По закону плотности
Почему сегодня не в моде “дружить домами”?
Современным новоселам впору не столько по-доброму завидовать, сколько искренне сочувствовать. Потому что, пройдя нескончаемую полосу препятствий — финансовых, юридических, банковских, строительных, — они в конечном итоге упираются в непробиваемую стену неприязни со стороны соседей. Вид из окон которых они посмели “модернизировать” своим новым домом. Более того, теперь “война с новостройками” начинается уже на стадии их проектирования.
На первый взгляд в процессе уплотнения застройки у каждой из сторон есть своя правда. Городские власти заинтересованы снять остроту жилищной проблемы, градостроители — уберечь город от расползания, застройщики — максимально удешевить строительство, используя уже существующие коммуникации. Ну а жителям уплотняемых кварталов нужны площадки для детей, парковки для автомобилей, аллеи для прогулок. И дополнительная многоэтажная “свеча” во дворе становится занозой, саднящей душу и разум.
“Мы здесь живем уже двадцать лет, понимаете? — почти кричала в трубку жительница столичного Уручья, скандализированная намерениями городских властей строить по соседству еще один жилой дом. — У нас есть маленькие дети и внуки, им нужен простор. Когда мы заселялись, нам в исполкоме обещали: район экологически чистый, из окна вид на лес. А теперь у нас будет вид на еще одну “панельку”. Мы уже собрали подписи, чтобы это безобразие предотвратить. Лишние дома нам тут не нужны, понимаете?”
Извините, не понимаю. Исполком, может, и обещал вид на лес, но гарантировать, что так будет всегда, он не мог в принципе. Кроме того, где, собственно, временн€ая граница между “лишними” домами и “нелишними”? Автор этих строк прекрасно помнит время, когда Уручья еще в принципе “не стояло”, от нынешней станции метро “Борисовский тракт” начинался сосновый бор, а с верхних этажей трех высоток на улице Калиновского детвора в бинокль рассматривала штыки на Кургане Славы. Так, может, снести Уручье целиком, чтобы жителям Востока вид на курган не заслоняло?
“Увы, так устроены люди: каждый хочет жить поблизости с магазином, но никто не хочет, чтобы магазин был именно в его доме, — отметил как-то, будучи в редакции, начальник управления жилищной политики Минстройархитектуры Александр Горваль. — Однако проживающему в городе все же следует принять условия урбанизации”. А это определенной категории наших сограждан сделать ой как непросто!
Обращали ли вы внимание, уважаемые читатели, как ведут себя некоторые внешне приличные и трезвые пассажиры общественного транспорта? В городском автобусе или троллейбусе, а то и в маршрутке, они садятся на двухместное сидение почему-то ближе к проходу, “подперев” собой второе, не занятое место у окна. В пригородных электро- или дизель-поездах они вдвоем (а то и в одиночку) могут занять трехместный диван целиком. Если их попросить, они подвинутся — но вздохнув про себя, а то и с явной досадой. Ведь вы невольно посягнули на то, что они, пусть и неосознанно, но считали своим личным пространством.
Но разве не теми же мотивами руководствуются борцы с уплотнением застройки? Самое поразительное, что некоторые из них сами лишь недавно перешли из новоселов и “пришлых” в разряд местных жителей. Поневоле вспоминается Сергей Довлатов, описывавший “русскую Америку”: “Чернокожих у нас сравнительно мало. Латиноамериканцев больше. Мы их не знаем. Однако на всякий случай презираем и боимся. Косая Фрида выражает недовольство: “Ехали бы в свою паршивую Африку!”
Попытка донести в общих чертах все вышеприведенные доводы до нашей возмущенной читательницы потерпела фиаско. “Все понятно, значит, вы тоже собираетесь строиться и жить у нас, в Уручье! Я читала про “журналистский” дом в интернете”, — задохнулась она от внезапно нахлынувшей догадки. И бросила трубку. Увы, и тут моя столичная землячка оказалась неправой. Автор этих строк родился в Минске, льготных или нельготных квартир никогда не строил, в жилье не нуждается и жить “у них”, в Уручье, хоть и имеет там немало друзей, даже не помышляет. Но придерживается правила “Платон мне друг, но истина дороже”. А истина в данном случае проста: не могут личные интересы превалировать над общественными, а тем более противопоставляться им.
Рискую привлечь в свой огород еще один камень из окна “борцов с уплотнениями”, но все же выскажу суждение: самопровозглашенная проблема имеет отнюдь не градостроительный, а самый что ни есть морально-этический смысл. Она выступает лакмусовой бумажкой духовного кризиса, поразившего немало представителей нашего общества. Которыми напрочь утеряны древние созидательные принципы белорусской толоки, главный из которых как раз и заключался в совместном строительстве — мы помогаем построиться тебе, ты потом вместе с нами помогаешь другому, а после тот, другой, с нами — третьему. Как в “Последнем троллейбусе” Булата Окуджавы: “Твои пассажиры, матросы твои, приходят на помощь”. Но сегодня находится немало тех, кто не только не поможет “подобрать потерпевших в ночи крушенье”, а, наоборот, постарается вытолкать их прочь.
...Знакомый минчанин, побывав в конце семидесятых на спектакле Театра на Таганке с участием Владимира Высоцкого, рассказал о самом сильном впечатлении от того просмотра: на сцену актеры вынесли два огромных зеркала. Зрительный зал увидел себя в них со стороны. Многие не выдержали, отвернулись. На улицу они выходили уже другими людьми — задумчивыми и в чем-то прозревшими. Не таким ли зеркалом сегодня стало противостояние уплотнениям застройки? Похоже, закон плотности имеет не только физическое выражение, поднимая со дна водоема всякий сор и не давая ему тонуть, но и моральное — он выносит на поверхность все затаенное и нечистоплотное, что тщательно пряталось под маской порядочности. Но он же — замечательная возможность увидеть себя со стороны и самоочиститься. Чтобы “людзьмі звацца”.