Напрасные ожидания: почему даже когда кризис кончится, лучше не станет

В Беларуси и масса населения, и власть солидарны в том, что они живут сегодняшним днем, уповают, что черная экономическая полоса пройдет сама собой. В конце концов, Москва, мол, не даст погибнуть, а если повезет, то еще и Запад удастся раскрутить на деньги нового кредита МВФ. А там, глядишь, и в России рост начнется, и мировой кризис усилиями и жертвами других стран закончится.

Кризис кончится и все наладится?

Напрасны эти ожидания. Мир рыночной экономики, в который мы свалились с обретением независимости, без какой-либо подготовки и даже понимания, что нас ждет, жесток и не склонен к сантиментам. И, за годы независимости, наша экономика так и не научилась конкурировать без государственных помочей. Но сегодня возможности государства очень сильно ограничены: советское наследство проели, долги нарастают.

А в рыночной экономике отставших в развитии, не способных конкурировать, в кризис просто уничтожают. Причем автоматически, без всякого злого умысла: их продукция просто теряет сбыт, и новую, конкурентную, на имеющихся мощностях не произвести. Причины отставания несущественны, достаточно факта.

И потом, что значит погибнуть? В мире не погибают и страны, где ВВП едва превышает 100 долларов на человека. Как-то же живут. Кто может – оттуда уезжает, остальные – как-то существуют. А нам, вроде бы, до этого еще далеко: страна строится, люди покупают жилье и машины, приграничный импорт процветает. За предыдущие "тучные годы" население накопило кое-какие ресурсы "на черный день", и валютные, и рублевые депозиты физлиц еще достаточно велики. Да и не для всех сегодня падает уровень жизни: социальное неравенство растет очень заметно. Вон, на Украине дела идут еще хуже.

Однако череда регулярных девальваций, падение объемов производства, деградация все большего числа предприятий, сокращения и неполная рабочая неделя, массовые прекращения деятельности небольших частных фирм, нарастание государственных долгов и кредиторской задолженности предприятий показывают: нынешний уровень жизни населения уже не основан на экономической деятельности. Страна на него не зарабатывает. Да и мировой кризис не прекратился, чтобы там ни говорили экономисты, анализирующие лишь макростатистику: он лишь приглушен эмиссией основных валют. И недавние драматические падения мировых цен на нефть и металлы лишь подчеркнули это.

Отсюда – ощущение безысходности у значительной части населения и полный ступор в правительстве, не способном уже пять (!) лет выработать внятную антикризисную программу. А ведь простых рецептов выхода нашей экономики из нынешнего кризиса уже нет и быть не может, простые – все перепробовали.

Не стоит ожидать и того, что, после окончания кризиса (это когда еще будет!) сбыт нашей продукции восстановится. Наши конкуренты и на Западе, и на Востоке и в кризис ведут модернизацию производства, осваивают и наши рынки. Отрыв увеличивается, и нет оснований считать, что нам потом предоставят ниши. А отвоевание ниши на рынке требует затрат даже при конкурентоспособной продукции. А для морально устаревшей продукции, произведенной на устаревшем оборудовании эти затраты растут в разы, и эффект от этих затрат не гарантирован.

Бесполезный кредит

Не стоит сильно уповать и на кредиты государству. И МВФ, и Россия выделяют кредиты ровно под текущие потребности нашего госаппарата. Который вроде бы обязан обеспечить социально-политическую стабильность в стране. Но как он может сделать это при стагнирующей и деградирующей экономике – остается непонятно. А условия выделения этих кредитов непрерывно ужесточаются.

Кредитная политика МВФ нацелена на то, чтобы вписать экономики стран-получателей кредита в экономику мировую. Весь набор требований Вашингтонского консенсуса (которым, хотя иногда и неявно, руководствуется МВФ), нацелен на создание условий для вхождения в страну международного капитала и обеспечение ее развития за счет его деятельности.

Судьба и условия для развития местного капитала экспертов МВФ просто не интересуют (хотя формальные предложения по его поддержке всегда есть): предполагается, что, если страна обратилась за помощью в МВФ, местный капитал справиться с проблемами страны не в состоянии. Кредиты МВФ – это помощь госаппарату в поддержании социально-политической стабильности в стране на время, пока международный капитал обеспечит ее развитие.

Но и в прошлом такая политика срабатывала далеко не всегда, а в нынешний мировой кризис перепроизводства она не только бесперспективна, но и приносит конкретный вред и мировой экономике, и экономике страны-получателя кредита.

Проблема в том, что, в условиях ограниченного спроса на мировых рынках, подавляющее большинство стран перешло от политики поощрения аутсорсинга к поддержанию своих производителей. Страны Запада, выстроив систему "дешевых денег" для своих, введя целый комплекс мер по государственной поддержке своего производства, обеспечили, что равные с западными концернами условия хозяйствования для своих производителей страны периферии получить не смогут никогда. И, в условиях глобализации, конкуренцию будут проигрывать всегда.

ФРС и ЕЦБ, а также Банки Японии и Китая в кризисные годы делали все, чтобы насытить экономику ликвидностью и расширить денежную базу в разы. Высокая доступность ликвидности в указанных странах позволила компаниям развиваться и в кризис: осуществлять масштабные инвестиции, быстро проводить реструктуризацию бизнеса, финансировать инновации и экспансию товаров на внешние рынки.

А для лузеров с периферии МВФ требует ввести жесткую кредитно-денежную политику, ограничить вмешательство государства в экономику. Что реально приводит к угнетению местного реального сектора (ввиду его изначальной слабости), открывая нишу для западных корпораций. Однако, в условиях кризиса перепроизводства, международный капитал занять эти ниши не торопится: своих незагруженных мощностей достаточно. Да и нет у него оснований развивать производство при общей стагнации спроса. Не случайно в ЕС и США общий прирост депозитов почти равен эмиссии: инвестировать особенно некуда.

Кстати, Россия, в 2009-2014 гг., стремясь во что бы то ни стало снизить инфляцию до 4-5%, в разы сократила прирост денежной массы, ставки по кредитам повышали даже в условиях кризиса. В результате инфляция превысила 10%, а экономику загнали в рецессию.

А уж наша "борьба с инфляцией" больше похожа на масштабную экономическую диверсию. В Россию хотя бы иностранный капитал заходил. (То заходил, то выходил, но это – другой вопрос.) А без притока иностранного капитала, призванного заместить недостаток ликвидности, жесткая кредитно-денежная политика вообще смысла не имеет, поскольку только провоцирует рецессию. Что мы и наблюдали у нас на примере кредитно-денежной политики "от Ермаковой".

Еще на один аспект такой политики Запада указал Пол Кругман: "Аргентина 2002, Индонезия 1998, Мексика 1995, Чили 1982, список можно продолжить. Тип кризиса, с которым Россия сталкивается сегодня – результат проблем, возникающих у экономики, ставшей уязвимой в результате крупномасштабных заимствований из-за рубежа - в частности, масштабное заимствование частного сектора, с долгами в иностранной валюте". Похоже, что существует некий предел объема внешних инвестиций, превышение которого угрожает национальной безопасности. Хотя этот вопрос еще слабо изучен.

Госаппарат, зависящий от политического руководства страны, которое, в свою очередь, стремится ублажить свой электорат, кредиты МВФ направляет на потребление. Как частное, так и социальной сферой. А в случае Беларуси – и чтобы прикрыть провалы собственной экономической политики. Местному реальному сектору достаются крохи, а вот импорт, в т.ч. с Запада, стимулируется эффективно.

Как результат – с помощью МВФ разрыв в уровне производства и потребления развитых стран и периферии только нарастает, страны периферии погружаются в долги. И вынуждены, в конце концов, сокращать потребление населения. Не сегодня – так завтра.

Такое положение не на руку и развитым странам. В конце концов, их высокий уровень жизни населения в 2000-е во многом обеспечивали кредиты для периферии и вывоз туда капитала с репатриацией дивидендов. Так, объем номинированных в долларах кредитов в мире только в период 2008-2014 гг. практически удвоился, в т.ч. прирост таких кредитов в развивающихся странах составил 3,1 трлн долларов. Что позволяло поддерживать совокупный спрос на Западе на высоком уровне. Однако пример Греции показал, что такая политика достигла своего предела. И, для поддержания совокупного спроса, ведущие экономисты Запада (Кругман, Стиглиц) настоятельно рекомендуют ведущим государствам еще раз резко увеличить государственные расходы.

Интересно, что и Китай, и Россия пытаются копировать эту политику стран Запада. Конечно, с учетом местных особенностей и в доступных им регионах. Так, Россия устами своего посла заявила, что не будет финансировать модернизацию белорусской экономики, хотя исправно поддерживает кредитами и преференциями государственный аппарат Беларуси. Причем старается ограничить кредиты текущими потребностями нашего госаппарата, по сути – финансируя не страну, а режим. С другой стороны, правительство России весьма благосклонно относится к жалобам своих производителей на "неравные условия хозяйствования" с их белорусскими конкурентами, поскольку-де те пользуются поддержкой государства. А чем еще, интересно, они могут пользоваться? И что, российская природная рента не фактор в конкурентной борьбе?

Кредиты Китая большей частью либо связные, либо направлены на инфраструктурные проекты, либо нацелены на продвижение своих брендов через развитие сборочных производств. Конкурентоспособность местного реального сектора они, как правило, не повышают, а вот сбыт для китайских производителей – расширяют.

Так что кредиты нашему государству вряд ли помогут нам выйти из кризиса. Их нецелевое использование с каждым годом все сложнее (реноме у нас тут то еще, условия выделения все изощреннее), а цели, на которые их выделяют, к выходу из кризиса отношения не имеют.

Я уже писал о том, что для государства, чем кредит на 1 млрд долларов, были бы намного полезнее 100 кредитов по 10 млн долларов, выделенных западными партнерами (желательно – небольшими немецкими фирмами) совместным предприятиям. Но для госаппарата такие кредиты почти бесполезны. Да еще и условия надо создавать, чтобы такие кредиты пошли, да под каждый надо, как минимум, бизнес-идею сформировать. Хлопотно это, проще выклянчить госфинансирование.

А ведь кредиты эти доступны. И потенциальных партнеров достаточно. Но у госаппарата нет бизнес-идей. Не говоря уже о бизнес-планах, о которых стоит говорить.

Вот и получается, что социально-политическая стабильность в стране зависит исключительно от того, сумеет ли наш президент где-нибудь добыть очередной кредит. И каждый новый кредит, решая проблемы госаппарата сегодня, ухудшает экономическое положение страны в самой ближайшей перспективе. И требуются все новые кредиты.

А у нас выборы. А к выборам положено электорату пряники раздавать. Или, по крайней мере, обещать. Правда, после краха 2011 года, когда всего через полгода после фанфар Всебелорусского собрания разразился кризис, из которого мы до сих пор выбраться не можем, власть стала осторожнее с обещаниями. Ей только и остается, что идти на выборы под лозунгом: "Верьте мне, люди! Все равно альтернативы у вас нет. А я, не знаю - как, не знаю - когда, но как-нибудь выкручусь!"

Обращаем ваше внимание, что мнение автора может не совпадать с мнением редакции TUT.BY