120 лет назад, 22 апреля 1899 г., в семье профессора уголовного права и дочери миллионера-золотопромышленника родился первенец. Сам он впоследствии неоднократно говорил, что хотел бы появиться на свет «завтра». То есть 23 апреля, в день рождения и день смерти Уильяма Шекспира. Впрочем, к году рождения у него претензий не было: ровно через сто лет после Александра Пушкина. Кому другому подобная разборчивость была бы не к лицу — дескать, не по чину привередлив. Но Владимиру Владимировичу Набокову это, безусловно, идёт.
Хотя бы по той причине, что он совершенно точно попадает в довольно-таки тесный кружок истинных «тяжеловесов» отечественной литературы, которые более чем успешно представляют само понятие «русский писатель» на мировой арене.
Тут с высокой долей вероятности должен вступить мощный хор протестующих знатоков, повторяющий известное изречение самого Набокова: «Я американский писатель, рождённый в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию».
Фраза по-набоковски красивая, но чересчур кокетливая. Что неудивительно: Владимир Владимирович произнёс её в интервью журналу «Плейбой». То есть это грамотный рекламный ход, сопряженный с прокатом фильма «Лолита», что был снят по самому знаменитому роману писателя.
Обычно всё внимание приковывается именно к этому произведению. История нимфетки Лолиты и «отвратительного бессердечного человека» Гумберта Гумберта целиком и полностью заслоняет фигуру самого Набокова, что обидно и несправедливо. Особенно в год его юбилея. А потому вместо опостылевших разборок на тему педофилии в литературе есть смысл вспомнить о том, каким был сам писатель задолго до нашумевшего романа.
Лень
«Я самый одинокий и самый заносчивый из всех писателей, вылупившихся за границей», — это снова слова Набокова. И вот тут уже нет ни капли кокетства, это чистая правда. В России Набоков как писатель не состоялся. Его единственный сборник стихов, названный — внезапно — «Стихи» и изданный автором за свой счёт в 1916 году, удостоился язвительной устной рецензии Зинаиды Гиппиус. Та, прочитав 68 стихотворений, написанных юным Набоковым, заявила его отцу, видному политику и одному из лидеров партии кадетов: «Передайте своему сыну, что он писателем никогда не будет».
Остаётся только предполагать, какое злорадство испытал сам Владимир Владимирович всего лишь девять лет спустя, когда в Берлине вышел его первый роман «Машенька». Потому что выход романа сопровождался такими словами признанного классика Ивана Бунина: «Этот мальчишка выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков, в том числе и меня!»
Хотя по большому счёту за юным Набоковым числится как минимум один впечатляющий акт искусства. Оценённый, между прочим, человеком по фамилии Гиппиус. Но не Зинаидой, а её родственником Владимиром. Тот преподавал словесность в Тенишевском училище, где учился Володя Набоков. И как-то раз он задал классу сочинение на тему «Лень». Будущий звездный литератор, оценив тему, сдал пустой лист бумаги. Фурор. Высшая оценка. И заодно — демонстрация приёмчиков самого отъявленного постмодернизма.
Служба
Сейчас модно говорить о том, что в старые времена, дескать, писатели не были совсем уж никчёмными людишками, поскольку многие из них либо служили в армии, либо состояли на гражданской службе — в общем, были при деле хотя бы часть своей жизни.
В этой табели о рангах Набоков занимает рекордно низкое место. Просто потому, что он не проработал и не прослужил ни единого дня.
В 1923 году, уже находясь в Берлине, он сделал предложение дочери русских эмигрантов Светлане Зиверт. Она ответила согласием. Родители её — тоже. Но при условии, что жених будет иметь постоянный доход, то есть найдёт работу. Сила любви велика: Набоков, питающий отвращение ко всякого рода службе, при посредничестве знакомых проходит собеседование в одном из берлинских банков. Его принимают с испытательным сроком в месяц. Владимир Владимирович выходит на работу, но выдерживает ровно три часа, после чего сбегает из конторы навсегда. Навсегда из его жизни уходит и Светлана Зиверт: через несколько месяцев Набоков познакомится со своей будущей женой Верой Слоним.
Собачья жизнь
Из всех русских писателей Набоков выше многих ставил Пушкина. В его представлении мало кто мог сравниться с автором «Капитанской дочки». Было, впрочем, исключение. В одну из своих лекций профессор Набоков включил фразу: «Итак, Чехов наряду с Пушкиным — чистейшие писатели в смысле той совершенной гармонии, которой дышат их сочинения».
Надо ли удивляться, что большой любитель собак Владимир Набоков был очень рад, когда его родителям подарили потомка знаменитых чеховских такс, — Брома и Хины — что жили в Мелихове. Маленького таксика назвали Бокс-Второй. Его, уже повзрослевшего, можно видеть на семейной фотографии Набоковых, снятой в Ялте в ноябре 1918 года, за несколько месяцев до эмиграции. Впрочем, Бокс-Второй был замечен и за границей, где прожил довольно длинную жизнь: «Ещё в 1930 году в Праге, где моя овдовевшая мать жила на крохотную казённую пенсию, можно было видеть ковыляющего по тусклой зимней улице далеко позади своей задумчивой хозяйки этого старого, всё ещё сердитого Бокса-Второго, — эмигрантскую собаку в длинном проволочном наморднике и заплатанном пальтеце».
По словам самого писателя, Бокс-Второй был единственным, что связывает его с русской литературой.