Как чиновник на пенсии создал ферму под Лидой и продает «молочку» на 1000 рублей в день
Виктор Малец из-под Лиды всю жизнь работал в сельском хозяйстве. На пенсии не смог лежать на диване. Взял в аренду поле и завел коров. Как сделать надои в разы больше, чем колхозные и почему нужно знать телок по именам, — в репортаже «Свободы».
Баранов — на мясо, шерсть — в огонь
Ему 61 год. Происходит из Лидского района. Сорок лет отдал колхозам как агроном, позднее как председатель, а потом как чиновник в райисполкоме. В 55 лет вышел на пенсию по состоянию здоровья. Сидеть так просто не хотелось. Приобрел коров для себя. Имел молоко, масло, творог, сыр.
Однако этого было мало. Теперь у Виктора 123 гектара земли в деревне Брынденята, что за 10 минут от Лиды. Ферме уже три года. Первое поле — с баранами. Две сотни голов. Они идут на мясо. Шерсть хотели сдавать, но сжигают. Ее принимает только завод в Орше, а платит «копейки» — возить невыгодно.
Спрос на баранину тоже небольшой. Раньше брали охотнее.
Пастухи и доярка имеют «по пятьсот»
Сейчас мало кто занимается животными, объясняет фермер. Это труднее, чем садоводство. Но ему с растениями неинтересно. Правда, картофель он сажает, сеет зерно и травы, чтобы был корм скоту.
На ферме работают трое: два пастухи и доярка. Свои «по пятьсот» они имеют, плюс питание на работе. Семья Виктора почти не помогает в хозяйстве: жена еще не на пенсии, сыновья занимаются другими делами. Помощник рядом с дедом — шестилетний Максимка. Мальчик повсюду ходит хвостиком, скота не боится, может подоить корову.
Виктор говорит, что проблем почти не имеет. Единственная — рабочие руки. Как только дашь зарплату, все пьют. «Народ разучивается работать. Не так, как когда-то мы в детстве», — сожалеет мужчина.
Когда он был ребенком, родители держали и коров, и лошадей. Отец был трактористом.
«Закредитован я по полной программе»
Теперь и у Виктора два своих трактора — белорусского производства. Чтобы купить первый, брал кредит на 360 миллионов (неденоминированных) рублей под 5% на 7 лет. Говорит, это единственное, что помогло ему начать свое дело. Из хорошего — первые три года не надо платить налоги. Больше льгот для фермеров у государства не предусмотрено.
«Здесь земли были запущены. Кусты повыдергивал, поле перепахал, засеял другими травами», — рассказывает о начале работ собеседник. Он планирует делать сертификат о экологической продукции. Удобрений на поле нет. Животным не дают комбикорма.
Сколько уже вложил в хозяйство, Виктор разводит руками: не считал.
«Закредитован я по полной программе. Без кредитов никак не выкрутишься. Вот еще возьму кредит под 15%, чтобы закрыть вопросы на зиму. Не так легко, когда начинаешь. Кредит взять — а чем его гасить? Все вкладываешь в развитие. Нужно одно поле готовить, второе. Покупать траву нужно, зерно. Я даже сыновьям не помогаю, дом никому не строю», — рассказывает фермер.
По его подсчетам, ежемесячно на развитие хозяйства идет по 5-6 тысяч долларов.
«Лошади мне для души, птица — как хобби»
Около деревенского дома, который приобрели специально под ферму, пасутся три молодые лошади. Еще не объезженные. Прибыли от них никакой. «Они мне для души», — объясняет фермер.
Он здоровается с каждым, гладит, нежно приговаривая. В жизни он много ездил верхом. В планах сделать здесь агротуризм. Зимой лошади будут возить корм, чтобы экономить на солярке. «Цесарок разведем, дом еще один приобретем», — мечтает вслух Виктор.
За оградой у дома ходят птицы: гуси, мускусные утки с диетическим мясом, более жирные украинские утки. Всего около сотни. Но птицы также как хобби. Иногда на продажу. Прибыль от них небольшая.
Виктору досадно, что деревенскую «чистую» птицу сейчас берут менее охотно, чем накачанных антибиотиками бройлеров.
«Если тебе все на блюдечке, ничего не будет»
«Работать надо. Если тебе все на блюдечке, ничего не будет. Это нелегкая работа. Кто не шел в фермерство, тот не знает. Пленка дорогая, солярка дорогая. Даже машину песка взять — это бешеные деньги», — говорит Виктор.
Он вспоминает времена, когда возглавлял колхоз. В кабинете не сидел, от беготни слезала кожа на ногах. Но знал, где и что у него происходит. Предполагает, что сотрудники его не обманывали, со всеми по-хорошему договаривался. Поднял опорос с 3-5 поросят от свиноматки до 10 штук.
«Я любил животных. Я знал о свиньях все. Сотрудничал с учеными», — говорит собеседник.
Мы проезжали возле его поля, на котором выращивали картофель. Урожай уже выбрали, но даже с дороги видно, что уйму картофеля оставили в земле. Копали нанятые рабочие, работали небрежно. Виктор говорит, что сейчас по ночам приходят люди и собирают себе остаток.
«Мне это не бесплатно досталось. Приди — попроси. Как раньше было: три мешка себе собираешь, два мне», — возмущается мужчина.
«Видите, какие ручные»
Наконец доезжаем до последнего поля. На нем без ограждения стоят 30 взрослых телок, молодняк пасут отдельно. За коровами присматривает пастух с собакой.
«Не машите на них. Идите спокойно. Они ручные», — успокаивает Виктор.
Сначала стадо отходит дальше — боится незнакомых. Однако через несколько минут коровы подходят ближе и наконец берут гостей в плотное кольцо. Это не способ атаки. Так они просят внимания. Подставляют лбы и носы, чтобы их погладили, пытаются облизать. Как домашние собачки. Легонько подбивают в бок рогом — так забавляются.
«Вы спрашивали, как я отдыхаю. Это мой самый лучший отдых с ними», — объясняет Виктор и обнимает своих рогуль.
Каждую он знает по имени. Вот подходит рыжая Сморгонь, ее купили в Сморгони. Далее лежит необычного серого цвета Бронислава швицкой породы. Полностью черная — Ночка; Багира когда-то была дерзкой коровой, а теперь стала «самая лучшая», дает 35 литров молока в день. Сестры Гита и Зита, Венера, Марта, Милка, Белка, Маруся, Цветок, — знакомит Виктор с «девочками».
Он уверяет, что коровы тоже знают свои имена и откликаются.
«Лизка, Лиза», — зовет он корову, которая стоит далековато и щиплет траву. Лизка поднимает голову и смотрит на хозяина.
«Видите, какие ручные. Колхозные так не будут», — объясняет фермер.
Фермерские коровы дают молока в разы больше, чем колхозные
Он сам добрый с коровами и ругает работников, если заметит, что те бьют их или кричат.
Виктор уверен, что благодаря доброте коровы дают больше молока. В колхозе в среднем корова дает 8-10 литров в день. Его коровы дают по 20-35 литров. Утучнение 4-5%, в магазине такое редко найдешь. Полагает, что если его коров сейчас отдать в колхоз, то надои уменьшатся.
Виктор вспоминает, что в колхозе платил дояркам: не за объем, а за утучнение молока, чтобы не разбавляли водой.
К тому же так коровы растут спокойные, их потом легче научить доиться.
Коровы в частном хозяйстве живут по 17-18 лет. В колхозе — 3—5 лет, потому что живут на комбикормах, не выдерживает печень.
Виктор телок не забивает на мясо, только если заболеют или состарятся. И то жалеет. Бычков также продает людям растить, а не под нож. Говорит, что когда коров везут на бойню, они чувствуют и плачут.
«Я даже в больницу не могу лечь. Как они тут без меня?»
Продукцию Виктор возит на рынки в Лиду, Гродно, Минск. Говорит, потерь пока нет, но и прибыли большой тоже. Лучше идут молочные продукты. В лучшие дни они дают по 1000 рублей выручки.
«Завидуют, я думаю, люди. Говорят: «Молоко — дорого». А мы отдаем молоко с жирностью 4,2% по 1 рублю. Это же не порошок растворили. Грубо говоря, магазинное масло стоит 19 рублей, а наше — 20 рублей. Но у нас жирное. В лаборатории жиромера на 85% не хватает на наше масло. Это же не пальма. Это натуральный продукт », — говорит Виктор.
— У вас богатая семья?
— Среднего достатка, ничего сверхъестественного, машина старенькая. На хлеб, масло есть. Можем себе позволить включить в доме котел до отопительного сезона. Если бы я был на пенсии, то сидели бы дрожали. Мы не стремимся к роскоши, ни шуб, ни моря. Я даже в больницу не могу лечь. Как они тут без меня? — говорит Виктор.
В ответ на вопрос о мечте он теряется.
«Внуков уже пять. Чтобы все было хорошо, мирно. Чтобы здоровье было и позволило еще работать», — говорит мужчина.