"Нравится главный тренер ЦСКА - он же белорус". Илья Авербух - о ледовых шоу, спорте и Минске
Илью Авербуха называют самым успешным спортсменом среди продюсеров и самым успешным продюсером среди спортсменов. Он режиссирует топовые ивенты: церемонии открытия Олимпиады в Сочи и чемпионата мира по футболу 2018 — его работа. На ледовых шоу, которые Авербух сам ставит и продюсирует, фигурист заработал первый миллион долларов. Его постановки так же, как и 10 лет назад, собирают аншлаги в городах России и за ее пределами. SPORT.TUT.BY поговорил с Авербухом о жизни в режиме нон-стоп, авторитарном правлении, «достаточно свободной России» и Минске, который расслабляет.
«Я режиссер церемонии открытия ЧМ по футболу — в режиме live ее смотрели миллионы»
— Во сколько у вас сегодня был подъем?
— В 3.30 утра. Конечно, это не норма — просто вылетал в Минск в 5.40. Обычно только засыпаю часа в два, раньше не получается. Мой график состоит из переездов, поэтому выстроить нормальный распорядок не выходит.
— Сколько лет живете в таком режиме?
— В этом году 15-летие моей продюсерской компании. Все эти годы и живу в таком ритме. Если бы я не толкал паровоз, он бы не шел. Когда вся эта история с ледовыми шоу только запускалась, я плохо представлял масштабы «бедствия», как все будет выглядеть. Бросился в омут с головой, как лягушонок, и начал барахтаться.
Спустя 15 лет у меня по-прежнему есть жадность ко всему. Хотя от некоторых предложений начинаю отказываться, даже если финансово они выглядят привлекательными. Не хочу, чтобы страдало качество больших проектов. Например, сейчас я являюсь режиссером-постановщиком церемоний открытия и закрытия зимней Универсиады в Красноярске. Нормальному человеку работы с одной Универсиадой хватило бы на четыре года, но мне жалко терять время.
— Вы были режиссером церемоний открытия чемпионата мира по футболу 2018, чемпионата мира по хоккею 2016, Сочинских игр. Что из перечисленного стало самым смелым вызовом?
— Если брать глобально, то главным вызовом для меня было состояться после спорта. В спортивных победах большая заслуга родителей, тренеров, удачного стечения обстоятельств, а потом уже самих атлетов. Мне хотелось самореализоваться после завершения карьеры. Можно было пойти по понятному и стандартному пути и заняться тренерством или создать бизнес-индустрию ледовых шоу и поднять их качество. Но у меня была еще одна навязчивая идея — доказать, что я могу быть режиссером не только ледовых постановок, но и массовых мероприятий вне льда.
Вершина этого доказательства — постановка церемонии открытия чемпионата мира по футболу. Быть режиссером на мундиале — очень большое признание. Церемония длилась всего 15 минут. Но ее в режиме live смотрели миллионы людей по всему миру.
«Когда команда не летит вперед, а плывет, я превращаюсь в деспота»
— Сколько вы работали над постановкой этого 15-минутного шоу?
— Примерно год, а церемония сочинских Игр и вовсе готовилась восемь лет. Над футбольной церемонией трудилась очень большая команда, но я сам непосредственно контролировал многие процессы и согласовал решения с Константином Эрнстом. Сам общался со звездами, в том числе, с Робби Уильямсом.
Я был ограничен во времени, в декорациях. Сразу после церемонии должен быть состояться матч России и Саудовской Аравии. Нельзя было вывозить на поле большие реквизиты — за нами пристально следила ФИФА. Их вообще не волновала творческая составляющая — главное было уложиться в тайминг.
— Миллионы смотрели открытие по тв в прямом эфире. Что в те 15 минут делали вы?
— Очень нервничал. Я смотрел даже не на качество, а на то, чтобы все работало как часы. Мы находились в жестком тайминге. Сначала была разминка команд — для игроков это в приоритете. Несколько футболистов Саудовской Аравии задержались на поле, технический персонал просил их уйти, а те отвечали: «Еще минутку, мы еще побьем по воротам». Я понимал, что у меня летит вся церемония. Началась истерика. Слава богу, игроки сжалились и ушли. А дополнительная разминка им все равно не помогла — проиграли России 5:0.
— Если каждый раз это вызывает такой стресс, почему все равно беретесь за масштабные проекты?
— Каждый раз я уверяю себя, что больше никогда не возьмусь за что-то подобное. Мне больше нравятся драматические истории, как «Кармен» или «Ромео и Джульетта», где есть эмоции, слезы. Церемонии все-таки больше ориентированы на холодность, расчет и пафос. Но переключаться с задачи на задачу, наверное, самое интересное.
В Сочи я режиссировал только один сегмент двухчасовой церемонии, а Константин Львович отвечал за всю программу. Я постоянно наблюдал за ним и не представлял, как он справляется. В таких ситуациях особенно переживаешь за технику, а не за людей. Ты можешь быть уверен в команде, но техника в любой момент может подвести.
— Нераскрывшееся кольцо на церемонии открытия в Сочи — это катастрофа для режиссера?
— Все зависит от того, как ты выйдешь из ситуации. На закрытии этот момент сумели отлично обыграть. Но в ту секунду, когда кольцо не раскрылось, у всех замерло сердце. Константину Львовичу никто не завидовал.
В своих шоу я не припомню каких-то больших ляпов. Хотя… На спектакле как-то потух один из проекторов, а проекция на лед и изображение имеют огромное значение. Я увидел посреди красивой картинки на льду черное пятно. Посмотрел на светорежиссера, он — на меня, мы сказали друг другу неприличное слово, оба взглянули на лед — и он загорелся! Тогда даже задумались: а это точно было? Но двоим же не могло померещиться.
— Какой вы руководитель — деспот или друг?
— Сложно сказать. Я меняю три ипостаси. Вначале я очень мягок — я друг, который выстраивает хорошие отношения. Это важно для личного контакта, но плохо для движения вперед. Когда мы находимся вне тайминга, долго «мнем роль», закапываемся, не летим вперед, а плывем, я превращаюсь в деспота. Причем в шоковом состоянии делаю это интуитивно. Перехожу на повышенные тона, чтобы собрать команду. А на финише я становлюсь благодарным человеком, говорю спасибо за то, что мы вместе это сделали. Вообще, я не люблю конфликты и переход на нецензурную лексику. Стараюсь вести себя как Кот Леопольд — жить дружно.
«Ради проекта надо забывать обо всем. В том числе — и о личной жизни»
— Последние 15 лет вы занимаетесь продюсерской работой. Три главных урока, которые вынесли?
— Первый: просчитывая бизнес-план, расписывайте его для наихудшего варианта развития событий. Важно увидеть минус, который может получиться. И если вы готовы с ним смириться, то можно действовать. 90 процентов людей из моего окружения завышают ожидания, и это всегда заканчивается плохо. Я же иду от обратного.
Второй: беритесь только за те проекты, которыми горите. Я пытался делать несколько проектов как бизнесмен, например, брался за открытие вещевого магазина. Но это меня абсолютно не заводило. И потому сразу не работало.
Третий: забудьте обо всем, кроме своего проекта. В том числе забудьте и о личной жизни. Вы никогда не сможете запустить проект и просто время от времени курировать его. Проект нужно вести ежедневно. Не получится по часам уходить домой и перевоплощаться в семьянина.
— Если вырвать один день из вашего графика, как он будет выглядеть?
— Все дни очень разные. Если я нахожусь в Москве, то просыпаюсь в районе девяти утра. Еду в офис, уделяю время встречам, общению со спонсорами, планированию гастролей, утверждаю эскизы декораций, костюмы. Обсуждаю рекламную кампанию и продвижение проектов. Если это постановочный период, то в течение дня провожу много времени на льду. На вечер откладываю творческие истории. Иногда это затягивается до двух-трех ночи.
Помимо работы, стараюсь проводить время с сыном. Мы живем с ним вдвоем. Мартину 14 лет, сейчас он очень увлечен скейтбордом. Пытаюсь хотя бы трижды в неделю приезжать к нему на тренировки — для Мартина это очень важно, хоть он и не показывает до конца. Меня радует, что сын оторвался от гаджетов. Сейчас у нас очень хорошие отношения, мы нашли общий язык.
— Почему вы сами занимаетесь таким объемом работы — от постановки шоу до утверждения рекламных макетов? Боитесь доверить кому-то часть процесса?
— Когда я спрашиваю у ребят из команды, почему они что-то не сделали самостоятельно, те часто отвечают: «А смысл? Все равно ты все переделаешь!». И во многом они правы. У меня в компании жесткая вертикаль власти, авторитарное правление — я действительно люблю все контролировать. Если не прослежу, то по ходу замечу историю, которую назову ошибочной.
— Когда были спортсменом, тоже так себя вели?
— Кстати, нет. Тогда я был абсолютно ведомым человеком и шел за родителями, партнершей, тренером. Я не управлял обстоятельствами и, возможно, именно поэтому не пришел к золотой олимпийской медали, а взял только серебро. Я не включался. А после завершения карьеры в 29 лет стал другим человеком. Расправил плечи. Я не знаю, что это — может, мальчики позже взрослеют? Фигуристы, которые выступали со мной многие годы, удивлялись: «Если бы нам тогда сказали, что мы будем работать на тебя, мы бы никогда в жизни не поверили». А мне очень хотелось самореализоваться и включить мужика.
А дальше… Процесс был запущен, и я побежал. Не струсил перед ответственностью, рисками и нестабильностью, а взял управление над своей жизнью. Я счастлив, что не завишу от работодателя. Сам меняю свои планы, принимаю решения, могу сказать, что у меня сегодня выходной. Хотя не помню, когда в последний раз такое говорил. Работа — мой наркотик.
«Не буду оригинален, если скажу, как в Минске чисто. Думаю, вас уже тошнит от этих клише»
— В последние годы на рынке появляются новые ледовые шоу. Вас это нервирует?
— Все топовые спортсмены стараются попасть к нам в коллектив, потому что он лидирующий. Да, появляются другие шоу. Это неизбежно. Если есть одна сотовая компания, откроется и вторая. Вначале я напрягался по этому поводу — всем хочется быть единственным и непревзойденным монополистом. Но хорошо, что это не так. Я счастлив, что у нас рыночная экономика и достаточно свободная страна.
— Когда приезжаете в Беларусь, чувствуете, что вы в другой стране?
— Нууу… Я чувствую разницу. Беларусь — это страна с другим темпоритмом. Не буду оригинален, если скажу, как у вас тут спокойно и чисто. Думаю, вас уже тошнит от этих клише и штампов. Мне очень комфортно в Минске — здесь никто не выпихивает других локтями, как это происходит в Москве. Там по-другому просто нельзя.
С другой стороны, я люблю новостройки, свежесть, новые объекты, парки. В этом плане Москва очень живой город, и, мне кажется, Минску не помешало бы побольше такой жизни — новых уголков, студенческих и арт-пространств. Причем такие инициативы должны идти не сверху, а снизу.
— У вас есть любимые места в Минске?
— Мне очень нравится часть города около Дворца спорта. Эта зона с водоемом, в районе Немиги, по архитектуре не российская и не советская. По атмосфере она ближе к Европе, к Польше. Там нет ненужного электричества, суеты. Я оценил это, когда приезжал в Минск еще на чемпионат мира по хоккею в 2014-м.
— Тогда вы пригнали в Минск за рулем автомобиля. Было больше свободного времени, раз смогли позволить такое путешествие?
— Да, это был май месяц — не разгар сезона. А мне очень хотелось проехаться по трассе Москва — Минск. Она шикарная. Плюс путешествия на машине другие по планированию, настроению. Было прикольно приехать в Минск, бросить машину в городе и просто отдыхать.
«Нравится главный тренер ЦСКА — он же белорус»
— У вас остается время и желание смотреть спорт и во внерабочее время?
— Да, но не весь. Например, я не очень люблю смотреть фигурное катание. Делаю это, когда меня приглашают комментировать или нужно проследить тенденции. В современном фигурном катании мне многое понятно. По сути из турниров мне интересен только чемпионат мира и то, лишь последняя разминка. Все остальное кажется болотом. Существует пропасть между фаворитами и всеми остальными. Легко предугадать имена призеров. И это проблема нашего вида спорта. Кстати, на фигурное катание принимают ставки?
— Приедете зимой в Минск на чемпионат Европы по фигурному катанию?
— Постараюсь, но шансов немного. Он пройдет в преддверии Универсиады, и я уже буду жить в Красноярске. Но уверен, что Европа пройдет здесь с успехом. Организация турниров — визитная карточка и Беларуси, и России. Мы умеем это делать. На чемпионате будут интересные дуэли: Загитова против Медведевой без японок — в этом что-то есть. Говорят, что в Минск прилетит Хавьер Фернандес — великий спортсмен. Думаю, что белорусы должны быть счастливы.
— Свой вид спорта вы не смотрите, зато болеете за ЦСКА. Какой вы болельщик?
— Очень люблю футбол, это правда. В еврокубках болею за все российские клубы. Но в чемпионате России поддерживаю московский ЦСКА. Мне нравится, как развивается клуб, главный тренер, Гончаренко, конечно, нравится. Он же белорус (улыбается). В начале сезона были заупокойные разговоры о том, что в команде никого не осталось, столько травм, ушел Головин. Но ребята борются — недавно вон «Зенит» обыграли. Мне действительно нравится, как Гончаренко стратегически планирует действия и ведет за собой команду.
— В декабре вы привозите в Минск новогоднюю сказку «Щелкунчик и мышиный король». Три шоу в один день — это стандартная история для вашего гастрольного графика?
— Нет, все зависит от спектакля и города. В новогодние праздники в таких городах, как Минск, Москва и Санкт-Петербург, мы показываем по три спектакля. Да, это серьезная нагрузка. Но ребята понимают, что за один день заработают, как за три. Они отдыхают часа полтора-два между шоу-программами. Тяжело, но мы зажаты в жесткие рамки. Уверен, блестяще справимся и снова соберем аншлаги.
— Почему зрителям все еще интересны ледовые шоу?
— Они зиждутся на артистах, которые заявлены в афише. Если у тебя не будет ротации и новых имен, зритель не пойдет во второй раз. Он скажет: «Ай, этих я уже видел». Благодаря телевизионным проектам мы получили гигантскую популярность, которую монетизиурем до сих пор. Помимо этого, я ввел жанр спектакля, который будет жить достаточно долго. Зрители видят не только Ягудина на льду, но и полномасштабное действо, в которое полностью погружаются.
«Очень боюсь кризиса среднего возраста»
— Звезды ваших шоу, олимпийские чемпионы, которые делают кассу, не молодеют. Нет страха, что другие не будут так интересны публике?
— Мы все понимаем, что ротация неизбежна. По возможности предлагаю ребятам работу внутри компании, когда они перестают выступать. Спортсмены сами ищут себе варианты продолжения карьеры. Мы все адекватные люди. И осознаем: главное — качество. Никто не будет работать просто потому, что он мой друг.
— А лично вы все так же кайфуете от процесса?
— Очень боюсь кризиса среднего возраста, про который так много говорят. Мне понравилась одна фраза о том, как чувствуется возраст: «Это одеяло равнодушия, которое постепенно тебя укрывает, и ты успокаиваешься». Можно сколько угодно говорить: «Это только по паспорту, а внутри я еще ого-го!». Но это одеяло все равно летит и в какой-то момент прилетит. Я вижу, что оно маячит, но я пока бегу.