Разнос полетов. Почему школьные конфликты надо решать без тяжелой артиллерии, и при чем тут премьер

«За непринятие мер по наведению порядка в школах и неисполнение поручений президента строго предупреждены премьер-министр, глава Администрации президента и курирующий отрасль вице-премьер. Министр образования предупрежден о неполном служебном соответствии, выговоры объявлены ряду должностных лиц Гомельского обл- и горисполкома. Также в отношении некоторых должностных лиц Гомельского горисполкома, районной администрации и директора названной школы принято решение об освобождении от занимаемых должностей с переводом на другую работу». Описание последствий школьного конфликта, весьма эмоционального, но в целом вполне типичного для учебных заведений нашей и не только страны, напоминает страшные последствия борьбы за мир. В смысле войны не допустили, но так сражались за справедливость, что камня на камне не оставили.

В принципе, история любого школьного конфликта и проста, и сложна. Учителя задерганные, обвешанные множеством требований разной степени адекватности, претензий со стороны руководства и родителей. То ли сфера обслуживания без права на чаевые, то или воспитатели юных душ. Вот президент говорит, что «школа — это храм», куда нужно приходить учиться, а не устраивать беспредел. Но кто воспринимает школу как храм? Родители? Проверяющие? Чиновники Минобра? Глядя на кого из них школьнику «воцерквиться»?

Дети самоуверенны, технически подкованы, при этом зависимы от чужого мнения и уязвимы — особенно перед травлей в соцсетях.

Со стороны тоже все очевидно. Нельзя публично материться (в том числе на детей), нельзя травить людей (детям тоже нельзя, их этому надо учить), нельзя делать выводы о виновных в конфликте, не разобравшись в его предпосылках, механизме развития — даже если конфликт «бесспорный», к примеру, заснятый на видео. Особенно если в камеру попала только часть конфликта. И публиковать такое «очевидное» видео — тоже ошибка. То есть если задача — наброс и хайп, то все в порядке, срочно в номер. Если надо решить конфликт, максимально учтя интересы сторон, придется повозиться.

В случае с гомельской учительницей и четвероклассником победителей нет. Вряд ли жизнь замотанной учительницы станет легче и комфортнее, снизится риск прогрессирования профессионального выгорания, появится чувство защищенности. Шутка ли — президент вступился. Сомнительно, чтобы история пошла на пользу юным героям скандала и их полного праведного гнева родителям. Риск занять позу жертвы режима и карательной педагогики слишком велик. А другой педагогики у нас нет, по крайней мере в свободном и бесплатном доступе.

Банальные максимы, вроде «врач не имеет права на ошибку», а «вор должен сидеть в тюрьме» прекрасны в своем белом пальто. Общественность, от безымянных комментаторов на форумах до президента, любит простые максимы и не желает разбираться в нюансах. Указать на виноватого и потребовать казнить. Немедленно.

В общем, тот случай, когда хороший медиатор был бы полезнее двум главным пострадавшим — ученику и учителю — чем публичный скандал с вовлечением первых лиц государства.

При всей схожести белорусских и российских реалий, у соседей развитие гражданского общества началось и продолжилось — после массовых акций солидарности с задержанным и выпущенным Иваном Голуновым общественность встала на защиту молодого актера Павла Устинова. Очевидная несправедливость приговора — три с половиной года тюрьмы за якобы вывихнутое плечо росгвардейца (хотя весь эпизод задержания попал на видео, где видно, что сопротивление не оказывается), и актеры, священники, журналисты стали публично высказываться в поддержку. Интересно, что Кремль реагировать отказался — есть механизм правовой защиты, подана апелляция, мы не вмешиваемся.

В Беларуси другого пути нет. Только через верх. Самый верх. Экономические преступления, конкретный криминал, школьные недоразумения — все замыкается на нем, главе и гаранте. Механизма решения конфликтов просто нет — авторитетного, легитимного института, органа. Зато есть президент как воплощение абсолютной вертикали, верховного божества.

Один вопрос. За что аборигены съели Кука? В смысле Румаса-то за что?

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.