«Я ел и плакал. Понимал: так не должно быть». Истории мужчин, которые пережили расстройства пищевого поведения
Расстройства пищевого поведения (РПП) — одна из важных проблем современности. Гонка за мифическим «идеальным» телом порождает ненависть к собственному, и, как следствие, желание похудеть любой ценой. Эту проблему принято считать традиционно женской, но мужчины переживают РПП не менее тяжело. Три истории об этом — в нашем материале.
Грем, жил с булимией 9 лет: «Девочка тянула мою майку вверх, чтобы показались складки на боках»
Когда я был в десятом классе, наша семья переехала в другой район. Все мои друзья и приятели потерялись — это было время до интернета. В новой школе было тяжело, и на фоне стресса я стал «заедать» переживания и поправляться. С 65 — до 70, 80, даже 90 килограммов.
Надо мной смеялись. Я бы не назвал это травлей — возможно, ее не случилось потому что в старшей школе люди уже больше думают и не выражают свои чувства так открыто. Но несколько людей делали вещи, от которых мне было очень больно. Например, девочка, сидящая за мной, брала мою майку за края и тянула вверх, чтобы показались складки на боках. Она делала это и хихикала, как будто я просто неживой объект.
Еще был случай в общественном транспорте. Группа подростков смеялась надо мной и братом, который тоже был полным, говорила унизительные вещи. Остальные пассажиры делали вид, что ничего не происходит. Было так неприятно от того, что эти подростки могут смотреть мне прямо в глаза и оскорблять. Возникло чувство, что они не видят перед собой живого человека.
Родственники и окружение тоже говорили, что мое состояние недопустимо, что нужно заняться собой. Это не могло пройти мимо ушей человека с низкой самооценкой.
«Ставил рядом вторую миску и выплевывал туда пережеванную пищу»
В тот период в мои руки попали книги и брошюры о похудении. Я конспектировал, планировал какие-то диеты, но соблюсти их не мог: приходил из школы, а дома ждала мамина еда. Стресс заставлял что-то немедленно съесть. Сначала я ставил рядом вторую миску и выплевывал туда пережеванную пищу, чтобы почувствовать ее вкус, но не есть. Потом догадался, что можно съесть и вызвать рвоту. Так и пошло.
С осени 2008 по февраль 2017 у меня была булимия. В какие-то периоды мне было чуть лучше, и я вызывал рвоту раз в неделю, в другие времена мог делать это несколько раз в день.
Расставания и другие кризисные ситуации усугубляли проблему, и тогда я скатывался в какое-то безумие. Окружающие хвалили изменения моего тела, и никто не замечал, что со мной происходит что-то опасное.
«Теперь у меня проблемы с сердцем»
Сначала я не знал о том, что у вызова рвоты могут быть опасные и заметные последствия вроде, например, потери зубов. Не ощущал даже того, что булимия меняет мое сознание, искажает восприятие реальности. Когда я весил 60 килограммов, то казался себе очень толстым, видел в зеркале живот, складки. Теперь я беру фотографии того периода и не могу понять, как мог считать то тело толстым. Я оценивал себя очень строго, скептически, и никакие чужие комплименты меня не трогали. Никогда, даже с тем минимальным весом, я не чувствовал, что достаточно хорош, никогда не был собой доволен. Теперь я продвинулся в принятии себя и признании своей ценности, но у меня проблемы с сердцем — вот цена этого, последствия, которые никак не исправишь.
«Такие слова вызывают лишь стыд, страх и желание закрыться»
За почти девять лет булимии я дважды говорил с близкими людьми. Оба раза натыкался на непонимание. Сначала узнала мама — это было случайностью, я не собирался ей признаваться.
Реакция с ее стороны последовала не сразу — лишь через какое-то время она поняла, что это происходит регулярно. После этого она и начала открыто говорить со мной. Мама говорила, что я себя убиваю. Еще прозвучали слова о том, что я перевожу продукты и воду. Людям с булимией это не помогает, поскольку такие слова вызывают лишь стыд, страх и желание закрыться. Ты понимаешь, что тебя не поддерживают, что никто не хочет разбираться в этом вместе с тобой.
Я никогда ничего не говорил маме в ответ. Было настолько больно и стыдно, что я просто не мог.
Второй раз я попытался поговорить об этом с любимым человеком. В ответ услышал, что проблемы есть не только у меня.
«Либо ты убиваешь себя, либо заканчиваешь с этим»
В какой-то период я понял, что этот кризис настолько глубок, что должны случиться перемены.
Тогда я занимался в лаборатории кино, и сначала сначала взял идею для фильма, не связанную с булимией. Но потом, на фоне переживаний, решил рассказать о том, что со мной происходит, подруге. Она поняла меня, но ответила достаточно жестко: либо ты убиваешь себя, либо заканчиваешь с этим. Так она подчеркнула то, насколько это меня разрушало. Через несколько дней я рассказал о булимии всей группе в лаборатории. Там я тоже нашел понимание. И снял фильм о себе.
Я пересматривал его, когда мы демонстрировали работы друг другу, и у меня текли слезы. Я вдруг понял, как это страшно и ненормально. На тот момент я был в ремиссии, но рана оказалась слишком свежей. В следующий раз я посмотрел этот фильм только через год, причем смог сделать это спокойно. Тогда я понял, что рана начала зарастать, и на месте пустоты появилась вера в себя и в свое будущее.
«Многие мои знакомые пережили расстройства пищевого поведения»
Я почувствовал, что хочу говорить о булимии. О расстройствах пищевого поведения так мало информации, так мало историй. Историй мужчин нет вообще. Я принял участиев проекте «Живая библиотека», рассказывал там о булимии. Когда я видел, что люди приходили именно ради этой темы, то чувствовал, что чем-то помогаю.
Сейчас при знакомстве с новым человеком я сразу рассказываю про свой опыт булимии: это лакмусовая бумажка, которая позволяет понять, слышат ли меня, будут ли относиться с уважением. Некоторые смотрят с опаской — мол, человек с прошлым, с травмой, проблемный. Но кто-то понимает и рассказывает похожую историю в ответ. Я узнал, что многие мои знакомые пережили расстройства пищевого поведения или что-то близкое, связанное с восприятием тела.
В теперешних отношениях я не услышу комментария о том, сколько я должен весить и что в своем теле изменить. Ко мне не относятся как к куску мяса. Если кто-то подшучивает надо мной, называет толстым, я не спускаю это на тормозах, объясняю, что мне больно и обидно, когда меня так разглядывают и оценивают. Я вижу в своей жизни большие перемены, хотя мне предстоит еще долгий путь, чтобы принять себя по-настоящему.
Костя, страдает от психогенного переедания: «Мать постоянно называла меня толстым»
— Я начал думать о своем теле как о чем-то неприятном лет в 10. До 10 я был достаточно стройным, а потом как-то все поменялось, и если меня самого это не волновало, то мать постоянно называла меня толстым, говорила: «Посмотри на других мальчиков».
Анализируя это сейчас, я понимаю, что не был таким уж «толстым». Да, у меня были складки на животе, на боках какие-то отложения, грудь стала больше, но это мне совершенно не мешало. Все детство я занимался спортом: каратэ, бокс, отжимался, бегал кроссы довольно неплохо.
Но слова матери делали свое, и я становился все более неуверенным в себе и своем теле. Я перестал носить майки по фигуре, все время пытался прятать «лишнее». Мать ограничивала меня в еде со словами вроде «хватит жрать, посмотри на себя», и это привело к тому, что я тратил все карманные деньги на чипсы, сухарики, сладости.
Это был, наверное, мой первый шаг к расстройству пищевого поведения.
«Любить человека можно не только за тело»
Все усугубилось лет в 15−16, когда я осознал свою идентичность как ЛГБТК+ человека. Я начал заходить на сайты, отмечал, как выглядят «идеальные геи», смотрел сериалы, где главный герой физически просто концентрация секса, и поэтому ему достаются лучшие партнеры. Я не понимал, что со мной не так и почему мне «не дано» так выглядеть, хоть я и занимаюсь спортом. Потом начал читать про разные типы телосложения и злился «не на те» гены.
Долго боялся с кем-то знакомиться, так как думал, что не понравлюсь, раз не соответствую каким-то нормам.
Все немного поменялось, когда я уехал от родителей учиться. Тогда у меня появился первый партнер, который помог в социализации и принятии себя. Я начал осознавать, что любить человека можно не только за тело, но и за личные качества.
Отношение к себе стало более лояльным, потому что никто не говорил мне, что я «толстый». Но полностью проблема не ушла. Я заедал переживания, старался принимать пищу в одиночестве, поскольку казалось, что я ем больше, чем надо. Пусть это были довольно редкие эпизоды, но расстройство пищевого поведения тогда тоже было — я просто не понимал, что это.
«В новой среде мне все заменила еда»
Все усилилось, когда я переехал работать в Москву. Работа была сложная и не особенно мне нравилась. Психогенное переедание (то есть то, что я ел на нервной почве) достигло колоссальных масштабов. Я заказывал доставку еды и набивал живот до боли и тошноты. Если раньше я много читал, смотрел кино и общался, то в новой среде из-за стресса от работы и напряженного образа жизни мне все заменила еда.
Это не казалось большой проблемой. Поскольку я много работал, то особенно не толстел. Тогда я вообще не обращал внимания на тело, так как не было ни времени, ни эмоциональных сил.
Мой московский период закончился эмоциональный кризисом, но это помогло мне на время взять все под контроль. Я занимался с тренером, стал вегетарианцем, ухаживал за собой. Масштабных проблем стало меньше, но переедания все равно случались. Я объедался даже овощным салатами и соевым продуктами.
«Ты, Костя, интересный и клевый, но полноватый»
Все обострилась, когда у меня начались последние отношения, очень сложные. Партнер часто говорил мне, что ты, Костя, интересный и клевый, но полноватый. Поскольку он безумно мне нравился, это сильно обижало и развивало комплексы. С одной стороны, мне было физически комфортно в моем теле, я мог бегать по 10 километров, не чувствуя лишнего веса. С другой стороны, когда партнер, от которого ты без ума, говорит такое… Ты просто не находишь себе места. Все время щупаешь бока и жир на бедрах — и ненавидишь себя в эти моменты.
Дошло до серьезных вещей: попал в психиатрическую больницу — с моим ментальным здоровьем возникло слишком много проблем.
После этого я уволился с работы и наконец обратился за медикаментозной помощью, стал ходить на психотерапию. В это время я очень много ел и толстел, потому что в основном сидел дома.
«Я ел и плакал, потому что понимал: так не должно быть»
Переломным моментом для меня стал случай, когда я очередной раз заказал себе пиццу, так как обычно заедал все фастфудом. Вместо вегетарианской пиццы мне по ошибке привезли мясную. И вроде бы из-за своих убеждений я не должен был ее есть. Но тогда во мне была такая пустота, которую хотелось быстрее заесть, что я начал есть эту пиццу с ветчиной. Я ел ее и плакал, потому что понимал: так не должно быть, мои принципы должны быть выше. Нельзя заполнять пустоту таким образом, а нужно другим. Но каким? Я не знал, что делать. Мне было стыдно. Я ненавидел себя.
Потом я начал много читать про переедание и наконец пришел к термину «расстройство пищевого поведения». Рассказал своей психотерапевтке об этом и наконец признал проблему. Это произошло пару месяцев назад. Сейчас я работаю над тем, чтобы нормализовать свое питание.
Я по-прежнему периодически объедаюсь. Я по-прежнему не знаю, как люди принимают себя и свое тело. Как люди справляются с РПП. Но я знаю, что нужно обращаться за помощью.
Признание своей проблемы — это первый шаг к тому, чтобы осознать ее причины и найти выход. И если у вас будут силы и профессиональная помощь, вы сможете справится. Я в это верю.
Екатерина Коваленок-Глуховская — медицинский психолог, живет с РПП более 10 лет:
Истоки РПП
Наши отношения с телом и с питанием — это яркая метафора отношений с миром вообще.
Проблемы с пищевым поведением начинаются с психогенного питания: эмоции либо лишают чувства голода, либо усиливают его, вызывают психологический голод и желание заесть стресс. Время от времени такие реакции бывают у всех, это не страшно. Нормальным процесс перестать быть, если происходит слишком часто и приносит организму ущерб.
Как правило, в основе расстройств пищевого поведения лежит травма стыда. Если близкий и значимый человек (либо не очень близкие и не очень значимые люди, но часто) указывали нам на то, что тело характеризует личность, и негативно оценивали вид этого тела, то это отразится на нашем самовосприятии.
Сюда добавляются мифы, обусловленные культурой и субкультурами, стереотипы, приписывающие тому или иному телосложению определенные качества. Полные люди ленивые, безответственные, эгоистичные, мещане, а вот худоба, бледность, образ эльфа, вампира, инопланетного гуманоида с огромной головой и тоненьким телом — это супер. Возможно, звучит глупо, но вспомним, что острое начало РПП — это ранний подростковый возраст, а то и позднее детство.
Еще одна составляющая формирования РПП — миф о собственной невыносимости. Когда человек постоянно слышит критику в таких выражениях «ты невыносимый человек», «тебя слишком много», «какой у тебя тяжелый характер», у него появляется стремление занимать меньше места, стать незаметным на фоне каких-то тяжелых событий или состояний.
И вот эта характеристика, это желание подсознательно переносится на тело, буквализируется. Тяжелый, много, невыносимый — плохо. Значит, легкий, мало, невесомый — хорошо. А кто из нас не хочет быть хорошим человеком?
Многие люди с РПП — люди без кожи, тонко чувствующие, у них невероятно много интереса к миру. В этой уязвимости есть и сила. Я как терапевт вижу, что сколько бы человек с РПП ни говорил о постоянном чувстве внутренней пустоты, у него есть интересы, талант, огонь. Мои клиенты и клиентки чувствовали мир непосредственно, особенно, художественно. Подчеркивая эту сторону жизни, можно выйти из проблемы.
РПП и суицид
Расстройства пищевого поведения — это серьезно. Если кто-то в вашем кругу признается в наличии любого из расстройств этого типа, ему непременно нужна поддержка. Это может быть вопрос жизни и смерти.
Уровень смертности среди больных анорексией и булимией занимает одно из первых мест среди других психологических заболеваний. Согласно исследованиям Phillips&Menard, частота суицидов у людей, отвергающих и ненавидящих свое тело, в целых 45 раз выше, чем у людей, не испытывающих этого. К тому же, зачастую люди с расстройствами пищевого поведения страдают попутно от того или иного вида депрессии.
Суицидальный риск у мужчин с РПП в нашей стране поистине космический. Беларусь находится в списке стран-лидеров по количеству самоубийств, причем мужчины совершают суицид в 5,2 раза чаще женщин. Мужчины, выросшие в культуре с мощными гендерными стереотипами, получают миллион запретов на выражение эмоций, на признание в собственной тревоге, боли, слабости. Поэтому если женщина находит способ вынести собственную боль из головы, получить поддержку и помощь, то мужчины склонны молчать до последнего.
Ремиссия
Моя собственная наиболее длительная ремиссия началась с принятия моего тела значимым другим — бывшим мужем. Он легко сажал меня на плечи и никогда не стыдился со мной есть, а если уж я загонялась по диетам, отслеживал, не вредят ли они здоровью и подчеркивал, что для него это делать не нужно, поскольку ему хорошо со мной в любом весе. Только тогда, успокоившись, я почти полностью избавилась от компульсивного переедания и вес сам «ушел» в оптимальный. Я была активной, здоровой и довольной жизнью.
Но периоды ремиссии сменяются обострениями, и проблема может не отпускать многие годы, то появляясь, то пропадая. Кризисы в любой сфере — на работе, в семье, в дружеских отношениях — запускают старый механизм. К этому важно быть готовым и уметь поддерживать себя внутренне. Наши родители, одноклассники и кто угодно вокруг при этом могут не быть тактичными и бережными. Вы можете встретить того, кто за счет причинения вам боли снимает собственный стресс. Увы, это так. Но вы не обязаны впитывать их слова и идеи.
Важно расширять поле деятельности и эмоций, которые у человека с РПП сосредоточены на еде и теле. Переводить фокус на другие вещи. В пищевые расстройства «убегают», когда в мире вокруг невозможно находиться: толчком в болезнь часто служат травмы насилия, горевание от утраты, расставание с близким.
Как поддержать человека с РПП?
Исходя из десятилетнего опыта работы с РПП и дисморфофобией (включая собственную борьбу с этой проблемой и работу с клиентами), хочу предложить — субъективный, конечно — список правил, которые могут помочь поддерживать близкого, страдающего РПП, на пути к выздоровлению:
1. Будьте добры, но правдивы
Добрые слова не должны быть приукрашиванием. Люди с РПП и дисморфофобическими расстройствами весьма чутки к неправде, особенно на собственный счет. Будьте максимально искренни: если вы говорите что-то хорошее, важно действительно в это верить. Лесть может лишь дополнить травматический опыт больного.
2. Оставайтесь рядом и напоминайте, что готовы помочь, но не давите
3. Говорите человеку, что его жизнь важна для вас, что человек имеет ценность сам по себе, и ему не надо для этого делать что-то особенное
4. Помогайте найти смысл и увидеть прекрасное в окружающем мире
Готовность найти прекрасное в себе приходит не сразу. Вашему близкому человеку, возможно, будет проще увидеть хорошее сначала в других, вовне. Не пытайтесь сразу перевести его/ее фокус обратно к себе, поддержите саму способность видеть красоту. Если же у него/нее нет сил, не заставляйте и не обвиняйте.
5. Говорите о своем беспокойстве без осуждения, а с надеждой
Например, подойдет фраза: «надеюсь, ты сможешь снова найти что-то важное и интересное для себя, я бы очень хотел (а) увидеть твою улыбку».
6. Напоминайте, что вы принимаете его/ее и понимаете настолько, насколько можете. Не претендуйте на полное понимание — поскольку вы никогда не были на его/ее месте целиком и полностью
7. Помогайте близкому снять ощущение его исключительной деструктивности
Задавайте вопросы, которые помогут осознать, что мир не рушится по его/ее вине, что тот внешний дефект, который он (а) видит реальным и невыносимым, не причинит страдания другим. Из этой идеи вы можете мягко подвести близкого к тому, что он (а) и так страдает, а потому, может быть, не так страшно попробовать выйти из дома, заняться чем-то, оказаться среди людей. Но помните, что эту идею нужно преподносить мягко, говоря скорее о том, что и без идеальной внешности можно быть хорошим человеком, жить, испытывать и дарить радость.
8. Обратите внимание близкого человека на его ценности, чтобы отвлечь от тела и еды
Для этого — интересуйтесь его ценностями. Это, во-первых, связано со смыслом жизни, который при РПП может быть утрачен, а во-вторых, ценности близкого дадут вам темы, на которые вы сможете опереться в беседе.
9. Верьте
Вашему близкому человеку нужна вера — как в него/нее лично, так и в то, что однажды все будет хорошо.
10. Будьте терпеливы
Дайте ему/ей понять, что тот темп, в котором он (а) движется — приемлемый, оптимальный. Каждый шаг вперед важен. Вообще понятие умеренности, достаточности очень важно для людей, которые страдают от черно-белого мышления («все или ничего», «идеал или ничтожество»).
11. Заботьтесь о себе в присутствии близкого
По теории социального (косвенного) научения Альберта Бандуры, люди всегда подают друг другу примеры тех или иных моделей поведения. Мы склонны перенимать чужой опыт, постепенно ассимилировать его и встраивать в собственную жизнь.
12. Признавайте свою субъективность
Говоря о чувствах и мыслях, каждый раз подчеркивайте, что это ваши чувства, ваш взгляд, а близкий может иметь другое мнение, видеть не то, что видите вы, ощущать иначе. Тогда — сквозь недоверие и страх — ему/ей будет проще принять, что в ваших глазах он (а) красив (а), добр (а), достаточно хорош (а) и определенно любим (а) вопреки всему тому, что видит в себе сам (а).