Машина с разрешения премьера и выход из КПСС. Последнее интервью Дмитрия Смольского

Белорусский композитор, один из первых белорусских авангардистов Дмитрий Смольский умер в этом году, 29 сентября, успев отметить свое 80-летие. За несколько месяцев до кончины маэстро дал интервью TuzinFM, в котором рассказал, как дружил с Владимиром Короткевичем, едва не возглавил консерваторию и получил машину благодаря одному из руководителей БССР. На русский язык этот текст перевела «Наша ніва».

За свою жизнь Дмитрий Смольский написал 15 симфоний, три оперы и массу оркестровой, камерной, вокальной музыки. Более полувека преподавал в Белорусской академии музыки и вырастил несколько генераций академических авторов. За несколько месяцев до кончины маэстро дал интервью Виктору Семашко, в котором сделал ряд признаний.

Об автомобилях

Раньше, в молодые годы у меня были разные машины. Начинал с горбатого «Запорожца», а потом дошел до «Волги». Она же не продавалась нигде и никому, государственная машина для чиновников. И чтобы в частном порядке купить, нужно было решение Верховного Совета с подписью председателя Совета министров. Аксенов (Александр Аксенов возглавлял правительство БССР в 1978—1983 годах. — Прим. TUT.BY) мне подписал такое разрешение, и я купил «Волгу». Заплатил 9 тысяч рублей, по-моему. Сама гадкая машина!

А самая лучшая машина, которая у меня была — это «копейка», «Жигули», я получил ее первым в Минске.

Дело в том, что ее собирали в Советском Союзе итальянские специалисты. Они полгода работали в Тольятти, настраивали всю систему, все конвейеры. Я проездил на ней 6 лет и только заправлялся, ни единой гайки не подкрутил! До меня тогда дошло, что значит европейская цивилизация и культура производства.

О советской власти

Я не трибун. Никогда на митинги не ходил. И я не из тех, кого гноили. Я получил от советской власти все награды, какие только есть — звания, премии, ордена, медали. Потому что никогда агрессивно не выступал, не рвал на себе рубаху.

В музыке я мог выразить все, что накипело. Ведь я знаю, что такое советская власть.

Отрывок из оперы Дмитрия Смольского «Сівая легенда», который был поставлен Национальным театром оперы и балета. Видео: Renato Igastino

Я прожил в этой эпохе всю свою жизнь. Она вся прошла через меня, через мое нутро. В принципе, все мои произведения — это не то, чтобы протест… Я никогда об этом официально не говорил, но у меня много камерных сочинений, где я не то, чтобы издеваюсь… иронизирую насчет гимна Советского Союза, с подтекстом, но многие этого ли не слышат.

О партии

С 1961 года я стал членом Коммунистической партии. Накануне райком настоятельно требовал от Союза композиторов новых коммунистов. Правда, я никуда не входил. Меня рекомендовали в обком, райком, горком. Но я категорически отказался, сказав, что я творческий человек, я никуда не хочу.

И в 1990-м, как мне сообщили впоследствии, я стал первым в Беларуси, кто подал заявление на выход из партии и сдал партбилет.

По этому поводу в консерватории созвали собрание с представителями ЦК партии, тех же обкомов, райкомов, горкомов. Заставили меня выступить и объяснить, почему я принял такое решение. Я минут 15 объяснял. Потому что я всегда интересовался темой репрессий, очень близко принимал это к сердцу. Не разделял этой философии, этой идеологии. На титульном листе моей последней симфонии № 15 написаны слова Рейгана: «Империя Зла».

Анисимов (дирижер Александр Анисимов. — Прим. TUT.BY) дирижировал на моем авторском концерте к 75-летию, но сказал: «Я боюсь эту симфонию исполнять». Потому что он был на хорошем счету у власти. В итоге дирижировал Бушков (Евгений Бушков — Прим. TUT.BY).

О консерватории

После того как умер Оловников (композитор Владимир Оловников, в 1962—1982 годах — ректор Белгосконсерватории. — Прим. TUT.BY), мне сказали: «Есть мнение предложить Вам должность ректора консерватории». Ответил, что я совершенно другой человек, не имею таланта руководителя, что для меня главное в жизни — создавать музыку и преподавать. Они послушали и назначили Лученка (композитор Игорь Лученок возглавлял консерваторию в 1982—1986 годах. — Прим. TUT.BY). Когда к нему за подписью приходили бухгалтеры, он документов совсем не читал, а только всегда спрашивал: «Не сяду?» и подписывал.

О поэтах

По жизни я дружил со всеми поэтами. Мы почти ровесники были с Буравкиным, с Бородулиным. Безусловно, я читал их поэзию, они ходили на мои концерты. А особенно дружил с Володей Короткевичем — вот это был мой самый любимый, самый близкий друг. Когда он писал либретто к опере «Седая легенда», я у него фактически жил на улице Карла Маркса: приходил утром и вечером уходил.

И Гилевич жил рядом. Гилевич мне до последних дней звонил, ежедневно мы по часу разговаривали. И за день до его смерти тоже. Он меня называл «мой паплечнік».

Мы единомышленники с ним были полные, и по отношению к власти. Только с поэтами я мог иметь удовольствие говорить по-белорусски. Из всех моих учеников, а их было около 70, по-белорусски разговаривали только Стома и Симакович. Многие знают белорусский язык, но не разговаривают.

О преемниках

Каждый человек чувствует, что ему нужно, к чему он тянется. Действительно, тот, кто любит музыку, будет ей служить. Материальное для него — не главное. И если у него есть потребность высказаться, есть талант и тяга, то он должен работать, должен делать свое дело, несмотря на трудности. Это его крест, его призвание.

И хотелось бы, чтобы таких людей было больше. Они есть! Безусловно, есть. Но атмосфера не очень-то благоприятная для того, чтобы развивался человек в таком направлении. Должны прийти новые люди, хотя жизнь очень сложна и непредсказуема.

О ностальгии

Главная тема моей симфонии № 1 проходит через всю жизнь. И я написал «Ностальгию», симфоническое произведение, построенное исключительно на этой теме. Мое последнее произведение.

Авангардные произведения 1960-х и фрагменты симфоний Дмитрия Смольского с комментариями автора можно услышать в двух изданиях радиопрограммы «Кракатук» (первое издание / второе издание).