Козик: Обидно, что меня критиковали за контрактную систему. Я же просил Лукашенко ее отменить!

Наша нива поинтересовалась у него, чем сегодня живет бывший чиновник.

- Как ушел с поста, то больше никому и не нужен. Так у нас всегда было, так и сейчас остается… Чем занимаюсь? Смотрю за жизнью. Наблюдаю за всем: за СМИ, за людьми, за выступлениями.

Очень много читаю, у меня большая библиотека. Я читал с детства, находил какие-то листочки — и читал. Такая уж страсть. Сейчас перечитываю все подряд. Современная литература мне не очень интересна. Я все же сторонник старого строя, героизма советского и белорусского народа.

Из белорусской литературы читаю все: и Адамовича, и Короткевича. Люблю, конечно, белорусскую прозу.

Внуков воспитываю, их у меня четверо. Иногда подбрасывают их мне, хотя и не злоупотребляют. Я с радостью учу их жизни, как надо учиться в школе.

- Мало. Они меня не беспокоят, я им не нужен. Никто ни разу слова доброго не сказал. У меня нет никакой обиды ни к кому. Может, у них есть?

В свое время я просто написал заявление и ушел. Мне тогда было 65 лет, я уже наработался. Двенадцать лет в профсоюзах. Я сделал для профсоюзов все, что мне поручали, это раз, и то, что считал нужным, это два. И теперь меня встречают с уважением. 

Все же было развалено и разрушено. Они сейчас [руководство профсоюзов - «НН»] пришли все на готовое и радуются. И считают, что так было и будет всегда. Нет. Если не быть хозяйственником и не заниматься, то через пять лет развалится и то, что мы создали.

- Самое нелепое, за что меня критиковали, — это за контрактную систему. И мне было так обидно. Не то, чтобы до слез, но очень обидно. Контрактную систему ввели в 1999 году, еще при Гончарике, я пришел в профсоюзы в 2002 году.

До меня эти три года никто не упоминал об этой контрактной системе, никому нужно не было. Я ее вспомнил. Начал отвоевывать постепенно. Ходил к президенту, говорил, давайте отменим. Мне говорят, что нет. Ну давайте хотя бы это сделаем? Ну давайте. Мы отстояли тогда права пенсионеров, женщин в декрете. Мы много чего постепенно сделали. А они после нас ничего не сделали, только языками мелют. 

Многие хотят списать на Козика контрактную систему, но пусть сначала поднимут архивы и годы. И увидят, кто это создал. В 1999 году в парламенте никто ни слова не сказал, ни пикета, ни забастовки, ничего не было. Это пустое. Я не принимаю здесь на себя никакой вины, ни на себя, ни на свою кома у.

- Конечно. Говорил: «Иди попробуй, увидишь, как оно будет». И рассказал ему, как будет. Так оно и было. Он умница, я не стыжусь это сказать. Он ездит по всему миру, читает лекции на английском языке. Меня только в Москву звали друзья. А тут меня внесли в некий черный список, якобы меня не существует.

- А с чем может? Не знаю абсолютно. Понятия не имею. Не надо, так не надо. У меня уже возраст не тот.

- У меня в Борисове дача есть, в Красном Октябре. 25 метров, в 1980 году её строил. Да, езжу, особенно летом. Ягоды, грибы начинаются. Костер разведу, посижу там. Хорошо.