Большая часть находится «в Вейшнории». За полгода математик и фотограф объехали все орга́ны Беларуси
Почти год назад математик Александр Бурделев и фотограф Анатолий Дрибас отправились в экспедицию по Беларуси, чтобы исследовать и зафиксировать на фото 123 орга́на. Ее итогом стала книга «Арга́ны Беларусі», которая недавно вышла в издательстве «Беларуская энцыклапедыя імя Петруся Броўкі». Какие находки заставили сомневаться в устоявшихся легендах и сколько может стоить реконструкция уникального органа в Будславе, авторы рассказали TUT.BY.
Александр Бурделев — математик. С орга́ном познакомился студентом, когда учился на механико-математическом факультете МГУ. Просто увидел объявление о наборе в орга́нный класс и решил пойти.
— Отучился два года. Орга́н был совершенно незнакомым инструментом. Это сильно увлекает, особенно когда ноги подключаешь. Мучаешься, ищешь, а потом ноги начинают играть так же, как и руки, и ты не смотришь на них. Потрясающий эффект!
После возвращения из Москвы в Минск Александр стал брать частные уроки у Владимира Невдаха — главного органиста Архикафедрального костела и преподавателя Белорусской государственной академии музыки.
— А потом, через два года, в консерватории открылась специальность по подготовке органистов. Я пошел учиться туда. В итоге мне присвоили квалификацию «Исполнитель старинной музыки (орга́н)».
Сейчас Александр сам преподает, правда, в БГУ, на факультете прикладной математики и информатики. Параллельно готовится к защите кандидатской диссертации в области дискретной математики.
На протяжении 10 лет, рассказывает Александр, он время от времени изучал орга́ны, но этот процесс был несистемным. Идею провести исследование и каталогизацию всех орга́нов Беларуси, а затем собрать результат под одной обложкой, принадлежит издательству «Беларуская энцыклапедыя імя Петруся Броўкі».
— В один из летних дней 2017-го мне позвонил [органист] Виктор Кистень и предложил поучаствовать в этой работе. Я согласился, поскольку тема для меня очень интересная. Хотя в тот момент было непонятно, возможно ли найти все орга́ны в Беларуси и за сколько времени можно их объездить, исследовать, описать.
Сперва Александр ездил один. Но для книги требовались фото особо высокого качества, поэтому спустя месяц у него появился компаньон — фотограф издательства Анатолий Дрибас. 7 сентября 2017-го состоялась их первая совместная поездка — в Гродно. Туда, а также в Гродненскую область они вернутся еще много раз — именно здесь, «в Вейшнории» (территория несуществующего государства на северо-западе Беларуси, придуманного в 2017 году. — Прим. TUT.BY), сконцентрировано наибольшее количество уцелевших орга́нов.
«В экспедицию собирались даже в Новый год»
«По-хорошему, перед научной экспедицией нужно было 30 лет сидеть в архивах и собирать информацию, как это делали исследователи из Польши, России, Литвы, издавшие аналогичные книги в своих странах», — говорит Александр. У него в запасе этого времени не было. Поэтому он детально изучал материалы польской Академии наук, а также работы польских и литовских исследователей, в которых содержалось много материалов из архива.
— В этих странах история орга́нов уже довольно хорошо исследована. Инструменты, которые сохранились в нашей стране, для них — недостающий пазл.
Исследование заняло почти год, сама экспедиция — 39 дней и 13 тысяч километров: у математика подсчету подлежит всё.
— Реально ездили с сентября по март, — рассказывает Анатолий Дрибас. — Домой возвращались темнотой. Мы ставили себе задачу обследовать и отснять пять орга́нов в день. Но получалось не всегда.
Для Анатолия Прокофьевича исследование орга́нов стало основной работой, для Александра — «долгоиграющим хобби», время на которое находилось только по выходным, праздничным дням и в отпуске.
В очередную поездку Александр собирался ехать даже в Новый год, но Анатолий Прокофьевич идею не поддержал.
— Потому что он любит оливье готовить, — шутит Александр.
— Я холодное варил, — улыбается фотограф-компаньон.
Результат экспедиции показал: в Беларуси есть 123 орга́на. Каждый из них — уникальный: другого такого нет, говорит исследователь. Еще два орга́на на момент издания книги только перевозились в Могилев и Лельчицы, функционировать они начнут в ближайшее время. Таким образом, теперь их в Беларуси 125.
— Мы приложили максимум усилий, чтобы список был полным. Не думаю, что упустили какой-то инструмент.
Но даже если это так — найдется 126-й или 127-й орга́н, — Александр не расстроится.
— Я не претендую на окончательность в этой работе. В моих планах выложить информацию в интернет (для этого соответствующим образом составлен авторский договор) и сделать список обновляемым. Очевидно, вскроются новые факты. Ведь архивные исследования можно проводить десятилетиями. Я буду рад, если кто-то будет уточнять, если студенты возьмут какой-то орга́н для бакалаврской или магистерской работы, поедут в архив и отыщут новые данные. Все же в исследовании есть «белые плямачкі».
Александр не учился у мастера-органостроителя. Но, по его словам, для решения своих задач он достаточно изучил это дело.
Но в работе Александра Бурделева присутствовало главное — огромный интерес, а также математический ум, основательность в подходе, внимание к деталям, умение проводить сравнительный анализ, выдвигать гипотезы, проверять их и делать выводы.
— Только энтузиаст мог решиться на такое, — говорит Анатолий Дрибас.
Для обследования орга́нов Александр разработал специальный чек-лист с 20 позициями.
— Пока Анатолий Прокофьевич занимался съемкой интерьеров и орга́на, я забирался внутрь инструмента и занимался исследованием, которое напоминало археологическое и детективное. О большинстве орга́нов ты ничего не знаешь. И тебе надо попытаться его идентифицировать, отнести к определенной эпохе, понять, что было перестроено, какие остались в нем регистры, механизмы, выявить особенности их реализации.
Много информации, по словам Александра, давали разные надписи, сделанные органными мастерами.
— В ряде случаев почерк на трубах позволил выдвинуть гипотезы об определенных мастерах. Эти гипотезы нашли поддержку у иностранных экспертов.
— Бывали моменты, когда вы разочаровывались или опускали руки?
— Ни разу! Потому что перед каждым новым инструментом испытываешь трепет. И это почти расследование!
«Современный орга́н в Витебске стоил 800 тысяч евро»
— К середине экспедиции мне стало понятно, что орга́ны Беларуси делятся на три кластера, — рассказывает Александр. — Внутри кластеров тоже есть иерархия и система. В книге орга́ны поданы в определенной драматургической последовательности, но, к сожалению, от читателя она ускользает, потому что редактор убрал мои сводные таблицы.
Что это за три кластера?
— Если совсем занудствовать… — предваряет свой рассказ Александр.
— Он очень педантично подходит к делу, — подмечает компаньон Анатолий Прокофьевич. — И это правильно.
По определению Александра, все орга́ны Беларуси можно разделить на барочные, романтические и современные.
Барочных орга́нов в Беларуси осталось всего 27. Для сравнения: в Литве их около 120.
— К ним я отнес даже те, от которых могло остаться буквально несколько досок от барочных проспектов (фасадов. — Прим. TUT.BY).
Александр рассказывает: период барочного органостроения на территории Беларуси по времени не совпадает с соответствующими периодами в архитектуре или музыке. Он затянулся приблизительно до 1870-х годов. Почему? В эпоху классицизма орга́н воспринимался грубым инструментом, поэтому в европейской академической музыке он отошел на второй план.
— Подъем интереса к органу и формирование новой романтической концепции органостроения (и, соответственно, музицирования) происходит в 1830−40-е годы. До территории Беларуси новая органостроительная концепция дошла с опозданием в 40−50 лет. В 1880-е годы здесь начинается эпоха романтического органостроения, которая непрерывно длится до 1939 года, за исключением небольшого необарочного течения в конце периода.
— Инструментов романтического органостроения у нас 64, — продолжает Александр. — Хотя есть нюансы. Например, от орга́на в Лядске остался только проспект, но он внесен в книгу. Даже руины инструментов описаны как орга́ны, которые когда-то функционировали и части которых сохранились.
Современные орга́ны Александр разбил на три группы.
— В первую группу входят специально заказанные и построенные на органостроительных фирмах инструменты, за которые были заплачены большие деньги. Например, орга́н в Витебске стоил около 800 тысяч евро. Ко второй группе относятся так называемые «самодельные» орга́ны. Любители и полупрофессионалы делали их практически из подручных материалов. Возможно, через сто лет они будут ценным примером самодельного органостроения. И третья группа — это перенесенные орга́ны. Когда где-то в Европе закрывается костел или кирха либо приход покупает новый орга́н, то старый отдают либо продают за относительно небольшие деньги. Как правило, такие инструменты не представляют высокой исторической или органологической ценности, иначе их попросту не передали бы.
Самодельные орга́ны в Беларуси можно встретить, например, в Миорах, Войстоме, Осове, Ракове, Бобруйске. В основном их делали литовские и латвийские мастера.
— Но это все неточно, по слухам. Только Йозапас Лекаревичус оставил табличку со своим именем в Бобруйске. Благодаря ему я установил авторство еще нескольких инструментов, которые очень похожи на бобруйский. Есть еще ксендз Ян Петюн, который живет в Осово. Он тоже сам делает орга́ны.
За время существования БССР на фирмах было построено только три орга́на, говорит Александр. В независимой Беларуси — столько же: один в витебской филармонии и два в Минске — в Академии музыки и кафедральном костеле.
Интересно, что абсолютно все исторические орга́ны, то есть барочные и романтические, сегодня находятся на территории Западной Беларуси. В восточной части страны не сохранилось ни одного.
— Если мы нарисуем границу 1939 года, то все орга́ны, построенные до этого времени, окажутся с левой стороны границы, в Западной Беларуси. Ни одного исторического орга́на на востоке не уцелело.
Среди 123 орга́нов несколько занесены в список историко-культурных ценностей. Хотя критерии выбора Александр понимает не всегда.
— Два довольно молодых орга́на причислены к историко-культурным ценностям, скорее всего, по их внешнему виду. Если сравнивать их с аналогичными, то они ничем не примечательны. То есть человек посмотрел, увидел, что это что-то барочное: «Хм, значит, наверное, 18 век». И так его и записал. Хотя у орга́на стандартный проспект, который продавался на фирмах органных деталей в начале 20 века, его можно было купить в Европе, привезти и поставить. Такое произошло, например, в Камаях и в Дятлово. В принципе, дату создания органа иногда ошибочно определяют по стилистике его стандартного проспекта (фасада).
Первые два месяца Александр и Анатолий Прокофьевич тратили собственные средства на поездки. Гонорар от издательства полагался только после издания книги — расходы на экспедицию не предусматривались. Да и сам гонорар, говорит Александр, по итогу составил меньше, чем расходы на экспедицию.
— Первый вопрос себе: потянешь ли ты экспедицию финансово? Ездить мы должны были за свои деньги. Первые два месяца так и было. Но потом мой однокурсник по консерватории Юрий Зиссер предложил взять на себя все финансовые траты. В итоге он открыл нам неограниченный кредит. «Тратьте, сколько хотите, снимайте, когда нужно, квартиры. Если нужно куда-то поехать дважды — езжайте», — сказал он. Это сыграло ключевую роль в успешном осуществлении всего проекта. К сожалению, в последний момент издательство убрало из книги четкое упоминание об этом (хотя обещало автору упомянуть о фундаторе).
Пять впечатляющих орга́нов Беларуси
Костел Вознесения Пресвятой Девы Марии, Будслав
На просьбу назвать пять самых интересных орга́нов Александр отвечает, что нужно подумать, но тут же выдает ответ: «Безусловно, орга́н в Будславе».
— Литовские эксперты выделяют виленскую барочную органостроительную школу. Топовым мастером в ней был Николаус Янцон. Он приехал в Вильно из Гамбурга, отучился в мастерской органостроителя Целле, женился на его дочери и унаследовал мастерскую. Он практически единственный известный представитель этой школы, который строил двухмануальные орга́ны, то есть на две клавиатуры. Но без педали: такова была эстетика того времени.
Для своего времени Николас Янцон строил большие орга́ны. Архивные данные и сохранившиеся инструменты говорят, что в то время преобладали небольшие орга́ны: в среднем с 12 регистрами и одним мануалом. А Янцон строил 20-регистровые двухмануальные инструменты. Вероятно, у него были богатые заказчики.
На сегодня от орга́нов Янцона осталось около 6 органных проспектов (фасадов). А вот орга́нов целиком — неперестроенных — всего два. Первый в Будславе, второй — в литовской деревне Титувинай (Tytuvėnai). Правда, там этот орга́н был построен, когда Янцону было уже 70 лет. Есть предположение, что делал его не сам мастер, а его подмастерье Матей Рачковский. Но в Литве этот орга́н очень ценится. У нас — второй сохранившийся инструмент. Он уцелел почти полностью, не хватает только двух регистров.
Документы приписывают этому орга́ну 1773 год, но внутри сохранился уникальный автограф Янцона, где написано «1771».
Костел Матери Божьей Ангельской (Францисканский костел), Гродно
— Этот орга́н — самый старый в Беларуси. Он находится в Гродненском францисканском костеле.
Орга́н дважды перестраивали, но проспект и часть труб сохранились с 1750 года. У него очень красивый проспект. Это единственный орга́н, который точно был построен прусскими мастерами. Дело в том, что в XVIII веке органостроение ВКЛ испытало сильное влияние восточнопрусской органостроительной школы. Во-первых, часть инструментов построили мастера именно из этой страны. Во-вторых, в середине XVIII века прусские мастера переселились в Вильно, открыли здесь свои мастерские и заложили ядро виленской барочной органостроительной школы.
Известно, что орга́н был построен по фундации Констанции Михалины Лазовой. Стоил он 3 тысячи злотых плюс 150 тымфов (кредитных монет) за его транспортировку до Гродно.
Кафедральный собор Святого Франциска Ксаверия (Фарный костел), Гродно
— Это самый большой исторический орга́н. Его история довольно необычная. Изначально его построили для Фары Витовта. Но в войну бомба попала в башню Фары, и дождевая вода начала затекать внутрь. Поэтому орга́н перенесли в костел напротив — в собор Святого Франциска Ксаверия. Под него оставили старый органный шкаф, достроили боковые секции и поставили внутрь.
Что меня смущает в этой истории? В материалах польской Академии наук я нашел информацию: в 1937 году в костельном инвентаре говорится, что на хорах стоит кафедра на 50 голосов. Но сейчас здесь — 52 кнопки. Получается, что эта кафедра там уже стояла. Поэтому я не уверен насчет истории с переноской. Но где заканчивается знание, там должны заканчиваться и гипотезы.
Хотя орга́н действительно собран, будто на коленке. У него есть проблемы с воздухоснабжением: она требует капитальной перестройки воздушной системы.
Орга́ны Петра Войтеховича
— Этот мастер был практически никому не известен до нашей экспедиции. Про него было лишь одно упоминание в Бялой Подляске в связи с перестройкой имеющегося там инструмента. В экспедиции я понял, что имею дело с мастером, с которым раньше не встречался.
У него очень специфические органостроительные приемы. В частности, он не экономил. А ведь органный мастер должен быть еще и бизнесменом, при постройке он мог сэкономить в некоторых местах. Петр Войтехович таким не был.
Что значит «не экономил»? Например, строил компенсационные мехи даже в небольших инструментах, хотя ни один другой мастер дошедших до нас инструментов на территории Беларуси так не делал. Есть еще много других нюансов, но если в них вдаваться, будет звучать слишком сложно.
Когда мы осмотрели орга́ны в Несвижском фарном костеле и в деревне Медведичи, я предположил, что инструменты в Каменке, Волколате, Белогруде также могут принадлежать его руке. Мы не имеем четких доказательств, но, скорее всего, это так.
История орга́на в Несвиже странная. У него нет проспекта, вместо него натянута ткань. Трубы деревянные — полубревна, покрашенные серебрянкой.
Что случилось с проспектом, я не знаю. Не нашел свидетельств, почему орга́н, построенный не так давно — в 1911 году, стоит без фасада. Есть легенда, что во время Второй мировой войны немцы потребовали сдать его трубы на металлолом, но местные их закопали в земле и подделали нужную справку. Кстати, сдать трубы на металл — довольно частое явление. Например, пинский орга́н таким образом лишился их в Первую мировую войну.
На несвижском орга́не есть автограф. Обычно мастер делает красивую табличку, которую крепит на видное место. Петр Войтехович на всех орга́нах нигде ничего не пишет — только на несвижском оставляет надпись карандашом.
Этот орга́н уцелел полностью, сделан без экономии. Требует только ремонта.
Еще три органа — в Каменке, Валколате, Белогруде, а также перестройку органа в Новом Дворе и небольшой ремонт будславского органа — гипотетически я отношу к Петру Вайтеховичу, потому что больше никто таких органостроительных приемов не использовал.
Костел Святого Яна Крестителя, деревня Мстибово, Волковысский район
— Он меня просто поразил. В том числе потому, что в костеле — удивительная акустика.
Это второй по величине на Гродненщине романтический орга́н, построенный в 1930-е годы — примерно с 1932 по 1935-й.
У него красивый неоготический проспект. Правда, там очень немногочисленный приход в удалении от крупных населенных пунктов. Но орга́н по белорусским меркам шикарный. По сути, это чудо, но совершенно невостребованное. Там, по-моему, даже нет органиста, поэтому инструмент не используют на службах.
Недавно орга́н пережил качественный ремонт. Деньги дал местный спонсор.
Вообще, по оценкам одного из научных консультантов книги литовского мастера-органолога Гиренаса Повилиониса, чтобы отреставрировать, например, будславский орга́н, может потребоваться от 500 тысяч до 1 миллиона евро. Тяжело представить человека, который смог бы потратить такие деньги на приход, который оживает на фестивальные дни и небольшие экскурсии.