Перстень Сфорца. Глава XII
Продолжение.
Начало в №№7, 11, 15, 21, 24, 28, 31, 34, 38, 42, 47, 51.
Глава XII
Ноябрь с его морскими штормами и резким пронизывающим ветром – худшее время в году для южной Адриатики, где у самого «каблука» Апеннинского «сапога» расположился город Бари… Ноябрь 1557 года сполна подтверждал эту репутацию: низкие рваные тучи, гонимые порывами западного ветра, то и дело возвращали в море похищенную воду, а солнцу лишь ненадолго удавалось раздвигать завесу туч оранжевыми пальцами-лучами… В спальню больной внесли жаровни с горячими углями – каминов в Кастелло ди Бари не водилось, ведь даже в январе температура в Апулии не опускается ниже тринадцати градусов.
После памятного падения в обморок во время визита мастера Тициана прошло десять дней. И хотя злополучный портрет князя Николая Радзивилла, вызвавший столь сильные эмоции экс-королевы Польской, мэтр Вечеллио и увез с собой, ее состояние ничуть не улучшилось. Любимая итальянская кухня оказалась бессильна поднять Бону на ноги: она окончательно потеряла аппетит, пила только воду да изредка отщипывала пару ягод от виноградной кисти… Силы больной таяли и были на исходе.
Теперь, когда эта несгибаемая гордая итальянка не могла читать, писать и даже играть на любимых клавикордах, ей оставалось только вспоминать, благо память все еще исправно служила ей, а мысли отличались ясностью и остротой юности.
Первое, что сохранила детская память Боны, – пышное богослужение в интерьерах каменных кружев Миланского Дуомо*. Она и сейчас слышала великолепную проповедь о мире архиепископа Миланского Колонна, отчетливо видела коленопреклоненную перед алтарем мать Изабеллу Арагонскую – ей казалось, не менее прекрасную, чем Святая Дева… Она помнила свою детскую ненависть пополам со страхом к дяде отца Лодовико Сфорца. Кругом твердили, что он благодетель рано овдовевшей Изабеллы и ее детей Франческо и Боны, но она, ребенок, шестым чувством знала: Лодовико виновен в смерти ее отца Джана Галеаццо! Если он покровитель их семьи, то почему держит их с матерью взаперти в своем дворце-крепости? Почему, вопреки воле герцогини Изабеллы, домогается ее любви? Почему запретил видеться с братом Франческо, а потом и вовсе отослал его в Париж к Людовику XII?
Ей было пять лет, когда Итальянская кампания разъединила их с Лодовико Сфорца и вынудила бежать в родной для Изабеллы Неаполь, правителем которого был ее дядя Фредерик. Но вскоре война докатилась и до Неаполя, Фредерик был низложен, а сами они едва не погибли. Ночью под проливным дождем в утлой лодке доплыли до острова Искья, где укрылись в родовом Арагонском замке и, прежде чем поселиться в кастелло Норманно-Свево здесь, в Бари, целый год провели в молитвах, ежедневно ожидая нападения врагов или наемных убийц Лодовико… Однако жестокий деспот, отнявший у них Милан, неожиданно оставил их в покое. И красавица Изабелла, вонзая перед венецианским зеркалом черепаховые гребни в свои роскошные волосы, вполголоса сказала то ли самой себе, то ли дочери-подростку:
– Хвала Отцу нашему небесному – снова женился!..
Судьба провела Бону по многим странам и землям, чтобы в конце концов вернуть в город, где прошла ее юность и где она была так счастлива… Мать не жалела средств на ее образование – понимала, что великое будущее дочери надо готовить как можно тщательнее! Ее учителями были гуманисты Возрождения Хризостомо Колонна и Антонио де Феррари, учившие юную принцессу латыни и классической литературе, языкам, математике, истории и праву, естественным наукам, теологии и географии. Она наизусть знала стихи и поэмы Вергилия и Овидия, взахлеб читала Данте и Петрарку, переписывалась с известным венецианским кутилой, поэтом и памфлетистом, близким другом Тициана синьором Аретино. Несколько раз их с матерью навещал мэтр Леонардо да Винчи… Близкий друг и ценитель красоты Изабеллы Арагонской, он написал ее всемирно известный портрет, а когда Бона подросла, то и сама удостоилась чести позировать великому флорентийцу. Репутация одной из самых красивых и образованных невест в Европе притягивала к миланской принцессе родовитых женихов, ее руки добивались представители испанского и австрийского королевских домов. В Милан, куда они все же вернулись, уступив настойчивым приглашениям вновь овдовевшего дяди Лодовико, приезжали даже послы с брачной миссией от Великого князя Московского Василия III**. Миланский двор оделся в собольи и лисьи меха, но русскому князю отказали: Изабеллу волновало место для дочери в центре Европы, а русские князья внушали ей страх. Впоследствии оказалось, что это был опрометчивый шаг: стань просвещенная и амбициозная Бона вместо смиренной литовской боярыни Елены Глинской Великой княгиней Московской и матерью будущего царя Ивана Грозного, возможно, прогресс на Руси начался бы раньше…
Боне было двадцать три года (по меркам XVI столетия она числилась весьма зрелой невестой), когда мать устроила ее брак с овдовевшим Сигизмундом I Ягеллоном. Привыкшая к обожанию галантной европейской знати, блеску и роскоши, к научным занятиям и беседам с умнейшими людьми своего времени, принцесса внутренне возмутилась против перспективы стать женой польского короля-варвара***, но, воспитанная строгими католическими наставниками и своей несгибаемой матерью, не озвучила свой протест.
Сейчас она с благодарностью и теплотой думала о почившем муже, с которым прожила тридцать лет. Он-то был настоящим королем! Никто не посмел бы вить из него веревки – ни Габсбурги, ни Вазы****, ни Мазовецкие и Радзивиллы, ни магнаты, ни голая, но заносчивая шляхта! Он правил во благо подданных и во славу Короны Польской. Он не любил войну, но, когда приходилось, воевал храбро и разумно. Сигизмунд был и настоящим мужчиной – сильным, умным и щедрым: с первого дня брака дал понять, кто в королевстве и семье главный, но не запер молодую жену в Вавеле – допустил к государственным делам, уважал ее ум и знания, советовался, разделял с ней все тяготы правления большим разношерстым королевством, доверил ей реформы и землеустройство, строительство дорог, храмов и мостов и, за что она особенно благодарна ему, воспитание детей. А еще он дарил ей поистине королевские подарки – города, земли, 150 верст Гродненской пущи, не считая поместий, карет, драгоценностей!
Да, она не питала к мужу горячих чувств, ее не оставляли равнодушной знаки внимания молодых красивых дворян, но они с Сигизмундом прекрасно ладили и с удовольствием проводили вместе время – и не только в государственных заботах и тревогах за будущее страны и трона: вопреки всем сплетням и интригам завистников, было у них оно, семейное счастье! Хотя счастья ей никто не обещал…
Мир праху твоему, мой муж Сигизмунд Старый, и Царство тебе небесное!
Куда же девались ее неукротимая энергия, веселая сила и ловкость?
Почему ее не отпускает головокружение, а руки и ноги стали тяжелее свинца? Нечего прятаться от правды: яд, которым ее отравил Монти за иудины сребреники Филиппа II Испанского или Николая Радзивилла Черного, а может, и Габсбургов, был сильнее известных ей противоядий. Яд этот достаточно силен, чтобы в течение месяца свести ее в могилу. И этот месяц истекает... Сегодня 15 ноября… Сколько ей осталось? Неделя? Сутки?..
Бона представляла дорогие лица дочерей и сына, которым велела разослать уведомления о том, что находится на смертном одре. Но дни шли, и надежда увидеть хоть кого-то из детей таяла, как восковые свечи, горевшие у ее изголовья… Но разве отпустит Екатерину в дальнюю дорогу шведский ко роль Иоанн III Ваза? А веселая голубоглазая Софья, так похожая на своего отца Сигизмунда? Вряд ли: ее супруг Генрих V, герцог Брауншвейг-Люнебургский терпеть не может Бону, завидует ее государственному уму и богатству… Остаются старшая Изабелла-страдалица, регентша своего юного сына, будущего Венгерского короля, насильственно заключенная в золотую клетку Османским султаном***** и все еще незамужняя тридцатичетырехлетняя дочь Анна******, живущая в Мазовии, в городе Варшаве под контролем своего брата-короля… Все женихи Анны благородных кровей – или лютеране, или алчные до сокровищ Польской Короны авантюристы наподобие Генриха Валуа…
Узнав о болезни матери, Сигизмунд Август прислал ей лучших краковских врачей. Не остались в стороне и могущественные родичи Сфорца из Милана и Медичи из Флоренции. Теперь медицинские светила едва ли не со всей Европы, собравшиеся под кровлей замка в Бари на этот «внеплановый симпозиум», проводят время в научных спорах и консилиумах. Надо распорядиться всех проводить, щедро наградив за труды… Они не могут ей помочь. Она-то знает свой диагноз…
Разве не так же мучились Станислав и Януш Мазовецкие и их мать Анна Радзивилл?
Разве не в тех же страшных муках отошла к Господу Барбара, вторая жена ее дорогого сына, короля Польского, Великого князя Литов-ского?..
Впервые Бона подумала о Барбаре с сочувствием: разве красота – порок? И разве она сама не ощущала в молодости повышенное мужское внимание? Глуп был бы Сигизмунд Август, если бы после трехлетних мучений с некрасивой и нежеланной Елизаветой Габсбургской прошел мимо такого яхонта, как образованная, веселая и обворожительная Бася! И разве она, Бона, заметив страсть и обожание со стороны монарха своей страны, не поступила бы сорок лет назад так же, как Барбара (не влюбила в себя окончательно и не соблазнила бы его)?!
Она вспомнила, каким счастьем сияло лицо сына на той злополучной коронации Барбары в Краковском соборе, как жадно ловил он жгучие взоры, посылаемые ему Басей из-под жемчужного наголовника и королевской короны… Никогда со дня смерти Барбары она не видела его таким. Никогда уже не увидит – взгляд у сына потухший, устремленный вглубь своей страдающей души… И сколько бы новых жен у него ни было – ни одна не заменит ему Барбару Радзивилл. Боже! И ради чего я погубила их любовь, ради чего отняла у сына самую большую радость?! Интересы государства, короны, династии… Какая все это чушь по сравнению со скоротечным человеческим счастьем, с любовью, которая расцвечивает мир как церковный витраж, освещенный солнцем! И где она, династия? Кто ее продолжит? Я умираю, и это мне кара от Господа. И я ее заслужила.
За время болезни королева Польская привыкла к появлению врачей в своих покоях. Вот и сейчас к ее постели приближается кто-то… Зрение отказывается служить, и она различает только очертания стройной фигуры… Неужели Сигиз мунд Август приехал проститься с ней, отринув горькую обиду? О сердце, не разорвись от радости, дай навек наглядеться на моего любимого мальчика! Но нет, это вовсе не сын – это переодетая в мужской костюм женщина… Кто же она? Наклоняется надо мной, целует… Это же Изабелла! Спасибо, Боже, ты не оставляешь меня грешную! Моя Иза, самая добрая, красивая и несчастная из четырех дочерей…
– Ты все-таки вырвалась из клетки султана, моя голубка? Ты приехала…
– О да, матушка, я с вами и буду, сколько понадобится, – ответил по-итальянски теплый низкий голос Изабеллы. – Сулейман отпустил меня не из благородства, он взял в заложники своего властолюбия моего сына Яноша Сигизмунда, наследника Венгерского престола! Теперь он не опасается, что я не вернусь…
– Он иноверец, но вовсе не деспот, дочь моя. Он любит тебя и боится потерять…
– О, матушка, он никого не любит, кроме своего Аллаха и янычар… Полпути я проскакала в седле с эскортом мамлюков и венгерских драгун… Чтобы увидеть вас, я проскакала бы и до Бари, вот только море встало на моем пути.
– Теперь я умру спокойно, Иза… Открой вон ту шкатулку и надень на палец перстень с вензелем Ягеллонов и Сфорца. Мне подарил его твой отец в день нашей свадьбы… Когда родится твоя дочь…
– Вы забываете, матушка, что я вдова…
– Не перебивай мать! Когда у тебя родится дочь от Сулеймана, такая же красивая, как ты, и мудрая, как ее отец, когда она подрастет… отдашь ей. И быть тому в нашем роду до скончания веков!
Эмилия НОВГОРОДЦЕВА.
Продолжение следует.
_________________________________________
* Дуомо в Милане – единственный в Европе кафедральный собор из белого мрамора в стиле пламенеющей готики. Фундамент заложен в 1386 году при легендарном правителе Джан Галеаццо Висконти. Строился более четырех веков. Проект фасада, законченного в 1813 году Карло Амати, утвердил Наполеон в 1805 году. Архитекторы Симоне де Орсениго и Джунифорте Солари, чьим консультантом был Леонардо да Винчи.
**После двадцати лет брака с бесплодной княгиней Соломонией князь Василий III Московский, испросив у церкви развод и разрешение на повторный брак, посватался к Боне Сфорца, но получил отказ.
*** Король Польский Сигизмунд I Ягеллон был европейски образованным монархом и мудрым государственным деятелем.
**** Шведская королевская династия (в Швеции правила в 1523–1654 годах, в Речи Посполитой – с 1587 по 1668 год).
*****Султан Османской империи Сулейман Великолепный назначил Изабеллу Ягеллонку, вдову Венгерского короля Яноша Запольяи, регентом восточных областей Венгрии и Трансильвании от имени ее малолетнего сына Яноша Сигизмунда. Но Изабелла под давлением амбициозного венгерского дворянства и епископа Мартинуцци отреклась от престола и бежала в Польшу. Сулейман пришел в ярость и, угрожая Венгрии войной, вынудил венгерских дворян вернуть Изабеллу, после чего дал ей пожизненное регентство и запретил уезжать из Трансильвании.
******Анна Ягеллонка, последняя представительница династии Ягеллонов на польском престоле (1576–1587гг.), соправительница своего му-жа короля Польши Стефана Батория.