Наука. Как белорусам стать умными и богатыми

Что тормозит сектор исследований и разработок и как это отражается на национальной безопасности — об этом Андрей Казакевич, директор института «Палітычная сфера», представившего недавно анализ состояния научной сферы Беларуси.

— В исследовании «Реформирование организации, финансирования и управления научной деятельности Беларуси», соавтором которого вы являетесь, констатируется, что расходы научные исследования и разработки в Беларуси в 2016 году составили 0,5% ВВП, в 2017 0,59% – в 2 раза меньше, чем у большинства соседних стран. С точки зрения получаемого эффекта это приемлемый объем финансирования или недостаточный?

— Можно смело сказать, что расходы на науку в Беларуси низкие. Страны с современной экономикой и высоким уровнем жизни тратят куда как больше. Минимальный ориентир для стран Европейского союза – 1% ВВП (хотя и там есть единичные случаи с меньшими расходами). Стратегическая цель для ЕС – 3%.

Наукоемкость ВВП в размере 0,5-0,6% − очень низкая, особенно если страна имеет амбиции строить современную и инновационную экономику.

Да и в Беларуси расходы на науку не всегда были такими низкими. Падение до уровня 0,5% ВВП произошло в 2014 году. До этого расходы колебались на отметке около 0,6-0,7% ВВП. А в 2007 году достигли 0,96% ВВП. Падение, которое потом случилось, подчеркивает, что ситуация с развитием сектора исследований неустойчивая.

— Основной вклад в финансирование науки вносит государство. Есть ли потенциал для того, чтобы исследования и разработки чаще финансировал бизнес?

— Действительно, бюджетные расходы на науку значительно увеличить сложно. Очень важно стимулировать финансирование исследований из других источников, прежде всего за счет частного бизнеса. В этом отношении Беларусь сильно отличается от развитых стран, где до 80% научных исследований финансируются за счет бизнеса. У нас официально бюджетные расходы на исследования составляют около 40%, но если учесть вклад государственных концернов и организаций, то госфинансирование доходит до 70-80%.

Бизнес же станет больше вкладывать в сектор R&D, когда в стране появится более благоприятный и устойчивый климат для предпринимательской деятельности и пройдут другие необходимые экономические реформы, а Беларусь будет глубже интегрирована в международное разделение труда.

Кроме предпринимательского климата главными ограничениями для роста частных расходов на исследования является финансовая неустойчивость, а также небольшое число крупных компаний и незначительное присутствие международных корпораций. Международная практика показывает, что основную долю частных денег в исследования направляют компании, где занято более 200 сотрудников. А фирмы поменьше, как правило, не имеют для этого достаточных ресурсов.

— Какие вы видите важнейшие шаги для реформирования науки?

— Первое условие – общее реформирование экономики, чтобы появилась возможность использовать потенциал частного сектора для развития научной сферы. А второе – изменения в самой науке. И в этом плане важное место занимает повышение эффективности распределения государственных средств.

Сейчас в финансировании исследований и разработок доминирует административное решение. Из-за этого существует большое количество не совсем прозрачных схем − когда деньги выделяются и осваиваются организациями без видимой отдачи. Повышение роли открытых и прозрачных конкурсов позволит создать конкурентную среду для реализации исследований и расширить число участников (фирм, исследовательских коллективов). При этом важно, чтобы в равных условиях были академические институции, университеты, госструктуры и частный бизнес. А сами конкурсы должны быть прозрачными и с большей долей общественного контроля над распределением средств. Особенно важно увеличить долю конкурсного распределения средств при финансировании социальных и гуманитарных исследований, где нет необходимости серьезных вложений в инфраструктуру.

Приоритетом финансирования должны стать проекты и коллективы, а не штатные единицы или институты. Следует стремиться к тому, чтобы основную долю зарплаты исследователей составляли поступления от конкурсных грантов, а не фиксированные ставки и административные надбавки. Управленческие решения последнего времени не всегда на это направлены. Например, один из указов президента в начале в 2017 году предусматривает стимулирование исследователей через возможность повышать зарплаты в 2-3 раза. Но возможности такого повышения привязываются к решению руководства и органов управления. Следует отметить, что сам указ своей цели не достигнул и фактически пока не применяется.

Пришло время серьезно изменить систему оценки результатов научной деятельности − для этого постепенно переходить на международные критерии оценки, заложив в их основу публикации и индекс цитирования в международных базах данных, прежде всего Scopus и Web of Science. Если бы у нас было более масштабное научное сообщество, как в Великобритании, то систему можно было бы привязывать к экспертным оценкам самими учеными. Но в Беларуси сообщество исследователей, особенно по отдельным направлениям, невелико, поэтому ориентация исключительно на внутреннюю оценку может привести к корпоративным сговорам и полукоррупционным схемам.

Важно и решение такой структурной проблемы как дистанция между секторами образования и науки. Советская модель, которая у нас до сих пор сохраняется, предусматривала их четкое разделение: академические институты занимались исследованиями, а университеты – преимущественно образованием. Для значительной части преподавателей вузов научная деятельность ушла на задний план и стала чисто формальной. Это плохо для качества образования, потому что его может дать человек, который либо практически включен в соответствующую деятельность, либо проводит исследования. Влияет ситуация и на конкурентоспособность вузов, так как результаты научной деятельности являются важным критерием оценки в различных международных рейтингах. Чтобы повысить качество образования и привлекательность вузов для студентов, необходимо развивать исследовательскую деятельность. Делать это можно двумя способами: присоединить к университетам существующие академические институты (ослабив тем самым исследовательский потенциал Академии наук) либо перераспределить средства на исследования от исследовательских институций в университеты. В любом случае это приведет к изменениям сектора исследований и разработок, но оставлять ситуацию как есть нельзя − ее консервация приводит к постоянным проблемам и издержкам как для науки, так и для системы высшего образования.

Еще один важный шаг – это изменение роли Академии наук. В этом плане опять же в Беларуси сохраняется советская модель, которая для второй половины XX века была достаточно эффективной и дала свои результаты. Но сейчас она не соответствует современным критериям прозрачности, избеганию конфликта интересов и принципам управления современным сектором науки в развитых странах. Академия наук в своей деятельности реализует классический конфликт интересов – является органом госуправления, распределяет средства на научные исследования, особенно фундаментальные (большинство этих средств впоследствии остаются в Академии наук), при этом она оценивает качество научной деятельности и проводит львиную долю научных исследований внутри Беларуси. Снятие конфликта интересов возможно за счет передачи административных функций и функций по перераспределению средств органам госуправления.

— Реформирование науки потребует больших усилий, а возможно и дополнительных затрат. Стоит ли оно того? Можно ли оставить все как есть, не полагаться на отечественные исследования и пользоваться международными?

— Во-первых, развитие исследований важно для расширения потенциала и экономических возможностей страны. Закрывать свои потребности исследованиями, которые проводят в других странах, значило бы ставить себя в позицию периферии. Если мы хотим, чтобы Беларусь имела современную и инновационную экономику, то необходимо развивать исследовательский сектор и проводить многие исследования самостоятельно. Эффект будет и от самих результатов исследования, и от повышения квалификации и компетенций включенных в экономику людей.

Кроме этого есть сферы, в которых проведение самостоятельных исследований является необходимым для устойчивого развития и даже национальной безопасности. Например, исследования истории Беларуси важны для консолидации идентичности, для развития культуры. Если же мы будем только «экспортировать» знания о белорусский истории, произведенные в Варшаве или в Москве, это вряд ли поспособствует устойчивому развитию Беларуси. То же самое касается литературы, языка, социальных и политических процессов.

Неразвитость сектора исследований и разработок будет негативно сказываться на развитии культуры и общества, на качестве принятия управленческих решений, на понимании того, что происходит внутри страны. Альтернативы развития собственного сектора R&D нет с политической, экономической и культурной точки зрения.

Что же касается усилий и затрат на реформирование науки, то названные изменения направлены скорее не на повышение финансирования науки и дополнительных затрат из бюджета, а на то, чтобы оптимизировать уже существующие расходы. Каждый год через сектор науки Беларуси проходят сотни миллионов долларов, в нем работают тысячи людей. Реформирование науки как сегмента белорусской экономики и общества важно с точки зрения повышения эффективности от расходованных средств.