Фильм «Митрополит Филарет: служение Церкви и Отечеству». Часть первая
Есть такое понятие в музыке — переходный аккорд. Его особенность в том, что он одинаково гармонично звучит в совершенно далеких тональностях. Это, как правило, единственное созвучие, которое плавно и незаметно их объединяет. Один из участников это фильма сравнил Предстоятеля Белоруской православной церкви с таким переходным аккордом. Для всех Владыко стал знаковой фигурой, связавшей десятилетия атеизма и годы возрождения веры. Для каждого он был и остается посредником между Небом и Землей.
Игуменья Гавриила(Глухова), настоятельница Гродненского Рождество-Богородичного женского монастыря:
Умирает митрополит Никодим Ротов Ленинградский и Новгородский. Приезжал патриарх Пимен, отпевали. И стояли архиереи на кафедре в Троицком соборе Александро-Невской лавры и митрополит Филарет в черных очках. И народ божий решил, что митрополит настолько красивый, что за ним, так сказать, слабый пол смотрит издалека. И чтоб меньше видеть меньших наших собратьев –женский пол, он надел темные очки, чтоб никто за ним не бегал, чтобы меньше было впечатлений произведено. И через несколько лет, когда я уже несла послушание, я у Владыки спросила. Он элементарную причину назвал: «Просто у меня ячмень вскочил на глазу, глаз затек, покраснел, чтобы со стороны не было некрасиво». Я рассказала правду, как мы все решили, почему. Он так заулыбался и сказал, мол, в каждой людской молве есть доля правды.
Возможно, Филарет тогда скрывал от людских глаз слезы. Владыко Никодим был его наставником, и молодой архиерей старался во всем на него походить. Ведение службы, манера поведения, мелодика речи, да и сам облик митрополита Филарета во многом напоминал Владыку Никодима. Поэтому на посту архиерея ленинградцы, как логическое продолжение, хотели видеть тогда именно митрополита Филарета. Но Священный Синод во главе с Патриархом Пименом решает этот кадровый вопрос по-другому. Назначает митрополита Филарета Вахромеева на Минско-Белорусскую кафедру.
Назначение в Белоруссию в то время расценивалось как ссылка. Для церковнослужителей место это, действительно, было особым. Еще при Хрущеве местные чиновники, желая выслужиться перед Москвой, пообещали, что БССР станет первой атеистической республикой в Советском Союзе.
Андрей Горанский, магистр гуманитарных наук, сотрудник Института теологии БГУ:
В архивных документах сами уполномоченные говорят, что, когда мы ездим в командировку в районы Литвы и Латвии, мы видим, что ситуация там совершенно иная. Священники, как католические, так и православные, чувствуют себя достаточно свободно. Они сами управляют приходами, когда они хотят – выезжают на дом к верующим, на кладбище, на источники, совершают там богослужения, хотя у нас в Белоруссии все это запрещено, и не только запрещено законом, но и соблюдается.
Главным контролером и судьей в церковной жизни был уполномоченный по делам религии. Священник при церковных советах считался всего-навсего наемным рабочим. Он, как тогда было принято говорить, удовлетворял религиозные потребности верующих. Но в первую очередь священник должен был устраивать уполномоченного. В противном случае лишался регистрации, а вместе с ней и средств к существованию. Но, порой человеческие отношения пробивали и эту железную стену.
Протоиерей Геннадий Дзичковский, настоятель Минского Свято-Духова Кафедрального собора:
Каждый понедельник мне надо было идти к уполномоченному и докладывать, как обстоят дела в благочинии. Но, Слава Богу, что там, в Витебске, у меня сложились хорошие рабочие отношения с уполномоченным, и даже в других областных центрах. Как говорят, «горел», скажем, батюшка, его освобождали. И тогда Владыко звонил мне. «У тебя там хорошие отношения, постарайся, чтоб его там пристроить, в Витебской области» И знаете, удавалось пристроить несколько человек. И даже был такой из Прибалтики о. Анатолий Коляда, он был ученый человек, он рукоположился, и нигде прихода не дают, и Владыко направил его в Витебщину. И возле Глубокого даже открыли деревенский приход, чтобы дать ему место. Это редчайший случай.
Возглавив Белорусскую кафедру, митрополит Филарет одновременно был назначен и Патриаршим Экзархом Западной Европы. Да и в Минск он приехал после пятилетнего служения в качестве архиепископа Берлинского. Приезд такого человека ввел белорусские власти в некоторое замешательство. Владыко олицетворял собой Запад, перед которым нужно было держать марку.
Леонид Гуляко, уполномоченный по делам религий и национальностей при Совете Министров Беларуси:
Я работал в аппарате министров с 77 года. Служба уполномоченного по делам религии, в то время она называлась уполномоченной Совета по делам религий при Совете министров Белорусской ССР. Эта служба находилась в Доме правительства. И митрополит Филарет иногда приезжал для обсуждения решения вопросов с государственной властью. И тогда я впервые увидел митрополита Филарета в коридорах Дома правительства.
Протоиерей Геннадий Дзичковский, настоятель Минского Свято-Духова Кафедрального собора:
Владыко наш никогда вне формы нигде не бывал. Уполномоченные терпеть не могли, чтобы был в форме Владыко. Митрополиту тоже замечание сделал республиканский уполномоченный, но он сказал - «Я всегда был в форме и буду оставаться в форме». Так и простили ему этот вызов.
Верующие тоже были в тревожном ожидании. Кто же займет место правящего архиерея? Многие лично знали предшественника — Владыку Антония Мельникова — человека тонкого, интеллигентного и образованного. Он возглавлял Минско- Белорусскую кафедру более 10 лет. Это был уникальный случай. За всю историю епархии правящие архиереи не задерживались в Минске более трех-пяти лет, в советские годы и того меньше.
Протоиерей Федор Повный, настоятель Всехсвятского прихода г. Минска:
Я, тогда студент нашего Белорусского театрально-художественного института, иду на первую службу. Кафедральный собор был полон людей. Входит митрополит - смоль бороды черной, его особый бархатный голос, особая спокойная манера движения. Конечно, для меня был некий элемент сравнения, потому что я хорошо и лично знал Владыку Антония. И здесь после первой службы я понял, что Владыко Антоний был прав. Он мне сказал: «Владыко Филарет молодой архиерей, очень грамотный Владыко, он обладает даром общения, даром убеждения, он тебе понравится...»
Эпоха застоя. Некоторые историки позже назовут этот период временем «ироничного нейтралитета». Прямых гонений на верующих, как при Хрущеве или в 30-е годы, уже нет. Но отношения государства и церкви остаются стабильно тяжелыми. Сильные мира сего уже не разрушают храмы, но терпеливо ждут смены поколений, когда религия по всем земным законам отомрет сама собой. Ведь молодежь в большинстве своем практически поверила, что Бога нет.
Инок Николай (Бембель), насельник Жировичского мужского монастыря:
Я работал в Академии Наук в Институте философии и права и считал себя довольно мудрым и просвещенным человеком, но был нехристем одновременно. Я тогда был сильно увлечен политиканскими течениями, очень остро я воспринимал проблемы белорусского языка, в том числе и в церковной жизни. Ну, и даже в стихах эти мои бунтарские настрои проявлялись. И некоторые из этих стихов до митрополита доходили, он очень так доброжелательно это принимал. Встретит меня, говорит: «Ну, что, Олег, стихи пишешь?» Говорю: «Пишу, Владыко». Он говорит: «Пиши». И никаких попреков, никаких грубых поучений. «Ну, Бог тебе в помощь!»
К приезду митрополита Филарета по всей Белоруссии действовало только 370 православных церквей, а священников и того меньше. Митрополит Филарет с присущей ему энергией начинает постепенно улучшать положение вверенной ему Церкви. Несмотря на недовольство властей, Владыко активно посещает сельские приходы. Подобные встречи с паствой заметно оживили церковную жизнь на местах, особенно там, где правящий архиерей последний раз служил лет 100 назад.
Филарет, митрополит Минский и Слуцкий Патриарший Экзарх Всея Беларуси:
Наша миссия и наша проповедь должна быть поверх всех человеческих земных потрясений, политических, не хочется даже это слово произносить. Оно чуждо христианскому миропониманию, но оно существует. Поэтому надо в себе найти силы это пережить и поверх этого обратить свое слово к народу божьему.
Кадровый вопрос решить оказалось куда сложнее. Ждать образованного духовенства было неоткуда, а нужны они были прямо сейчас. Во-первых, в Советском Союзе действовали только три духовные семинарии. Во-вторых, с потенциальными абитуриентами на местах велась серьезная атеистическая работа: предлагалась поддержка при поступлении в любой светский ВУЗ, светили заманчивые перспективы карьерного роста. И тогда митрополит Филарет делает рискованный, но необходимый шаг. Начинает рукополагать в священники молодых людей без специального образования. Прежде такая практика не приветствовалась. А учитывая опыт ректорства Владыки в Московских духовных школах, за воспитание молодого поколения он берется сам.
Протоиерей Георгий Дичковский, ключарь Минского Свято-Духова Кафедрального собора:
Каждый год, сколько человек рукополагали, всех нас вызывали а Жировицы на краткосрочные курсы. Владыко читал нам лекции. Каждого поднимал, спрашивал, какие проблемы на приходах, с чем столкнулись. Он по-отечески нам указывал, как себя вести в конкретных случаях. Вот это общение было очень важно для каждого из нас, тем более, что большинство из нас были без духовного образования.
Бельмом на глазу у «проповедников» атеизма оставался единственный действующий тогда в Белоруссии Жировичский мужской монастырь. Его тоже пытались прикрыть, и повод для этого был веский. В 60-х годах после закрытия женских монастырей в Гродно и Полоцке монахини этих обителей по благословению Патриарха перебрались в Жировицы. Больше некуда было. В России действующих женских монастырей на то время не осталось вообще. Власти на этот счет ехидно улыбались, мол, нехорошо это, что в одном монастыре живут и мужчины, и женщины. Выход один – закрыть.
В то же время Жировичский монастырь оставался эдакой показательной «открыткой» перед Западом. Наглядный пример того, что со свободой совести и церковной жизнью в БССР все в порядке. Этой слабостью советских чиновников воспользовался митрополит Филарет. За 1979 год по приглашению Владыки по церковной линии Белоруссию посетили, побывав и в Жировичском монастыре, 23 иностранные делегации. После такой презентации о закрытии обители в верхах говорить перестали.
Андрей Горанский, историк:
Я даже в архивах находил фотографии африканских делегаций христианских церквей в Кафедральном соборе города Минска. И там наши священники, митрополит и группа чернокожих африканских христиан, так колоритно это все выглядело.
Игуменья Гавриила(Глухова), настоятельница Гродненского Рождества-Богородичного женского монастыря:
А ведь как доносилось: что и гонимая Церковь, и что такие все несчастные. В какой-то степени, это правда, конечно, была. Но нам митрополит всегда говорил: «Вы должны в присутствии гостей быть безупречны: в поведении, в обращении, беседе. Потому что по Вас судят о всей Церкви».
Небольшой деревянный домик бывшего епархиального управления еще год назад находился в центре Минска. Сегодня там строится элитное жилье, но тогда в районе частной застройки на улице Червякова митрополит Филарет принимал своих зарубежных гостей. Колоритно? Возможно. Но то, что не комфортно и, главное, не престижно – это факт. Ударить лицом в грязь перед приглашенными иностранцами было нельзя. Владыко снова заставил чиновников чесать затылки. Как известно, первый секретарь ЦК Компартии БССР Петр Машеров особой симпатии к православию не испытывал. Но во имя сохранения международного имиджа республики вынужден был подписать документ о начале строительства нового здания Епархиального управления.
Лев Погорелов, заслуженный архитектор БССР:
Я работал руководителем мастерской в институте «Минск-проект». Однажды меня позвал директор, говорит мне: «Пришел заказ на проектирование религиозного здания. Мы посоветовались и решили предложить его Вам». Я говорю: «А почему мне?» «Ну, Вы любите природу, вы не член партии, тут можно спроектировать Вам здание интересное». Ну, хорошо, я согласился. Это же не значит, что я пошел туда молиться, в то время это было, конечно, нельзя.
Таких специфических объектов в Советской Белоруссии никогда не было, как, впрочем, и опыта в подобном строительстве. Под Епархиальное Управление выделили на выбор два крохотных участка – по улице Обойной и на пересечении Раковской и Освобождения. Остановились на последнем.
Епархию Лев Николаевич Погорелов спроектировал в форме митрополичьего головного убора — клобука - круглое здание с внутренним двориком. Было ли заметно партийным боссам это символичное сходство - неизвестно, но крест над входом располагать все-таки запретили. А чтобы сохранить в проекте домовую церковь, по официальным документам она проходила как рабочий кабинет. В миниатюрное трехэтажное здание вместили все, вплоть до лифтов — непозволительная роскошь в то время.
Лев Погорелов, заслуженный архитектор БССР:
Дня через два я иду на работу, в вестибюле висит доска объявлений, люди стоят, читают, посмотрели на меня и отходят. Я смотрю: Погорелову выговор за увеличение сметной стоимости Епархиального Управления. Я пошел к директору, говорю: «Какое увеличение стоимости?» Тот отвечает: «Лев Николаевич, ну, надо вам выговор».
Получив выговор, Лев Николаевич тогда еще и не знал, что через несколько лет удостоится ордена Русской православной Церкви во имя Святого равноапостольного князя Владимира 1 степени. Строили Епархию, как говорят, всем миром. Митрополит принимал самое непосредственное участие, верующие минчане помогали. Так в 1985 году в самом центре Минска - столице первой атеистической республики Советского Союза - открыли первое строение, официально принадлежащее Церкви. Это был поистине беспрецедентный случай, который по нынешним меркам обсуждали бы все ведущие СМИ. Тогда о Церкви предпочитали молчать. Но не использовать имя митрополита Филарета было глупо. Его знали и уважали на Западе, его слово имело там солидный вес.
Наталья Бовкалова, обозреватель Белорусского радио:
Меня послали в Москву на стажировку на «Иновещание СССР». И там я увидела такую программу «Свобода совести в СССР». Когда я приехала в Минск, то на летучке главному редактору сказала: «Почему мы не делаем? Это можно, это наша тема». Он сказал: «Делайте!» Владыко несколько раз тогда приезжал на радио. На радио это было что-то невероятное. Все двери были открыты, все выбегали, смотрели. В белой рясе идет митрополит – в белом клобуке, красивый, молодой. Записывали в студии – так все ходили и заглядывали через стекло, смотрели на Владыку.
Наталья Бовкалова, корреспондент редакции вещания на зарубежные страны белорусского радио, стала первой из белорусских журналистов, которая записала официальное интервью с Владыкой Филаретом. Митрополит рассказывал о жизни Церкви. Но при хорошем монтаже и вычеркивании цитат из Евангелия двухминутный репортаж вполне подходил под общую тему «Миротворческая деятельность советского правительства». За каждую передачу, каждое слово в интервью приходилось бороться и отстаивать.
Наталья Бовкалова, обозреватель Белорусского радио:
Все выступления Митрополита, когда я записывала, потом мы снимали текст – это была папочка такая, и мы ее отвозили в ЦК КПБ зав.отделом пропаганды, он читал. Доходило до курьезных случаев. Я принесла цензору выступление, там было написано «Мать-Церковь». Она говорит: «Это надо убрать, нельзя. Мать-Родина только есть, что это за Мать-Церковь?» Я возмущенно сказала: «Звоните тогда в ЦК, потому что это так принято, именно так говорят священнослужители и христиане». Она при мне позвонила туда, ей подтвердили: «Оставьте это, их выражение, пусть будет».
Мало кто тогда верил, что не пройдет и 15 лет, и слово митрополита Филарета с надеждой и замиранием сердца будут слушать тысячи белорусов. Разочаровавшись в том, во что верили 70 лет, люди надеялись от Владыки услышать правду, но он владел большим.
