Владимир Буковский: «Полезно думать о том, что через 20 лет будет стыдно за свой страх»

Источник материала:  
29.10.2019 11:47 — Разное
В больнице Кембриджа умер русский писатель, правозащитник, активный участник диссидентского движения в СССР Владимир Буковский. Ему было 76 лет. The New Times вспоминает его интервью и публикации

Владимир Буковский: «Полезно думать о том, что через 20 лет будет стыдно за свой страх»
Один из самых известных диссидентов, Владимир Буковский проходил школу советской жизни в психоизоляторах, пермских лагерях и знаменитом Владимирском централе. В общей сложности в тюрьмах и на принудительном лечении он провел 12 лет. В 1976 году советские власти обменяли Буковского на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана, после чего Буковский переехал в Кембридж. Но в Великобритании он не прекратил активной общественной деятельности: до последних дней он участвовал в российском демократическом движении. В 2007 году он выдвигался кандидатом в президенты России на выборах 2008 года, но его кандидатура не была зарегистрирована ЦИК. В 2008 году принимал участие в организации Объединённого демократического движения «Солидарность», а годом позже вошел в бюро федерального политсовета движения. В 2014 году МИД России отказал Буковскому в российском гражданстве. Его сердце остановилось 27 октября, он скончался в больнице Кембриджа.

В сентябре 2007 году, когда Буковский пытался баллотироваться в президенты России, в интервью корреспонденту NT Наталье Морарь он рассказал, как его пытались сломить и запугать, и как он победил свои страхи.

- Чего вы боялись больше всего?

- Самое жуткое — это страх не за себя, а за своих близких. Очень часто именно этим и угрожали — что с ними что-то сделают. Хотя, когда ты решаешься на инакомыслие, на сопротивление в несвободных, а особенно тоталитарных режимах, ты понимаешь, что это возможно и, скорее всего, произойдет. Это тяжело. Но даже страх за близких не может и не должен влиять на твое решение.


- Чего вы боялись в лагере?

- «Боялись» — не совсем правильное слово. Скорее опасались продления тюремного срока. Ты попадаешь под пресс, и это уже неизбежная вещь. Тебя могут надолго послать в одиночную камеру или в карцер, где будут пытать холодом. Многие там простужались и умирали. Довольно типичный способ давления на заключенного — голод, так называемая пониженная норма питания, норма 9Б. Это обычная вещь для тех, кто находится в карцере, но на такую норму могли переводить любого, кто находился и вне его. Человека могли продержать так месяц, а потом просто продлить срок. В другие времена в качестве дополнительного прессинга использовали уголовников. Во времена Александра Солженицына и Варлама Шаламова, когда у политических заключенных были очень плохие отношения с уголовным миром, пугали тем, что посадят в камеру к уголовникам.

- Чем пугали в психиатрической больнице?

- Не пугали. Применение различн репаратов в качестве наказания — это была часть «нормальной» жизни любой психиатрической больницы. Использовались такие препараты, как сульфазин и аминазин. Сульфазин — это раствор серы в персиковом масле. При введении его внутримышечно у человека начинался абсцесс: очень высокая температура — 42 градуса — и дикая боль. Обычно делали три укола — два в ягодицы и один под лопатку. Вы не можете двинуться и чувствуете себя распятым на кресте. Аминазин — менее противная вещь. От него вы впадаете в состояние полного отупения. Вас кормят, поят, а вы только спите и спите, превращаетесь в амебу.

- И как вам удавалось с этими страхами справляться?

- Прежде всего надо отлично понимать, что вы находитесь в клетке с дикими зверями. Если покажете малейший страх — вам же хуже. Главное — не позволить панике охватить тебя в самый первый момент, когда происходит что-то страшное. Это требует усилия воли. А дальше включаешь разум: что они могут сделать, чего не могут, что скорее сделают, а что нет. Вы начинаете вести себя как рациональный человек, поэтому страх отступает, ведь это животное чувство. Здесь нет какого-то универсального средства — исключительно усилие воли. Очень помогает прием, когда ты отстраняешься от всего происходящего, смотришь на себя со стороны, словно ты не субъект, а сторонний наблюдатель. Помогает, если находишь и комичную сторону всего происходящего. Мне, по крайней мере, помогало. К примеру, я однажды объявил голодовку из-за того, что ко мне не допускали адвоката. Меня начали насильно кормить. Они вводили еду через ноздрю при помощи шланга с железным наконечником, по диаметру намного больше ноздри. Мне каждый день рвали ноздри — связывали в смирительную рубашку, привязывали к топчану, садились на ноги, держали за голову и пихали мне этот шланг с железным наконечником. Рвали хрящи, кровь текла во все стороны, я задыхался, все это шло в горло — и так каждый день. Спать невозможно, из-за голодовки перевели в камеру смертников, а там ни читать, ни курить нельзя. Вот ночью хожу взад-вперед по камере, шмыгаю носом. И думаю про себя: надо же, как устроена жизнь, никогда не думал, что есть некая связь между моим носом и Московской коллегией адвокатов. И сразу стало смешно. А раз смешно, значит, не страшно. И не больно. Еще одна вещь, которую я широко использовал и всем рекомендую, — подумать о том, что хоть сейчас все так безнадежно и вам очень страшно, лет через двадцать вы будете вспоминать и смеяться. Полезно подумать также о том, что через двадцать лет будет очень стыдно за свой страх, за страх, который вы не сумели подавить.


Буковский родился в 1942 году, в эвакуации в башкирском городе Белебей.
В 1963 году был впервые арестован за изготовление двух фотокопий книги югославского инакомыслящего Милована Джиласа «Новый класс», запрещённой в СССР. Его признали невменяемым и отправили на принудительное лечение в Ленинградскую спецпсихбольницу; там он познакомился с опальным генералом Петром Григоренко, а впоследствии ввёл его в диссидентский круг. 

На свободу Буковский вышел в феврале 1965 года.

В начале декабря 1965 года принял активное участие в подготовке «митинга гласности» в защиту Андрея Синявского и Юлия Даниэля, за что снова был задержан и насильственно госпитализирован в Люберецкую психиатрическую больницу. 

На Западе была организована широкая кампания в поддержку Буковского, в результате которой в Москву приехал представитель международной организации Amnesty International, сумевший добиться его освобождения в августе 1966 года.

В третий раз был арестован за организацию демонстрации протеста против ареста Александра Гинзбурга, Юрия Галанскова и их друзей, состоявшейся 22 января 1967 года на Пушкинской площади в Москве. На этот раз был признан вменяемым (психически здоровым). 

Суд приговорил его к трём годам лагерей по статье 190.3 УК РСФСР (активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок).
Отбыв срок в лагере, Буковский в январе 1970 года вернулся в Москву и сразу же стал одним из лидеров сформировавшегося за годы его отсутствия диссидентского круга. 

29 марта 1971 года Буковского арестовали в четвёртый раз. Перед арестом в газете «Правда» была опубликована статья, в которой правозащитник назван «злостным хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью».

Процесс над Буковским состоялся 5 января 1972 года в Московском городском суде. За «антисоветскую агитацию и пропаганду» его приговорили к 7 годам заключения (с отбыванием первых двух лет в тюрьме) и 5 годам ссылки.

Срок отбывал во Владимирской тюрьме, затем в колонии Пермь-36.
18 декабря 1976 года Буковского обменяли на самого известного чилийского политзаключённого — лидера Коммунистической партии Чили Луиса Корвалана. 
Известна частушка, сочинённая Вадимом Делоне по этому поводу: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую б…, чтоб на Брежнева сменять?!».

На Западе Буковский написал книгу воспоминаний «И возвращается ветер» (1978), изданную на многих языках, и книгу «Письма русского путешественника» (1980), посвящённую впечатлениям от жизни на Западе и сравнению её с советским режимом. 

←Курсы валют и криптовалют на сегодня

Лента Новостей ТОП-Новости Беларуси
Яндекс.Метрика