Почему вымирает деревня и как можно всех прокормить без химикатов

"Работа на земле — это удивительное дело", — считает собственница фермерского хозяйства "СидСад" Елена Сидорова. Мы съездили в деревню Дашки Минского района, чтобы узнать, как построить собственное дело на белорусской земле и не разочароваться и что значат по-настоящему органические продукты. Все самое интересное — в репортаже Realt.by.

"Работа на земле — это удивительное дело", — считает собственница фермерского хозяйства "СидСад" Елена Сидорова. Мы съездили в деревню Дашки Минского района, чтобы узнать, как построить собственное дело на белорусской земле и не разочароваться и что значат по-настоящему органические продукты. Все самое интересное — в репортаже Realt.by.

Фермерское хозяйство «СидСад» занимает 60 га. Из них под голубику отведено 11 га, под жимолость — 6 га, овощи — около 2 га (там, где есть полив), все остальное — зерновые. 

— Еще около 20 га земли мы сейчас расчищаем от поросли, — рассказала Елена. — Нам отдали эту территорию как никому не нужную, и мы сейчас приводим эти земли в порядок. Думаем постепенно засадить ее клюквой. Планируем также сделать и собственную пасеку.

А зарождалось все с двух идей: расширение бизнеса и развитие органического производства. Мы более 20 лет занимаемся «зелеными» культурами, и, начиная с городских теплиц, мы пришли сначала к участку в 25 соток за городом. Потом стало ясно, что мы живем не дома и не в дороге — все на полпути. Для того, чтобы выжить в условиях конкуренции, нужно развиваться или переходить в какой-либо другой бизнес. И логичный шаг в этом — переехать жить в деревню.

Дом, в котором сейчас проживают собственники фермерского хозяйства «СидСад», строился как место, где можно подогревать воду для полива. 

— Сначала это было обычное техническое помещение. Но потом стало понятно, что где-то нужно поставить оборудование для обогрева. Соответственно, тут же появилась и еще одна  жилая комната. Затем стало ясно, что нужна как минимум еще одна комната, чтобы разграничить работу и место для отдыха. За ней появилась и столовая. В общем, дом «разрастался», как грузинский дворик, который потом «сложился» под общую крышу, — рассказал Елена. — В принципе мы называем это место конторой. Но иногда, когда водитель открывает дверь ногой, потому что у него руки заняты, сердце немного щемит — мы же все-таки здесь живем. 

Как только сможем потратиться, мы, безусловно, сделаем именно дом для себя, а это помещение оставим как подсобку для рабочих. Но пока такой возможности нет — все, что мы зарабатываем, вкладываем в развитие своего фермерского хозяйства.

— Что же касается органического производства, то сначала мы все сделали так, как говорит наука: по книжкам, пособиям для агрономов. Когда мы только сюда попали, то землю зачищали глифосатом. Я сама уважаю химию, как науку, и прекрасно понимаю, что из чего состоит. Но когда мы стали жить в центре своей земли, стало ясно, что использование химикатов невозможно. Мы видели, как происходит обработка, чувствовали все запахи, замечали, насколько безжизненной становится земля.  Становилось страшно, когда после обработки какое-то облако уходило на лес, и потом на листьях деревьев отчетливо проглядывался ожог. Мы прочувствовали на себе всю вредность того, о чем не принято говорить.

Это как игра у агронома: справится он с поставленной задачей или нет. Дальше логика работает на расстоянии не более двух шагов. Например, есть сорняки, и этот вопрос нужно решать. Или у растений есть какое-то заболевание, и с ним нужно справиться. И все, дальше область задач ничего не затрагивает. Но мы, после того, как поместили свою жизнь в центр хозяйства, расширили свою область задач до максимальных масштабов. Нам нужно было организовать свою среду обитания. И оказалось, что жизнь среди химических полей очень неуютная и влечет за собой очень большие риски для здоровья. 

Общемировая практика, когда для фермера его поля — это его среда обитания, земля, о которой нужно заботиться. А у нас где-то хозяин, где-то поле, на окраине которого люди живут. Эти люди никакого отношения к этой земле не имеют, но принимают на себя  все 100% удара от всяких обработок. Я более чем уверена, если любого человека поместить в среду сельского хозяйства, то он откажется от химии. Не зря считается вредной работа на тракторах, по внесению ядохимикатов. 

— Мы сделали вывод, что это возможно, если есть собственное животноводство. Когда падает урожайность, без органических удобрений никак не обойдешься. А органика предполагает удобрение только с каких-то маленьких животноводческих хозяйств, где нет скученности животных в закрытых помещениях, а есть свобода передвижения и органические корма. Их в Беларуси нет. Но вы представьте, насколько нерентабельно издалека везти навоз. Поэтому мы были вынуждены организовать свой птичник, который дает нам кроме органических яиц, ещё и органический помет. В этом году мы впервые им удобрили землю и добавили опрыскивание белорусскими биопрепаратами. Как итог — рожь высотой в человеческий рост. Но этот год очень тяжелый — засуха. Думаю, в следующем году это проявится в гораздо большем объеме. 

Второй вопрос, и очень сложный, — борьба с сорняками. По словам Елены, за рубежом с этим успешно справляется специальное оборудование. Но купить специальную машину за $25 тысяч не каждому фермеру по карману. Да и способ обработки земли — это предмет спора. 

— В органическом земледелии очень важны локальные условия. Постепенно накапливается опыт, который должен научно обрабатываться. К нам приезжали иностранные ученые, которые сами органические фермеры. Они к тому же еще и преподают. У них, получается, есть и практика, и теория и коллективный опыт. У нас этого нет, информация по органике максимально ограничена. На тематические встречи и конференции приезжают в основном теоретики, которые не знают, как на практике справляться с определенными проблемами. В экстремальных ситуациях едва ли сможет помочь «гладкая» теория, а мы, к сожалению, живем в таких ситуациях.

«Мы заведомо проигрываем, когда наш конкурент продает огурцы, чтобы выжить»

Органическое земледелие — это тяжело и почти никак не компенсируется по стоимости. Но «СидСад» смогли выбрать свою узкую нишу, которая позволяет им использовать земледелие без химикатов. Но и здесь, оказывается, бывают разные ситуации. 

— Мы выращиваем овощи в небольшом количестве в теплицах. Когда еще нет конкуренции с обычным рынком, наша продукция очень востребована. Но как только на рынок приходят бабушки с абсолютно разными ценами, то мы вынуждены уходить. Любой производитель боится не крупного конкурента, а сотни мелких, потому что они абсолютно не умеют торговать. Мы заведомо проигрываем в ситуации, когда наш конкурент продает, например, огурцы для того, чтобы выжить. О каком-то развитии и перспективах речь не идет — это просто борьба за выживание. 

— Чаще всего это молодые семьи с детьми, которые хотят вырастить здоровых малышей. Дети у нас в основном сейчас проблемные в вопросах аллергии, и их родители постепенно переключаются на здоровые продукты питания. Также нашу продукцию закупают и крупные торговые сети: «Green», «Евроопт», «Соседи».

Органическая продукция сейчас очень востребована. Везде, кроме нас. Потому что люди не готовы платить за это. Тем не менее, наши возможности растут, и постепенно мы сможем выйти на продажу продукции в России и ближнем зарубежье. Спрос есть, и он очень большой. Сейчас пока цены на документацию слишком высоки для того, чтобы отправлять за рубеж маленькие партии. В этом году сертификат обследования продукции на год стоил 1500 рублей. Но при импорте нужно еще одно исследование, которое стоит около 1000 евро за партию товара. Чтобы окупить такие траты, нужно делать очень большую партию, количество которой должно исчисляться тоннами. 

На удивление, одной из самых больших проблем для фермеров стало отсутствие рабочих, которые могли бы помогать в обработке земель на постоянной основе.

— Постоянных работников здесь около 10 человек, в сезон к ним добавляются еще примерно 20 наемных сотрудников. В основном они занимаются прополкой и сбором  ягод. Но каждый год перед нами встает серьезная проблема — найти желающих поработать. В деревне сейчас с этим очень туго. Люди летом пропадают — они идут на более легкую работу. Например, на стройку «Виталюр» в Радошковичах. Это строительство «высосало» всех более- менее работоспособных мужчин в округе. Можно прожить собирая в лесу ягоды и грибы. 

Все остальные просто пьют. Причем пьют так, как сложно себе представить, — рассказала Елена. — Мы находим работников до первой зарплаты, максимум до второй. И дальше следует запой. Что с этим делать — я не представляю.

— Земля подкупила нас своей красотой. Конкретно этот участок был последним вариантом в Минском районе, который можно было использовать под фермерское хозяйство. До нас сюда приезжали опытные сельчане, и все от него отказывались, понимая, сколько работы и денег сюда еще нужно будет вложить. Тут было болото, сорняки, колючки и запущенная деревня рядом. 

Мы были неопытными, и поэтому согласились практически сразу. Молодежь сейчас работает совершенно по-другому. Они слишком реалистичны, подходят к решению вопросов максимально прагматично. Но земля всегда требует жертвенности. Мы раньше тоже мечтали о каком-то управляющем и простом ведении бизнеса. Но этому не суждено было сбыться. На волне энтузиазма, восхищения красотой здешних мест, мы именно здесь решили организовать свое хозяйство, тем более,  что буквально в 3 километрах находится родина моего мужа, от куда забрали деда в 37-ом. И вот ведь как жизнь устроена: мы ехали куда попало, а приехали на родные земли.