Почему деградируют и реформированные экономики: выводы для начинающего
События на Украине продемонстрировали, что, при достаточных ресурсах и налаженной системе, пропаганда сегодня в состоянии сформировать общественное мнение по любому вопросу в любом виде. Причем демонстрировали это не только Запад, но и Россия.
Мы все умрем?
Ну ладно, вопросы политические. Такие, как уровень демократии и борьба за права человека. Хотя и здесь не все однозначно. Например, М.Олбрайт, бывшая госсекретарь США, с трибуны ООН говорила о связи борьбы за права человека с расширением рынков. Естественно, для Запада. Или игра на ностальгии по имперской идее в России.
Но ведь и в экономической теории, и, что намного существеннее, в экономической политике постсоветских стран клише и штампы западной пропаганды до сих пор господствуют. Мы настолько «наелись» бездарным управлением экономикой в поздние советские годы, что эти клише и штампы упали на благодатную почву. И только мировой экономический кризис стал демонстрировать их истинную сущность. И то — не для всех! Для особо упертых рыночников приходится объяснять.
Беларусь, запертая в коконе своей «белорусской модели», серьезных рыночных реформ пока избежала. Собственного их опыта пока нет. Но ведь это не может мешать внимательно присматриваться к опыту чужому. Тем более, что рядом, по всем границам, опыт этих реформ самый разнообразный. Эстония, Литва, Венгрия, Польша, Украина, Россия — каждая из этих стран провела рыночные реформы собственным путем. И результаты получили очень разные.
Что общего?
Во всех этих странах создана юридическая и политическая база рыночной экономики. Ее противники составляют маргинальное абсолютное меньшинство.
Во всех этих странах экономика открытая. Не только для движения товаров (в определенной мере, конечно), но и для движения капиталов. Для иностранного капитала созданы достаточно комфортные условия.
Во всех этих странах прошли существенные структурные реформы. В результате которых большие массы работников были перемещены из промышленности и науки в сферу услуг.
Все эти страны потеряли большое количество квалифицированной рабочей силы. Как из-за эмиграции, так и из-за дисквалификации при смене места работы и рода деятельности.
Все эти страны подверглись, в той или иной мере, деиндустриализации. У всех крупные промышленные комплексы, за исключением добычи и первичной переработки сырья и некоторых предприятий ВПК в России, либо разорились, либо деградировали. В любом случае, игроками на мировых рынках они уже не являются.
Основные отличия касаются выбранной стратегии в экономической политике. Так, страны Балтии, по большому счету, просто делегировали проведение своей экономической политики ЕС. Венгрия сделала ставку на продажу своих крупных предприятий стратегическим инвесторам. Польша сумела оседлать волну аутсорсинга из Германии, проведя под него и структурные реформы, и техперевооружение промышленности. В России и на Украине все приватизированные предприятия были предоставлены самим себе, государство от проведения промышленной политики уклонилось. Положившись исключительно на действие «невидимой руки рынка».
Однако результаты рыночных реформ, по большому счету, оказались отрицательны для всех этих стран. Несколько в лучшем положении оказалась Польша, однако стратегически и ее перспективы не выглядят радужными. Особенно в свете обозначившегося на Западе поворота от аутсорсинга к инсорсингу. Не только Россию, но и все постсоветские страны, и почти все страны бывшего СЭВ можно считать странами-дауншифтерами, мировую конкуренцию они проиграли.
И то, что страны, попавшие под крыло ЕС сползают вниз медленнее, чем другие, ничего в принципе не меняет, тенденции те же. Условия хозяйствования в мире меняются, кто-то из аутсайдеров временами относительно преуспевает, но уже на следующем витке сыпется. Например, Венгрия была «витриной» рыночных реформ, сейчас становится «больным человеком ЕС». Поскольку «стратегические инвесторы», захватившие в свое время их крупнейшие предприятия, их самортизировали и, по сути, бросили. Например, «Тунгсрам». Кстати, так же собирался поступить с нашим МАЗом КАМАЗ: оставить, в перспективе, в Минске лишь агрегатный заводик.
В этом ничего удивительного: в мире рыночной экономики, куда мы так стремились, благотворительности нет, есть жесткая конкуренция и борьба за рынки сбыта. Так было, так есть, и так будет. Во все времена. Как говорится, ничего личного, только бизнес. Меняются лишь формы и риторика. Причем сегодня, исходя из соотношения сил, Запад считает себя обреченным на победу в этой борьбе.
Л.Мештерхази как-то писал, что Геракл, будучи противником Троянской войны, предлагал вместо нее захватить Аркадию, обратив ее жителей в рабство. Тем самым спасая их от массового голода. Цивилизацию через рабство несли в другие страны и римляне. Можно вспомнить и «цивилизаторское бремя белого человека» как идеологическое обоснование колониальных империй. И во все времена в традиции Запада было, что расходы на цивилизаторство через захваты, еще и с процентами, несли цивилизуемые. То, что римляне в захваченных провинциях и британцы в колониях зачастую просто грабили, а сегодня Запад требует открытых экономик (где его компании будут иметь преимущества), свободы перемещений (вытягивая из остального мира самые подготовленные кадры), других «рыночных реформ» принципиально ничего не меняет: за допуск к благам западных цивилизаций установлена плата. И немалая.
Та продиктованная Западом траектория развития, которая поглотила индустрию бывших стран СЭВ, не сработала разве что в Китае. (Другие страны ЮВА поставили на место рукотворным кризисом 1998 года). Который, привлекая иностранный капитал, ставку сделал все равно на собственную промышленную политику.
Нарушая при этом все и всяческие каноны экономической политики Запада. И курс юаня поддерживал не «рыночный», а удобный для развития, и внутренний рынок оградил, и своих производителей поддерживал, и спекулятивный капитал стреножил, и демпинговал при надобности, и копировал беззастенчиво. А главное — на базе хуацяо, китайцев-эмигрантов развернул собственные сбытовые сети. С чем и превратился в «мировую фабрику». При том, что его экономика, в целом, рыночная, но действие «невидимой руки» рынка дополнено действием «видимой руки» государства. И действием квалифицированным. В отличие от Беларуси.
Заметим, что Запад терпел и наличие КПК, и незападный подход КНР к проблемам прав человека и демократии, и вольности в экономической политике. Уж очень выгодным было сотрудничество, тут не до идеологических принципов.
Во всяком случае, сегодня стало ясно, что следование канонам рыночной экономики является необходимым, но не достаточным условием для перехода большинства стран (в том числе и Беларуси) на траекторию развития. Конъюнктура мировых рынков, при наличии мирового кризиса перепроизводства, для этого не благоприятна. Рыночные реформы, как условие взаимодействия с другими странами, должны быть дополнены для каждой страны своей, уникальной, основанной именно на ее потенциале, экономической и промышленной политикой.
Злой умысел против глупости
И при попытке сформулировать основные принципы таких политик мы опять сталкиваемся со своекорыстным, но чисто пропагандистским нажимом. Даже не поймешь, чего тут больше: злого умысла или глупости.
В области экономической политики нас вовсю уговаривают исходить из идеи постиндустриального общества. В области промышленной политики — выстраивать ее на инновациях.
Постиндустриальное общество на Западе выстроено на фирмах, сохранивших товарный знак, контроль над рынками сбыта и собственными НИОКРами. Высвобожденная в результате перехода от индустриальной к постиндустриальной моделям численность работников (в т.ч. и за счет аутсорсинга) и была абсорбирована сферой услуг. Но основной спрос на услуги формировался за счет высоких доходов финансового сектора и работников фирм, выстроенных по постиндустриальной модели. В том числе и доходов, полученных из-за рубежа. Чтобы построить постиндустриальное общество нужно стабильно иметь положительное сальдо текущего счета.
Поэтому заявления, например, латышских политиков, что Латвия избрала экономическую модель на базе сферы услуг, имеют своим прототипом известное «Зелен виноград!»: безвозвратно по глупости разрушив свой промышленный потенциал, латышам только и остается утверждать, что сделали они это намеренно. Поскольку потребителей их услуг не может быть достаточно, чтобы иметь стабильную экономику.
В современной Беларуси возможность построения постиндустриального общества не просматривается, и проблема эта не является актуальной. Наращивать производство и экспорт услуг (не только IT, но и транспортных, строительных, др.) конечно, можно и должно, но системообразующую роль в экономике страны они играть не будут долго. Если не всегда.
В то же время, осваивая новые направления производства и экспорта (что для нас более чем актуально) вполне целесообразно использовать для старта именно постиндустриальную модель построения бизнеса: подразделения сбыта + КБ + широкий аутсорсинг. Во всяком случае, такой старт менее рискован, чем сразу вкладываться в производство, при до конца не ясных перспективах сбыта. Тем более, что опыт работы таких фирм в Беларуси накоплен.
Но нужно отдавать себе отчет, что такие фирмы не могут быть очень устойчивы: обнаружив, что ее объемы растут, и сегмент рынка перспективен, туда немедленно устремятся конкуренты. При нашей стоимости кредитных ресурсов, отсутствии приемлемых предложений по промышленной кооперации и вероятных трудностях с покупкой валюты выдержать конкуренцию будет очень непросто. Как раз здесь была бы актуальна поддержка государства.
Заметим, что как на Западе, так и в Китае фирмы, построенные на постиндустриальных моделях, опираются на развитую промышленную инфраструктуру: множество мелких узкоспециализированных, высокотехнологичных фирм. Готовых в кратчайшие сроки изготовить любые изделия промышленной кооперации по вполне конкурентным ценам. Мы же практически все современное оборудование заперли на крупных предприятиях.
У нас уже был такой опыт. Назывался «конверсия». Когда, условно говоря, предприятию, выпускающему ракеты, поручалось производить кастрюли. И получались эти кастрюли по цене, сравнимой с ценой ракеты. Вот и сегодня стоимость простой комплектующей, при заказе у нас на крупном предприятии, оказывается в разы дороже, чем заказать в Чехии, Хорватии или Китае. А на небольших предприятиях — нет необходимого оборудования.
Но это — вопрос промышленной политики. Которой у нас тоже нет. И где нам усиленно рекомендуют сделать ставку на инновации.
Очень сомнительная рекомендация. Поскольку инновации бывают двух типов: инновационные технологии и инновационные изделия.
Что касается технологий. Практически каждая инновация здесь требует спецтехнологического оборудования. Которое надо под эту технологию разработать и где-то изготовить. В советские времена БССР была лидером в СССР по разработке и производству спецтехнологического оборудования. То, что могли «Планар» и «Интеграл», в СССР больше никто не мог. Да и сегодня на западном оборудовании не так много неизвестных в те времена на этих предприятиях технологий. Но это все или почти все утеряно. А заказывать спецтехнологическое оборудование для инновационных технологий — все равно что их передавать. Долго ли при этом они будут инновациями?
Что касается изделий. Тут характерно высказывание вице-президента Intel по поводу «Сколково»: «Ну, пусть исследуют. Внедрим мы все равно быстрее!». Да и опыт Прохорова не вдохновляет: несмотря на применение очень перспективных инноваций, и производство диодов, и ё-мобиль провалились. В мире инновационные изделия позволяют себе производить и продвигать на рынки только очень мощные фирмы, хорошо контролирующие свои сегменты рынков. У нас таких пока нет.
Конечно, продажа научно-технических услуг — тоже бизнес. И бизнес для страны полезный, поскольку позволяет содержать кадры высокой квалификации. Но ставку на какую-то роль инноваций в экономике делать сегодня невозможно. Наша экономика к этому не готова.
Пользы для страны ни от ускоренного строительства постиндустриального общества, ни от ставки в промышленной политике на инновации не просматривается. А вот для Запада — вполне ощутимая. Как за счет расчистки рынка от «лишних» производителей, так и за счет экономии своих бюджетов на НИОКР. Из которых успешные можно будет либо купить, либо отдублировать. Оставив нам весь риск.
В нашей экономике кризис системный. И выход из него — в системных преобразованиях. Которые разработать и реализовать придется самим. А копирование отдельных элементов западных экономик иногда полезно, но ни к каким существенным сдвигам привести и не может.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции