Моя малая родина

Малая родина… Она, как мать, всегда в нашем сердце, мы думаем о ней, гордимся ей, какой бы она ни была: большим городом или маленькой деревушкой. Помню, когда я впервые уехала из своего Кричева и училась в Минске, то, глядя на этот большой город, все равно часто думала о своем Кричеве и старалась среди друзей, которые тоже были из разных уголков Беларуси, всегда похвалиться своей малой родиной и всем рассказывала, что наш Кричев очень древний, что он даже старше Москвы. У нас там есть цементный завод-гигант, цемент нашего завода даже когда-то пошел на строительство московского метро. А еще рассказывала, что есть у нас завод резиновых изделий, и галоши, которые там делают, носят даже во Вьетнаме. И очень хвалилась дворцом Потемкина.
Мне всегда хотелось знать больше о своем Кричеве: почему он так называется, какие войны и интересные события здесь были, какие люди здесь жили?.. И старики мне рассказывали, что название, возможно, произошло от речки Кричевки, которая здесь протекает, а, возможно, от слова «кричать». Очень уж много крика было всегда на реке Сож, когда быстрое течение несло плоты строевого леса к Днепру и дальше к Черному морю мимо этого древнего поселения. Еще таинственно и интересно было слышать, когда говорили, что там, где Остер впадает в Сож, Наполеон при отступлении из-под Смоленска опустил в реку карету с золотом, награбленным в России. И в детстве все ныряли и искали что-нибудь золотое – а вдруг водой принесло? Но, нет…
У нашего берега, где мы купались в деревне Воронево (теперь – улица Гастелло), в реке только много мореных дубов да больших камней было. Камни лежали в основном там, где был когда-то деревянный мост через Сож. Про мост рассказывали, что построили его жители Воронево в 1913 году в том месте, где был удобный спуск к реке. Это место находится на поселке цементников, приблизительно напротив Покровского храма. Мост был разборный: на зиму его убирали, а весной, когда река после разлива входила в берега, на сваи накладывали лаги, мостили, делали перила и снова можно было ходить за реку, скот гонять, сено привезти, дрова… Это было удобно. Смотрел за порядком на мосту Иван Трофимович, который жил к нему ближе всего, и было у него прозвище – Иван Мостовой.
А вот некоторые воспоминания о людях, например, о бабе Ксенье. Она была знаменитая повитуха, ее к роженицам привозили и в Воронево, и в Зуи, и в Ивановку, словом, знала ее вся округа, и приняла она на свои руки несчетное количество деток. Добрая о ней память и теперь еще жива. Люди старшего поколения помнят еще портного хромого Дмитрия, который шил овчинные шубы. Шил не у себя дома, а переходил из хаты в хату, жил по неделе, две и выполнял заказы. Работал вручную, и был он еще необыкновенным интересным рассказчиком всяких историй. Люди уважали Дмитрия и не торопили его с работой, а были рады общению с ним.
Много люди рассказывали про местного помещика Франта. Еще сейчас можно услышать в разговорах название – Франтов сад. Место это налево от деревни Зуи, если ехать на Мстиславль. Про Франта говорили, что у него одного в то время были блестящие сапоги, стеклянная дверь между двумя половинами дома и самовар. Бегать работать к Франту в сад любили дети. Он всегда в конце рабочего дня давал им по конфетке и копеечек. Кому сколько. Определял так: станет у своего крыльца, протянет руку, возьмется за оградку и пропускает детей под руку. Кто выше руки, тому копеечек больше, а кто под руку проходит, тому меньше. И вот детки тянулись, на цыпочки становились, шею вытягивали, и, бывало, что кому и удавалось схитрить.
Много хороших людей жило на моей малой родине. Помнят люди пчеловодов Авраама и Евдокию Забелло. Всегда в дом пригласят, медом угостят, а к поминальной Дмитриевской субботе хоть по чарочке, но всему поселку меда дадут. На моей уже памяти жила труженица и веселуха Варвара. Она много лет проработала в колхозе, а потом, уже на пенсии, носила почту, да еще с вокзального отделения. Всех она знала, все ее знали – настоящая артистка народная, все время с присказками и поговорками. А рифмовала прямо на ходу. Вот несет свою сумку почтальонскую, видит, сосед Борис стоит, она смеется и кричит: «Бора, навошта мне гэтае гора? Іду праз мост – цяжак хвост, іду праз ПЧ – пот цячэ». Идет дальше, доходит до дома Кабетовых: «Дзеткі-кабеткі, вазьміце газеткі”. Дальше, видит на скамеечке дед Иван сидит: «Іван, на табе канфетку ў карман!” – и угощает старика. Вот так с радостью, без зла проживала Варвара свою нелегкую вдовью жизнь, как и многие другие вдовы после войны. Жил еще когда-то в городе известный печник Михаил Банчиков. Ростом маленький, седой и всегда веселенький. Сколько он печек огромных сложил в домах кричевлян до войны. А потом и после войны всех погорельцев спасал, согревал.
Много воспоминаний добрых о знаменитом еще в дореволюционное время докторе Делизовском, который был в то время единственным в городе. Он лечил всех и лечил все болезни, так и говорили: «Не горюй, Делизовский все вылечит!». А на поселке цементников помнят всем родных и дорогих докторов Бондаренко и Зубовича, которые всей правдой, всеми своими знаниями послужили людям в 60-70-е годы двадцатого века. Живет на поселке и память о священнике отце Иоанне Малаховиче, который служил Богу и людям в те годы, когда вера была под запретом, когда верили тайно, но вера была жива и вела людей по жизни. Хорошим словом вспоминают люди директора завода резиновых изделий Владимира Галковского, начальника техмонтажа Петра Новицкого, директора школы № 2 Ивана Зайцева. Эти люди были как родные всем и всегда шли на помощь каждому, кто приходил к ним с какой-то житейской просьбой.
Моя малая любимая родина, горжусь тобой, всегда хочу быть с тобой, любоваться твоей природой хочу. У нас так все красиво и божественно устроено. Даже старожилы не помнили, чтобы когда-нибудь какая злая стихия вмешалась бы в спокойный ритм нашей природы. Лето в наших краях – всегда лето, всегда есть тепло, есть урожай — не бывают пустыми закрома людей-тружеников. Прекрасны наши леса, луга, реки, озера, мы только должны все это беречь, преумножать и не осквернять ни своими действиями неразумными, ни своими злыми словами. Как бы хотелось, чтобы среди всей этой природной красоты никогда не слышались сквернословие и нецензурщина. Пусть это в нашем городе станет постыдным для тех, кто такие слова произносит, и каждый из нас не будет к этому ­безразличен.
Счастья тебе, моя милая малая родина! Счастья всем живущим на ней!
Лариса ОШУРКОВА.