Трофеи Наполеона: в чьих руках код доступа?

На Березине мы можем найти больше, чем было потеряно

Хорошо оснащенная и детально спланированная белорусско-французская археологическая экспедиция в районе переправы наполеоновских войск через Березину могла бы не только обнаружить остатки наполеоновских мостов через реку и останки участников переправы, но и принести другие важные находки, стать знаковым событием накануне 200-летия Отечественной войны 1812 года. Так не только считает, но и пытается организовать совместные исследования гость редакции «Р» Игорь Груцо – кандидат исторических наук, доцент кафедры славянской истории и методологии исторической науки Минского государственного педагогического университета имени Максима Танка, действительный член французского научного общества «Центр наполеоновских исследований». В успех планируемого предприятия он верит. И считает, что его продолжением в перспективе могла бы быть более масштабная экспедиция по поиску вывезенных французами из Москвы и бесследно пропавших сокровищ. Ведь до сих пор многочисленные попытки отыскать «московские трофеи» оканчивались ничем, так как носили любительский характер и чаще всего опирались не на исторические факты, а на слухи и догадки.

— Игорь Алексеевич, по части изучения обстоятельств, связанных с бегством французской армии, в нашей стране вам, пожалуй, нет равных. В вашей книге «Сокровища Наполеона. История, версии, поиски, картография», других публикациях есть ссылки на сотни источников, что уже вызывает уважение. Вы работали во многих архивах, получали информацию из Франции, России, Швейцарии. Что касается «московских трофеев», вы точно знаете, что нужно искать и где?

— Что искать, знаю с тех пор, как получил от знакомого дипломата полный список «московских трофеев» Наполеона, опубликованный еще в начале ХIХ века в Европе, но оставшийся не замеченным нашими исследователями. Кроме 5 тонн серебра и 300 килограммов золота – переплавленных украшений московских соборов, в обозе были две особо ценные повозки, в которых везли такие святыни христианского мира, как части креста, на котором был распят Иисус Христос, ковчег с десницей Андрея Первозванного, икона Иерусалимской Божией Матери, царские доспехи из Оружейной палаты, трофейные знамена Турции, Швеции и Речи Посполитой, множество драгоценных камней, украшения Кремля. А вот где все это искать? Я считаю, что одно из самых перспективных мест поисков находится в районе переправы через Березину. Добыча французов, по моему убеждению, должна была остаться именно там, поскольку дальнейший путь обозов с награбленным не прослеживается.

— А как проследить? Миссия была, надо полагать, секретная. Или они должны были о передвижении сокровищ постоянно рапортовать?

— Дело в том, что, как я установил, сопоставляя архивные данные, охранять ценный груз, а это 25 повозок, не считая транспорта с имуществом генерального штаба, армейской казной и личным обозом Наполеона, было поручено дивизии Молодой гвардии под командованием генерала Клапареда, так называемому Вислинскому легиону, укомплектованному уроженцами Речи Посполитой. Это около 2 тысяч гвардейцев, из которых непосредственно охраной обоза занимались 600 человек. Они дошли до Березины и впервые за время отступления приняли участие в сражении, которое закончилось для них плачевно. Дивизия была разгромлена и больше нигде не упоминалась как самостоятельная единица. Организовать же охрану большого обоза силами оставшихся в живых 200 солдат было невозможно. Да и смысла везти сокровища дальше Наполеон не видел. Трофеи – не золото и серебро, а именно христианские святыни и национальные реликвии противника – имели для него ценность как доказательство триумфального покорения Москвы. А когда армию постигла катастрофа, то о каком триумфе можно говорить? В такой ситуации не до трофеев. Но не возвращать же их неприятелю! Поэтому, я считаю, был отдан приказ утопить их в ближайшем к ставке водоеме. Именно утопить, поскольку закапывать ящики в мерзлую землю или везти их куда-то в сторону от маршрута не было ни сил, ни времени.

— Вы можете назвать этот водоем?

— Нет. Я этого точно знать не могу, но существует несколько вариантов. Нельзя исключать и другие версии, но я полагаю, что все произошло в ночь с 27-го на 28 ноября, или, если считать по старому стилю, с 15-го на 16 ноября, на правом берегу Березины, недалеко от ставки, которая находилась тогда в деревне Занивки, а по другим источникам – в деревне Брили.

— Тогда чего мы здесь сидим? Вперед!

— Легко сказать. За двести лет от того водоема – озера, болота или старицы – могло и следа не остаться. Поэтому нужна серьезная организация дела, а не авантюрная любительская вылазка. Кстати, примерно в тех местах кладоискатели, вооруженные лопатами и миноискателями, тоже копали, но безуспешно.

— Но что-то ведь иногда находят?

— Из того, что было в обозе, насколько мне известно, не найдено ничего. Есть сведения, что иногда попадались небольшие схроны, где отступавшие французские солдаты, оказавшиеся в критической ситуации, прятали то награбленное, что несли с собой. Но чаще попадаются детали оружия, амуниции, снаряжения. Тоже, кстати, представляющие ценность.

— А вы принимали участие в раскопках?

— Да. С группой энтузиастов, иногда с привлечением волонтеров из европейских стран, мы проводим исследования каждый год, иногда делаем интересные находки. Но кладоискатели едва ли разделят наш восторг по поводу обнаружения, например, кованого гвоздя или металлической скобы, которыми крепились бревна. А именно такие находки позволили нам точно установить затерявшиеся следы двух мостов, возведенных французскими саперами на Березине. Конечно, мы мечтаем о главной находке, но, повторю, сделать ее можно будет только тогда, когда к масштабному поиску будет привлечено государство с его ресурсами и техникой. Пока же таких намерений у него нет.

— Поскольку трофеи «московские», то логичнее было бы призывать на помощь Россию. Ведь это ее духовные ценности, ее национальные реликвии...

— Почему ее реликвии? В Москву стекались богатства со всех присоединяемых к империи земель, в том числе и белорусских, поэтому реликвии в равной мере принадлежат и нам. К тому же среди самого ценного в списке утерянного значатся и знамена Речи Посполитой, в состав которой Беларусь входила как раз в те времена, когда они достались русской армии в качестве трофеев. Тем не менее помощь россиян, равно как и французов, не помешала бы.

— Вы поддерживаете контакты с зарубежными исследователями?

— Да. Я получаю от них копии карт времен войны 1812 года, что очень помогает в научной работе, архивные документы. Военно-историческое общественное объединение «Минский пехотный полк», в котором я состою, обменивается информацией с зарубежными униформистами. На 190-летие событий на Березине мы пригласили в гости делегацию швейцарского военно-исторического клуба «Березина-гренадеры» и приготовили для них сюрприз. Мы попросили их быть в форме 4-го полка швейцарской пехоты наполеоновской армии, историю которого они изучают, и привезли в Борисовский район, в Стаховский лес, где проходило сражение на Березине. Зимней морозной ночью, у костра, который был разложен в паре метров от обнаруженного нами еще летом бивака солдат наполеоновской армии, мы вручили им пуговицу от мундира гренадера 4-го полка швейцарской пехоты, найденную здесь же во время раскопок. Для людей, которые живут историей и дорожат всем, что связано с предметом их интереса, это было до слез волнующее событие. Мы подружились, регулярно переписываемся и ждем их на 200-летие. Считаю, что в прикосновении к общей истории содержится мощнейший потенциал для духовного единения, и поиск реликвий из «московских трофеев» Наполеона, если его удастся организовать на государственном уровне и с международным участием, будет огромным вкладом в укрепление дружественных связей на континенте.

На снимке: репродукция картины Петера фон Гесса «Переправа через реку Березина».