Суриков о Минских соглашениях, визовом вопросе и истерии вокруг учений

—  В этом году Беларусь и Россия отмечают 25-летний юбилей установления дипломатических отношений. Несмотря на существующий внешний позитивный фон, на плодотворный и продолжительный срок дружбы Беларуси и России, - четверть века, - периодически возникают шероховатости. Оцените, пожалуйста, сегодняшнее состояние белорусско-российских отношений. Пришли ли мы к тому, о чем мечтали, устанавливая дипотношения? 

— Поздравляю с этой датой народы Беларуси и России. Двадцать пять лет для человека — это серьезный, весомый отрезок жизни, а для государств, которые в своих взаимоотношениях с миром полны опасений за свое существование в этом бурном мировом океане и чувствительны к возможному ущемлению суверенитета, — миг.

В целом оцениваю взаимоотношения России и Беларуси как очень позитивные, сверхдружественные и просто братские. И другого мнения у меня к нашему взаимодействию с Беларусью просто нет.

Но есть и вопросы. В развитии наших отношений иногда возникали и трения, вот и последние споры недавно были улажены. Причем все они касаются экономической сферы, а если точнее, двух аспектов: углеводородного сырья и иногда экспорта сельскохозяйственной продукции.

Мы, то есть обе страны, пока не полностью научились жить в правовом поле. В этом весь вопрос. И зачастую хозяйственные споры переходят в медийное пространство. Вопросы контрактов и взаимоотношений в рамках этих контрактов — сугубо коммерческие, и мне не всегда понятно, когда в эти споры хозяйствующих субъектов начинают ввязываться власти. Причем до самого высокого, иногда и высшего уровня, чему мы становимся свидетелями. Это говорит о том, что субъекты хозяйствования и субъекты власти наших стран пока не привыкли еще полностью жить в правовом поле, как это характерно для давно существующих государств. Надо к этому привыкать. Есть межгосударственные соглашения между двумя странами, контракты, которые заключаются в той или иной сфере и как-то увязаны с межправсоглашениями. Эти контракты не могут выходить за рамки межгосударственного понимания того или иного вопроса. Если в процессе исполнения контракта возникают вопросы у сторон, его подписавших, то решение должно находиться в судебном порядке.

Вместо этого есть попытки вынести разрешение спорных вопросов во властные органы, подменяя суды и органы власти, втягиваясь в различные разговоры по тому или иному экономическому вопросу, накаляют обстановку. И все это доходит до самого верха, где потом этот вопрос разрешается, все становится на свое место, зато настроение обществу подпорчено. И начинаются всякие сомнения, домыслы и измышления о наших отношениях.

Поэтому нам надо учиться жить в правовом поле. В любом случае мы к этому придем, но, честно говоря, нужно еще время. Надо совершенствовать отношения бизнеса между собой, совершенствовать судебную систему, чтобы она — и российская, и белорусская — была независимой, и становиться членами международных судебных сообществ.

Несмотря на такие изредка возникающие спорные моменты, я характеризую наши отношения как очень динамичные. Конечно, мы еще в стадии построения Союзного государства, в стадии развития ЕАЭС. Но последний апрельский независимый опрос о взаимоотношениях между Россией и Беларусью показывает, что 65% белорусских граждан считают, что Беларусь должна жить вместе с Россией, около 20% — с Евросоюзом. А было время, когда эти цифры были другими.

То есть отношение белорусских граждан к РФ становится все более объективным, дружеским, и все это в развитии. 

— Коль скоро мы затронули вопросы экономики… Главы двух государств договорились на встрече в Санкт-Петербурге о выделении Беларуси российского госкредита. По последним данным белорусского Минфина, кредит составит 700 миллионов долларов, документы в последней стадии проработки. Как сейчас идет эта работа? Когда можно ожидать поступления средств? 

— Речь изначально шла об этом. Беларусь должна в этом году по евразийскому и госкредиту России выплатить порядка 700 миллионов долларов — проценты и часть основного долга. Шел разговор о реструктуризации этой задолженности. В Санкт-Петербурге было принято достаточно разумное решение. Зачем же реструктуризировать? Давайте мы лучше выделим кредит, и вы его направите на обслуживание госдолга в 2017 году.

Решение об этом госкредите было принято, Минфин России относится к этому положительно. Кредит находится в оформлении, и думаю, что в первом полугодии, скорее всего, кредит поступит в распоряжение Беларуси. 

—  Минск уже несколько лет ассоциируется с переговорами об урегулировании ситуации на юго-востоке Украины, но переговоры идут не так успешно. Многие политики на Западе предлагают закрыть эту переговорную площадку, как неэффективную. На ваш взгляд, чего не хватает сегодня в переговорном процессе, чтобы прогресс был более очевидным. Нужен ли новый формат переговоров и какой?

— Любые итоги любых переговоров оцениваются с главной позиции: а удалось ли снизить потери людских жизней. И с этих позиций надо оценивать и переговоры на минской площадке по Минским соглашениям в формате "нормандской четверки". И это главное. Все-таки интенсивность боевых действий на порядок снизилась, иногда вспыхивают отдельные обстрелы, страдают люди, но это не тысячи, как гибли в процессе конфликта. И удается даже договориться о периодах полного прекращения огня, и такое недавно происходило, 1 июня.

Все остальное пока на переговорах в нормандском формате находится в сложном состоянии: и дальнейшее разведение сил, и выборные процессы, и все другие действия, которые определены Минскими соглашениями. Пока по всем остальным позициям не удается достичь результата.

Все более очевидным становится, что за рамками этого процесса по этой же тематике должны состояться экспертные консультации другого уровня. И сейчас обсуждается вопрос назначения спецпредставителя Госдепартамента США, а также по возможным консультациям в формате "США, Украина и, возможно, Россия", чтобы оказать дополнительно давление на договаривающиеся стороны. Наверное, это было бы разумно. Такие консультации начинались, а после ухода предыдущей администрации США из власти пока не возобновились.

Отменять Минские соглашения точно нет смысла, потому что тогда у нас не останется механизмов, удерживающих от силовых решений. Я считаю, что эти переговоры должны продолжаться и нужно более активно идти к выполнению этих решений.

Зачем менять площадку? Эти соглашения здесь принимались, и хорошо, что здесь же идут переговоры. Результат будет, но когда — это уже второй вопрос.

Невозможно все время находиться в состоянии полувойны — полумира, невозможно не договориться, чтобы Украина осталась не единой, и невозможно, чтобы братские народы — россияне и украинцы — оставались в разобщенном состоянии. 

—  Укрепление присутствия НАТО в балтийских странах и Польше существенно повышает градус напряженности в регионе. Видите ли Вы угрозу со стороны альянса для Беларуси и России? Могут ли силы ОДКБ стать сдерживающим фактором? 

— НАТО — это очевидно не гуманитарная миссия, которая приезжает с помощью какой-то стороне. Это люди с оружием, это силовой реально существующий блок. Любые силовые элементы, возникающие у границы того или иного государства, сверх того, что там уже было, конечно же, вызывают опасение. Зачем они приехали, эти люди с оружием? На танцы пришли? Да нет, конечно. Они в постоянной боеготовности.

Это все ближе к территории РФ. Поэтому ситуация вызывает обеспокоенность и соответствующую реакцию. Мы должны форматировать какие-то силы, приближая их к границе, чтобы на всякий случай противостоять. Это не война, но надо быть готовыми.

Могут ли противостоять этому силы ОДКБ? С точки прямого противостояния НАТО и ОДКБ крайне несоразмерные величины, причем в десятки раз. ОДКБ потребуется помощь от Беларуси и Российской Федерации, если вдруг что-то возникнет. Целиком рассчитывать, что в какой-то экстремальный период будет противостояние НАТО со стороны ОДКБ — это несерьезно. Как напоминание, что тоже есть, — это да. А в основном это могут быть группировки российско-белорусские на западной границе. 

—  В контексте вопроса об усилении присутствия НАТО у белорусской границы возникает тема совместных белорусско-российских учений, которые пройдут в сентябре на белорусских полигонах. "Запад-2017" воспринимаются белорусскими соседями, как угроза. Отдельные политики утверждают, что учения для того и задуманы, чтобы оставить здесь российские войска. У них действительно есть веские основания так думать? Насколько это реально? 

— У политиков главная задача — обеспечить себе высокий рейтинг в стране существования этой власти. Как его можно обеспечить, если нет весомых результатов в других сферах деятельности? Значит, надо попугать свое население, которое должно понять, что только с этим политиком оно будет жить в безопасном обществе. Это удел политиков. А реалии таковы, что я с иронией смотрю на эти вещи.

Когда проходят учения в Латвии, в Прибалтике, в Польше, на Украине, мы относимся к этому спокойно, и Беларусь и Россия. Когда начинают проходить белорусско-российские учения, начинается шум. А это плановые учения. Мы, когда четыре года назад проводили их на территории Беларуси, приглашали военных атташе всех аккредитованных здесь дипмиссий.

Почему такая истерия, я не знаю.

Когда белорусские военные уезжают в Россию на учения, ни одна душа не сказала, что они оккупируют Россию и там останутся, где-нибудь под Москвой. Когда сюда приходят российские военнослужащие для проведения аналогичных учений, вдруг начинается — это оккупационные войска, и они могут здесь остаться.

Глупостей много говорится, и в первую очередь это те силы, которые бы не хотели сближения Беларуси и России, оппозиционные силы. И люди, которые бы хотели закрепиться во власти в соседних государствах. Это неправильно ориентирует народы наших соседей.

Я хочу сказать, что ничего "вдруг" не может произойти. Это плановые учения, они нужны для отработки возможного взаимодействия наших вооруженных сил на всякий случай, на особый период. 

—  Как показывает опыт последних нескольких лет, у Литвы есть что предъявить Беларуси не только в плане военных учений. Сейчас руководство Литвы прилагает усилия для вынесения вопроса Белорусской АЭС на наднациональный уровень и пытается использовать возможности Евросоюза для блокирования этого проекта и экспорта белорусской электроэнергии за рубеж. Поддерживает ли российская сторона белорусских партнеров на европейских площадках в этом вопросе? 

— Если не получилось у Литвы со своей станцией, о чем толковые литовские экономисты, парламентарии должны были бы думать? "А нельзя ли нам стать соучредителями строительства Белорусской АЭС, раз не получается со своей станцией? Дабы получить, как учредители, более дешевую энергию для развития своей экономики и получить часть прибыли от этого бизнеса?". Вместо этого — нет, мы будем блокировать.

Я думаю, в Евросоюзе достаточно грамотных экономистов. Если есть рынок потребления, то зачем запрещать, ради чего? Ради того, что у Литвы не получилось строительство собственной атомной станции?

Никто же не ведет речь о запрете через Литву транзита белорусских калийных удобрений, нефтепродуктов, понимая выгодность этого бизнеса. Надо и литовцами понимать все эти вещи. Не пыхать злобой из-за того, что свое не получилось, а думать, какая в этой ситуации — ведь соседняя дружеская страна же! — могла бы быть выгода и Литве. Пока понимания в этом вопросе нет.

Белорусы относились же нормально, когда намечалось строительство Висагинской АЭС. Сомнения были, но никто же не выносил их в парламент, на уровень президента. Это говорит о том, что власти Литвы неуверенно себя чувствуют, проиграв собственную станцию и не видя выхода из этой ситуации, как сделать для себя лучше.

Беларусь работает в тесном контакте с МАГАТЭ, проверки все время идут, оценки нормальные. Россия помогает Беларуси в МАГАТЭ, потому что там только начались у Беларуси контакты. Мы поддерживаем ее во всех консультациях. 

—  Болезненный ли сегодня для российской стороны вопрос отмены в одностороннем порядке виз в Беларусь для иностранных граждан? Имеет ли смысл подумать о единой визе? 

— Как же мы можем не беспокоиться. Ведь, как показывает реальная ситуация, буквально последние события в Манчестере — теракт совершил гражданин Великобритании, и он же член ИГИЛ.

Миграционные процессы, годами развивающиеся в Европе, привели к мусульманизации стран, в том числе Великобритании, Германии и Франции. А Беларусь открывает границы, открывает въезд, ведь у нас нет границ с Беларусью, и возможно проникновение этих людей в Российскую Федерацию. Тем более, что Россия жестко подавляет ИГИЛ в Сирии.

И мы думаем, что надо сделать, чтобы граждане третьих стран, в том числе вот такие, не попали в Россию при отсутствии границ. Поэтому мы ввели международный коридор в аэропортах, в первую очередь в Москве, для приема граждан третьих стран. Они не могут теперь попасть этими самолетами в Россию. Для белорусов и россиян ничего не изменилось, они как ездили, так и ездят. Если бы не было угрозы — да ради бога, но она, к сожалению, существует и усиливается. Терактов становится все больше, они и Россию не миновали.

Мы въезд сделаем совсем свободным и прозрачным для россиян и белорусов. Но в Москве есть международные коридоры, а в каком-то городе для чартерных рейсов надо отдельно с пограничниками договариваться. Притрется все и встанет на свои места, важно, чтобы скорей.

В этой ситуации мы работаем над документом о едином визовом пространстве, о взаимном признании виз белорусских и российских, и проект межгосударственного договора уже есть, белорусская сторона его посмотрела, внесла свои замечания и нам направила. Два МИДа над этим работают. Я думаю, оно реализуется в виде межправсоглашения о едином визовом пространстве до конца этого года, может быть, чуть позже. 

—  В каких направлениях Российская Федерация ждет поддержку от Беларуси на международной арене? 

— У нас традиционно взаимодействие на международной арене регламентируется решениями совместной коллегии двух МИД, которая проходит ежегодно. Один раз она проходит на белорусской территории, один раз — на российской. В этом году в Москве прошла. Постановление совместной коллегии о том, как мы работаем с ООН, ОБСЕ, на других международных площадках. Работаем по поддержке той или иной кандидатуры — российской или белорусской — в международных органах управления этими структурами. Если возникают какие-то дополнительные вопросы, с помощью межмидовских консультаций их решаем. Пока работа двух МИД в области синхронизации действий на международной арене признается хорошей, по крайней мере руководством и России, и Беларуси.