в Лондоне - Уимблдон — по иронии то место, где придерживаются правил.
— Не думал, что эта победа столько значит для меня, — признается Андре. — Внутри меня продолжали бушевать волны эмоций: восторг и какое-то истерическое облегчение — наконец-то хоть на короткое время я сумел заставить замолчать критиков, включая того, кто сидит внутри меня.
Традиционно по случаю завершения теннисного турнира в Лондоне проводят Уимблдонский бал. Тут Андре представили победительницу соревнований у женщин немке Штеффи Граф.
— Я сходил с ума по Штеффи с тех пор, как увидел ее интервью французскому телевидению, — говорит он. — В 1991-м я попытался завязать с ней переписку, но она не ответила. […] Пожав Штеффи руку, я рассказал, как пытался связаться с ней, и выразил надежду, что мои намерения не были поняты превратно. «Мне бы очень хотелось как-нибудь поговорить с вами», — завершил я свою речь. Она не ответила, лишь загадочно улыбнулась.
Знакомство со Штеффи не принесло Андре радости, и он погрузился с головой в теннис. В 1994-м взял второй «Шлем» на открытым чемпионате США и затем решился побриться налысо вместо того, чтобы прятать залысину и трястись над тем, как бы кто не заметил его проблемы с волосами.
В 1995-м Агасси стал победителем на своем первом Australian Open, а к лету возглавил мировой рейтинг, сместив с первом позиции Пита Сампроса. Андре задумался о завершении карьеры, но испугался разочарования отца.
В 1996-м он выиграл золото Олимпиады в Атланте, а в 1997-м был вынужден обмануть Ассоциацию теннисистов профессионалов, объясняя, как в его крови оказались следы наркотиков.
— Мое письмо в Ассоциацию — это сплошная ложь, кое- где перемежающаяся крупицами правды, — не скрывает Агасси. — Я признался, что в моем организме были наркотики, однако заявил, что никогда сознательно не принимал их. Мол, Слим, мой администратор, которого я уже уволил, — известный торговец наркотиками. Он периодически подмешивал себе метамфетамин в содовую, что было правдой. Потом я перешел к главной порции лжи: не так давно по ошибке отпил из его стакана воду с наркотиками и таким образом, не желая того, принял дозу. Я утверждал, что почувствовал все симптомы опьянения, однако надеялся, что наркотики быстро выйдут из моего организма, чего, к несчастью, не случилось. Я попросил о понимании и снисхождении.
Агасси оправдали, и он перезапустил карьеру, оказавшись на 141-м месте в мировом рейтинге. После истории с наркотиками Агасси вернулся в десятку к US Open-1998, занялся бракоразводным процессом по инициативе жены и решил чего бы ни стоило завоевать расположение недоступной ему Штеффи Граф.
Тренер Агасси на протяжении многих лет Брэд Гилберт при участии наставника Граф Хайнца Гунтхарта устроил якобы случайную встречу Андре и Штеффи на кортах в Ки-Бискейне. Андре и Штеффи даже сыграли друг с другом и обменялись парой фраз после спарринга.
Потом Андре направил все розы из цветочного магазина в Саус-Бич в номер Штеффи с предложением в записке поужинать вместе, но та даже не ответила благодарностью. Агасси был вне себя и считал дни, пока она не звонила. Она и не позвонила.
Агасси репетировал телефонный разговор, в котором звонит он, но тщетно: беседа пошла не по сценарию Андре и закончилась словами Штеффи о том, что она с другом и не может говорить. Андре из этих слов понял, что та так ведет себя, потому что не знает, что он разводится.
— И вот наконец на обложке People я увидел наше с Брук фото, — радовался Андре. — Заголовок гласил: «Нежданное расставание». На календаре — 26 апреля 1999 года, три дня до дня моего рождения, почти два года со дня нашей свадьбы.
После Уимблдона-1999 Андре и Штеффи договорились провести время вместе в пригороде Лос-Анджелеса. На турнире здесь Агасси дошел до финала, в котором уступил Питу Сампрасу — 6:7, 6:7, а затем довольный направился в ресторан, где заказал для них со Штеффи столик. По дороге встретил бывшую жену и проговорился о свидании со Штеффи, на котором бывшая первая ракетка мира впервые поцеловала его — дважды.
У Андре и Штеффи оказалась немало общего помимо игры в теннис. Например, для них обоих любимым фильмом была «Страна теней». Их связь крепла, несмотря на отношения на расстоянии, благодаря частым телефонным разговором. Наконец, Штеффи порвала со своим бойфрендом.
В 1999-м Штеффи объявила о завершении карьеры, а Андре выиграл у нее на глазах пятый «Шлем» — и это снова был US Open. Нью-йоркская публика горячо поддерживала Агасси.
— Как думаете, почему? — спросили у него журналисты.
— Они увидели, что я повзрослел, — предположил Андре.
Агасси женился на Штеффи прямо дома и продолжал ненавидеть теннис
После Лос-Анджелеса и Нью-Йорка третье свидание Андре и Штеффи прошло в Лас-Вегасе, причем растянулось на месяц. Затем Штеффи поехала вместе с Андре на турнир в Штутгарт и сидела в его боксе на стадионе. Больше парочка не расставалась.
— Мы говорили о детях. Я признавался, что хотел бы иметь от нее детей. Это, конечно, наглость с моей стороны, но я ничего не мог с собой поделать. Она взяла меня за руку, плакала.
Сезон 1999 года Андре завершил в качестве первой ракетки мира, чего раньше с ним не случалось. Потом выиграл два «Шлема» в Австралии — в 2000-м и 2001-м. В интервью о своем героическом пути в спорте Агасси продолжал врать:
— В детстве вы любили теннис? — спрашивали его.
— Да.
— Вам нравилось играть?
— Я был готов спать с ракеткой.
— Оглядываясь на то, что сделал для вас ваш отец, готовы ли вы сказать ему: я благодарен тебе за раннюю науку, которая помогла мне воспитать в себе волю к победе?
— Я рад, что играю в теннис, и рад, что отец занялся со мной этим видом спорта.
В октябре 2001-го, за несколько дней до родов, Штеффи вышла замуж за Андре. Это случилось прямо у них дома в Лас-Вегасе, куда пригласили матерей пары и судью штата Невада. Когда Штеффи и Андре необходимо было сказать «да», на лужайке зажужжали газонокосилки и пылесосы для листвы. Андре сбегал к рабочим с просьбой позволить им завершить бракосочетательную церемонию.
Своего первенца чета Агасси назвала Джаденом Джилом, причем второе имя малыша — в честь тренера Андре по физподготовке. В 2003 Штефи родила дочь Джаз Эль. В том же году, за несколько дней до тридцатитрехлетия, Агасси стал на тот момент самым возрастным игроком во главе мирового рейтинга.
В 2005-м у Андре спросили, скоро ли его сын и сын Пита Сампроса, завершившего выступления в профессиональном туре, сыграют друг с другом.
— «Надеюсь, мой сын выберет теннис, который мне так дорог!» — сказал я. А ведь это старая ложь и сейчас — еще более позорная, ведь в ней был замешан мой сын.
Любопытно, что Андре и Штеффи решили, что их дети точно не будут заниматься теннисом. Сам же Агасси попрощался с игрой на US Open-2006, где выбыл в третьем раунде и по просьбе публики произнес пронзительную речь.
— Если верить табло, то я проиграл, — сквозь слезы говорил он после матча с немцем Беньямином Беккером. — Но табло не сообщает, что я выиграл при этом. За прошедший двадцать один год я обрел преданность многих людей: ведь вы болели за меня на корте и в жизни. Я нашел вдохновение: вы желали мне успеха даже в худшие моменты моей жизни. Я получал великодушную поддержку. Вы подставляли мне плечо, помогая держаться на ногах, двигаться к мечте — мечте, которую я никогда не обрел бы без вас. Теперь у меня есть все вы, и я сохраню память о каждом в сердце до конца жизни.
Видео: YouTube-канал plgcp
На самом деле Агасси сказал все это, представляя своего друга-пастора Джей Пи: в его адрес все озвученное Андре было справедливо.
Андре продолжал ненавидеть теннис. Лишь год спустя вместе со Штеффи он выбрался на корт — впервые после ухода из спорта. Агасси чувствовал себя Железным Дровосеком на площадке, но покидать ее не хотел — и это был его выбор.
— Давай еще, — кричал он Штеффи. — Ничего не мог с собой поделать. Просто хотел еще немного поиграть в теннис.
При подготовке публикации использованы материалы из книги «Откровенно. Автобиография» за авторством Джона Джозефа Морингера и Андре Агасси.
