"Гарри Поттер" на мове и "гугл транслейт". 10 наивных вопросов о переводах на белорусский

Как стать переводчиком? Обязательно закончить иняз или можно остаться самоучкой?

Примеры прекрасных белорусских переводчиков Яна Максимюка (он физик) и Антона Брыля, математика и программиста (кстати, он внук Янки Брыля. — Прим. TUT.BY), показывают, что филологическое образование — не обязательное условие. Более того, перевод «Беовульфа», которым как раз занимался Антон Брыль, во многом можно сравнить с написанием кода. Речь об англосаксонском эпосе, который написан аллитерационным стихом (в каждой строке по меньшей мере два слова должны начинаться с одного и того же звука. — Прим. TUT.BY).

Но вот отрывок из «Старшей Эдды», написанной тем же размером, перевел на белорусский Игорь Куликов — он как раз филолог.

На мой взгляд, художественный перевод — это одновременно и ремесло, и искусство — довольно специфический вид творчества. Какая бы у тебя ни была подготовка, все равно придется «прокачиваться» дополнительно. Более того, правду говорят: переводчиков-теоретиков не бывает. Сначала переведи, а потом уже рассказывай, как ты это сделал. В Беларуси именно художественному переводу можно научиться на считаных семинарах или, вернее, у считаных мастеров.

И, кстати, самые серьезные «баттлы», по моим наблюдениям, происходят не между переводчиками-«физиками» и переводчиками-«лириками», а между переводчиками-лингвистами и переводчиками-литературоведами. Первые делают культ из языка, вторые молятся на поэтику. Я вот люблю, чтобы, если блестящий лингвист переводил книгу, редактор был хорошим прозаиком. И наоборот.

Кто выбирает книги, которые будут переводиться на белорусский язык?

В случае с переводами на белорусский язык выбор книги — это обычно компромисс между вкусами переводчика и чиновников от культуры чужого государства. Белорусские издательства не в состоянии оплатить работу переводчика. Государственных дотаций, как в других странах, на переводы у нас нет. Так что миссию по изданию переводных книг в Беларуси берут на себя разные фонды или Министерства культуры стран, которые заботятся о том, чтобы их писателей читали в мире.

В Беларуси заметна многолетняя и последовательная работа таких организаций из Польши, Чехии, Швеции, Германии, Швейцарии. В последнее время — меньше из Франции, но вот появилась Норвегия. Как правило, издатель и/или переводчик подают заявку в какой-либо фонд, и в случае положительного ответа книгу переводят и печатают.

В этом плане интересный казус получился с классической и современной популярной англоязычной литературой, которую ни один фонд в мире не поддержит. Ведь считается, что издание известных американских и английских авторов — само по себе прибыльное дело. Издатель же может заработать, зачем вам гранты? Белорусский же издатель, как правило, не может заработать на белорусских книгах, потому что, напомню, своего книжного рынка у нас все еще не существует. Беларусь — это по-прежнему задворки книжного рынка России.

Долгие годы это был замкнутый круг — из англоязычной литературы мы не могли издать ни-че-го. Но наконец в Беларусь провели краудфандинг — и за несколько лет вышла целая плеяда крутых переводов, которые раньше лежали в шуфлядках. Хороший пример — «Скрозь люстэрка, і што ўбачыла там Аліса» Льюиса Кэрролла (перевела Вера Бурлак). Журнал «ПрайдзіСвет» издал уже третью книгу о Шерлоке Холмсе. На первую книгу «шерлокианы» тоже собирали деньги в интернете. А вот прекрасный «Пітэр Пэн» Джеймса Барри (перевел Владимир Лянкевич) обошелся без краудфандинга, но все равно не вышел бы, если бы не спонсоры.

Зачем переводить книги на белорусский, если на этом языке мало кто разговаривает?

А зачем строить новое жилье в Бешенковичах, если все хотят жить в Минске? Может, стоит развивать малые города, чтобы туда потянулись люди? Для меня очевидно, что чем больше текстов будет доступно на белорусском языке, тем быстрее произойдет его восстановление как полнокровного средства коммуникации.

Как происходит перевод? Бывает ли, когда текст перегоняется через «гугл транслейт», а потом чистится?

Есть тексты, которые я называю «прозой жизни» — журналистские статьи или несложная публицистика. Там более важна оперативность, чем совершенство стиля. Их, на мой взгляд, вполне допустимо перевести «гугл транслейтом». Движок «гугла», кстати, неплохо работает для пары «русский — белорусский» в обе стороны.

У меня были случаи, когда я редактировала однотипные тексты, переведенные человеком и «гуглом», и после «гугла» было меньше правок. Его ошибки предсказуемы, зато все запятые на месте. Человек же может перепутать 69 и 96, чем спровоцирует отклонения в расчетах. Или вот был случай: «Евразийский союз» переводчик по невнимательности перевел как «Еўрапейскі саюз». Это же политический скандал на ровном месте!

«Гугл» бы себе такого не позволил. Его ляпы иного рода — наверное, «тлушчы і вавёрки» в составе продуктов видели уже все. Как шутят люди над «гуглом»: «Прыйшла вясна. Лопаюцца ныркі і вылазяць зялёныя аркушыкі…». Или вот товарищи рассказали, что ученый Леві Строс был переведен «гуглом» как Леви Стряхнул, а актриса Ганна Хітрык — как Анна Уловка.

А вот при переводе с итальянского на белорусский машина, вероятно, прогонит текст через английский и русский языки. Тут бы я не доверяла.

В любом случае, машинный перевод будет только совершенствоваться. «Гугл» уже пытается переводить идиомы! В этой ситуации мне нравится подход, при котором переводчикам рекомендуют быть не конкурентами компьютерных программ, а их партнерами. Не бояться их и не дуться на них, а учиться с ними работать — и зарабатывать, увеличивая, например, скорость и качество перевода. Если мы не можем остановить научно-техническую революцию, нужно ее возглавить.

При работе с художественной прозой должна происходить «переплавка» на всех уровнях: экзотическая лексика, авторский стиль, юмор, культурные отсылки, фонетика фразы. О переводе стихов я вообще молчу. Такие операции, пока что по крайней мере, осуществимы только мозгом человека.

В прошлом веке нашим коллегам приходилось ночевать в библиотеках, чтобы понять в книге, которую они переводят, странное слово. Теперь благодаря интернету отгадка может занять всего несколько секунд.

Какова скорость перевода?

Зависит от сложности текста, от того, насколько переводчик «в теме» переводимого. Вроде как недавно обсуждали с коллегами норму до 10 страниц в день прозы средней сложности. Но вот, например, есть такой польский поэт Болеслав Лесьмян, одно стихотворение которого я перевожу в среднем два года. За 15 лет я перевела 7 его стихотворений.

Сам перевод текста может занять один-два вечера, а «входить в материал» иногда приходится месяцами. Прежде чем начать переводить, иногда надо наметить стратегию, выбрать стиль, а для этого приходится читать много дополнительно. Из моей практики — чтобы перевести с английского (казалось бы) языка стихи новозеландки Хинемоаны Бейкер, я несколько дней смотрела передачи маорийского телевидения. Мне нужно было услышать, как звучит язык маори, понять, какие темы интересуют этих людей, что важно в их менталитете. Это не говоря уже о километрах писем, которыми мы обменялись с Хинемоаной… Чтобы правильно передать три строчки ее стихотворения, мне пришлось выучить жест из одного ритуального танца. Неслучайно язык жестов — один из трех официальных в Новой Зеландии.

Зачем нужны переводы с русского на белорусский? Все же и так понимают оригинал

А зачем строить жилье в Минске, если уже есть жилье в Москве? Давайте все туда переедем.

Перевод — это еще и способ сделать что-то своим. Или поделиться. Одним из первых художественных переводов в истории современного белорусского языка был фрагмент поэмы «Пан Тадэвуш» Адама Мицкевича. На белорусском языке он зазвучал благодаря Винценту Дунину-Марцинкевичу, для которого поэма была важной составляющей его шляхетской идентичности. Совсем скоро в издательстве «Логвинов» выпустят пятитомник Светланы Алексиевич в образцовом переводе на белорусский язык. Мне кажется, это такой очень выразительный способ продемонстрировать, что она и «наша тоже».

В советские времена перевод часто осуществлялся не с языка оригинала, а с русского. Считается, что так делать нельзя. Почему?

Известный переводчик Лявон Борщевский рассказывал, что в БССР нужно было получать специальное разрешение, чтобы опубликовать на белорусском перевод с языка оригинала. Но у нас ситуация все равно была лучше, чем в Узбекской ССР. Там переводить с иностранных напрямую на узбекский было вообще запрещено. Точную причину этих запретов я не знаю, но интуитивно связываю их с положениями об авторском праве, которые очень странно функционировали на территории СССР.

Но теперь ситуация изменилась, и делать перевод перевода не стоит. Как я уже говорила, чтобы хорошо перевести текст, нужно его переплавить в соответствии с контекстом своей культуры. У русской и белорусской литературы разные контексты. И если «обелорусить» русский перевод, скорее всего, получится нерелевантная ерунда.

В истории культуры выработался такой подход к переводу не с оригинала: если оригинал по каким-то причинам недоступен, но очень хочется, то можно. Сергей Шупа не скрывает, что начинал переводить «1984» Оруэлла с немецкого текста, когда служил в армии в ГДР. Найти эту книгу в СССР по-английски было невозможно. Конечно же, он перепроверил перевод, когда достал подлинник. Кроме того, не всегда есть специалисты, которые знают оба искомых языка. Например, десять лет назад я сказала бы, что некому переводить напрямую с венгерского на белорусский и наоборот, но сегодня уже появляются переводчики. Со временем эта проблема решается: люди учат языки, зная, что это нужно. Вот Татьяна Рублевская перевела с турецкого «Стамбул» Орхана Памука, есть надежда, что выйдет в 2018 году в издательстве «Янушкевич».

Кроме того, перевод, сделанный с подстрочником, — это тоже перевод. И он может быть даже лучше, чем перевод напрямую. Потому что тот, кто работает с подстрочником, изначально вынужден разложить текст на кубики, а потом собрать снова. А это — закон любого хорошего перевода. Гораздо хуже, когда текст переводит человек, который почему-то уверен, что знает язык оригинала, и лишний раз не заглянет в словарь. Но не будем о грустном.

Представим, что на английском сейчас выходит бестселлер (уровня «Гарри Поттера»). Нужно ли бороться за его перевод на белорусский? Реально ли его получить?

Думаю, все можно, если этого очень захотеть. Вопрос: зачем? Многие бестселлеры оказываются однодневками и представляют чисто коммерческий интерес, решающую роль играет скорость издания. И делается это для прибыли. Повторю: в Беларуси нет книжного рынка. Потребителей белорусской книги очень мало, поэтому запрос от белорусского издательства правообладатели бестселлера, скорее всего, сразу отправят в спам. Дарья Вашкевич потратила год на то, чтобы получить авторские права на популярную во всем мире «Караліну» Нила Геймана, а книге уже 15 лет.

Но 2017 год был первым годом в ХХІ веке, когда я могла с уверенностью сказать, что белорусы потянут своего Гарри Поттера. Издавать по-белорусски неплохие книги из недавнего прошлого уже нам по силам, ведь сформировалось небезразличное сообщество, которое может решить такие вопросы независимо от государства и книжного бизнеса.

Какие интересные переводы вышли в последнее время?

Хороший обзор переводов прозы и поэзии недавно подготовил Андрей Хаданович. Для себя я выделила три позиции.

«Суперкніга пра Біла з Болаю (Біл разумны, а Бола вясёлая)» Гунілы Бэргстрэм (перевод Андрея Хадановича, подстрочный перевод со шведского Алеси Башаримовой и Нади Кондрусевич. Это хороший пример того, как можно писать для детей на табуированные темы — например, об особенном ребенке в семье.

«Хроніка ў камені» Исмаиля Кадаре (перевод с албанского Максима Мудрова). Эта книга у меня одна из первых в списке на прочтение, потому что раньше я никогда не читала албанской литературы.

Вся серия «Паэты планеты», в которой издательство Змитра Коласа публикует образцы наилучшей поэзии мира.

Выход каких книг можно поддержать?

В последнее время я очень субъективна, потому что с июня 2017 года занимаюсь изданием через краудфандинг книжной серии «Амерыканка». Речь идет о романах «Байцоўскі клуб» Чака Паланика, «Чытво» Чарльза Буковского и «Пенелапіяда» Маргарет Этвуд, а также о переиздании «Бойні нумар пяць» Курта Воннегута. Эти книги выбирали только и исключительно переводчики. Им было важно, чтобы идеи любимых авторов прозвучали на родном языке.

Стараюсь приобретать все потенциально интересные мне книги именно через краудфандинг, потому что по себе знаю, как тяжело найти средства на печать. Сейчас мы поставлены в такую ситуацию, что если не поддержать литературный проект заранее, книга просто не выйдет. Вот, например, «Малевіч для дзяцей» — неофициальный учебник по искусству для младших классов, в котором команда знаменитой галереи «Ў» объясняет супрематизм языком, понятным школьникам. У нас дома есть первая книга из серии — про художников Витебской школы.

И еще — если не про литературу, но про переводы: считаю важным поддерживать белорусскую озвучку фильмов для «Белорусских уикендов». Они, кстати, стараются выбирать такие фильмы, которые можно смотреть всей семьей.

Вообще, за последнее время заметила приятную тенденцию. Все больше творческих людей начали интересоваться художественным переводом на белорусский язык. И это здорово, потому что переводить книги — важно. Я вот не устану повторять, что каждый наш писатель за свою жизнь должен перевести хоть бы одну книгу.