"Черный лебедь" нефтяного счастья. Выиграет или проиграет Беларусь от нефтяного кризиса

Теперь переговоры по энергоносителям и интеграционным процессам между Минском и Москвой могут обрести новую тональность.

Еще 6 марта, как только стало известно, что заседание экспортеров нефти в Вене закончилось разрывом длившегося почти 4 года соглашения между ОПЕК и Россией, цены на Brent упали на 9,4% — до 45,3 $/барр., а в понедельник — почти на треть (до $31,4). 

Не удалось договориться не только о новом сокращении добычи на 1,5 млн баррелей в сутки, но и о сохранении сокращения на 1,7 млн. С 1 апреля участники альянса могут повышать добычу на свое усмотрение. В условиях падения спроса на нефть и, соответственно, цен, это катастрофа для экспортеров.

Аналитики, пророчившие обвал цен на нефть до 30–40 $/барр., из-за торговой войны между США и Китаем, событий в Сирии, конфликтов с Северной Кореей или Ираном могут утешиться — все они угадали событие, хотя и ошиблись с причиной. «Черный лебедь» прилетел с китайским вирусом, разрушил соглашение ОПЕК+ и хлипкий баланс на глобальном нефтяном рынке.

Альянс ОПЕК+ изначально был обречен. Картельные соглашения не вечны и рано или поздно разваливаются под напором противоречий между участниками. Именно это и произошло. Последствия оказались хуже самых мрачных сценариев. 

Чтобы сохранить внимание публики, экспертам остается лишь сгустить краски еще больше, прогнозируя повторения событий 2001, 2015, а то и 1991 годов. Например, по мнению аналитика IHS Markit Роджера Дивана, нефть может опуститься до 20-летнего минимума 17,5 $/барр., как это было в 2001 году. 

Напомним, тогда в Беларуси рубль девальвировался на 17%, а в следующем, 2002 году — еще на треть. В текущем году мы уже наблюдаем 10-процентную девальвацию к доллару, превосходящую все параметры, заложенные в прогнозы развития экономики и формирования бюджета.

Большинство участников рынка и аналитики не видят рациональных причин выхода России из сделки с ОПЕК. Едва ли не главное объяснение, что против соглашения всегда выступал глава «Роснефти» Игорь Сечин, славящийся даром предвидеть события с точностью до наоборот. 

Прибыль российского бюджета от соглашения ОПЕК+ оценивалась почти в $100 млрд за 3 года — примерно 10% годового бюджета РФ. С одной стороны, в РФ не хватает возможностей существенно наращивать добычу, с другой — хочется увеличить экспорт, с третьей — не допустить, чтобы место на рынке заняли США и прочие поставщики сланцевой нефти. 

Такие расчеты строятся на том, что падение котировок Brent ниже 40 $/барр. сделает добычу сланцевой нефти нерентабельной. А в условиях, когда спрос не растет и, тем более, падает, логика игры на понижение вообще не работает.

По сути, в пятницу экспортеры нефти начали «войну против всех», в которой проиграют все. Саудовская Аравия снизила цены и пообещала обвалить их окончательно, увеличив добычу. 

Так что под ударом окажутся не только американские сланцевые компании, но и Россия. Однако американцы неплохо захеджировали подобные риски. А вот российским компаниям придется туго.

Ожидается, что из-за падения цен Россия будет терять по $100–150 млн в день, т. е. за месяц почти столько же, сколько Беларусь за 5 лет от «налогового маневра».

Такого сценария, вероятно, не ожидали и в России: реальность со свистом пробила «дно» —$42,6 за баррель — безопасный уровень, до которого в соответствии с «бюджетным правилом» доходы от нефтегазового экспорта переводятся в валюту, которую Центробанк РФ скупает и направляет в Фонд национального благосостояния. 

Теперь такие операции приостановлены на месяц. Но нет гарантий, что это защитит российский рубль от серьезной девальвации, которая неизбежно перекинется и на Беларусь. 

Масштаб ослабления будет зависеть от того, как долго продлится период снижения цен на нефть и спровоцирует ли эпидемия коронавируса вместе с прочими «лебедями» глобальную рецессию.

Возможно, кое-кому станет труднее решать выгодные им вопросы «при помощи вентиля на нефтяной трубе». Не исключено, что экспортерам нефти придется осаждать потенциальных покупателей предложениями о поставках и переработке. По-видимому, они уже поступают и в Минск. 

На днях глава Беларуси заявил на встрече с новым главой Белнефтехима Андреем Рыбаковым и вице-премьером Юрием Назаровым: «Я вас дернул в выходной день, потому что вопрос не терпит отлагательств... Нам надо принимать решение и уже с понедельника-вторника забирать эту нефть».

Остается ковать железо, то есть гнать нефть, не отходя от кассы.

В Минске уже успели обрадоваться — премьер министр Сергей Румас поспешил заявить, что падение мировых цен на нефть открывает для Беларуси новые возможности по условиям поставки нефтяного сырья на белорусские НПЗ — дескать, нынешняя ситуация значительно отличается от той, что была в декабре или январе. 

Впрочем, в «Белнефтехиме» понимают, что новая ситуация отличается даже от вчерашней. А потому с заключением масштабных контрактов и оптимистичными выводами лучше быть поаккуратнее.

Если сырье, без которого белорусские власти не мыслят развития отечественной экономики, резко падает в цене, и, естественно, потянет за собой всех, кто слишком сильно к нему привязан, на экспортные доходы нефтепереработки, и так повисшие на волоске из-за налогового маневра, теперь рассчитывать не приходится. 

Скорее всего, к потерям от «налогового маневра» теперь добавляются новые — от снижения цен на нефтепродукты (если нам будет из чего их производить). 

Конечно, сейчас можно найти сколько угодно поставщиков с дешевой нефтью, но цена у них все равно будет мировой. При этом рассчитывать на снижение цен на отечественных заправках не приходится — мы его с лихвой «съели». Ведь до сих пор у нас цены куда ниже, чем у западных соседей.

Ну переживем еще один виток инфляции-девальвации, кризис потребительского кредитования, рынка недвижимости и всех секторов экономики, завязанных на внутренний и российский рынки. Людям, чьи доходы не индексируются на валютный курс, придется туго, но нам не привыкать. 

Увеличатся неравенство и трудовая миграция, обесценятся пенсии, пособия и зарплаты бюджетников. 

При этом чем больше власти будут пытаться административными мерами сдерживать цены и банкротство, тешить себя иллюзиями о спасительной роли профсоюзов и возможности повышения эффективности госсектора, тем тяжелее будет выкручиваться из очередного кризиса.

Неисправимые оптимисты в очередной раз вспомнят, что кризис — это время новых возможностей, что он вынудит власти пойти наконец на радикальные реформы.

Ребята, не сочтите за пессимизм, но мы столько раз это слышали, что наизусть выучили. Как и то, что потом происходит в реальности...