Беларусь на «Евровидении»: чем меньше государства, тем лучше результат

В этом году Беларусь прошла в финал «Евровидения» и заняла там 16-е место (из 26). Было заметно, что на этот раз подготовка к конкурсу проходила без чрезмерного государственного внимания, которое мы наблюдали в предыдущие годы.

Почему власти умерили пыл по отношению к «Евровидению»? В чем принципиальные отличия нынешнего представителя Беларуси на конкурсе Тео от выступавшей годом ранее Алены Ланской и почему у них при этом одинаковый результат? О чем свидетельствует реакция белорусов на итоги «Евровидения»?


Культура и спорт подменяют внешнюю политику

В предыдущие годы власти и персонально Лукашенко уделяли «Евровидению» большое внимание, вплоть до того, что президент лично вмешивался в определение победителя национального отбора.

В прошлом году музыкальный конкурс, по сути, курировал сенатор и бизнесмен Александр Шакутин. Вряд ли такой подход наблюдался еще хоть в одной стране Европейского вещательного союза. Откуда и для чего такое внимание? Секрет полишинеля: Лукашенко не раз сам признавался, что считает спортивные и культурные события важным политическим инструментом.

Внешняя политика Беларуси находится в плачевном состоянии: отношения с Западом серьезно испорчены и никак не налаживаются, с востока тихо давит Россия, Китай нужных денег и инвестиций не дает, а мифическая «дальняя дуга» внешней политики (в основном страны третьего мира) фактически ничего из себя не представляет.

В итоге в политических целях начинают использоваться культурные и спортивные каналы коммуникации.

Характерная черта: здесь все тоже работает в ручном режиме. Между высокими чиновниками абсолютно неспортивных направлений распределены различные спортивные федерации, а Александр Лукашенко лично возглавляет Национальный олимпийский комитет и следит за подведением итогов национального отбора на «Евровидение».

Однако в этом году глава государства озабочен чемпионатом мира по хоккею. Да и власти, кажется, несколько разочаровались в «Евровидении»: при трезвом анализе представляется, что действительно весьма неплохое выступление Алены Ланской в прошлом году в финале фактически не принесло никаких изменений в имидже и внешней политике Беларуси.

Что, впрочем, ничуть не удивительно. Чемпионат мира по хоккею тоже пока не открывает Европе глаза на то, какая Беларусь прекрасная страна и как сюда надо инвестировать много денег. Зато мы слышим про бестолковую и неудобную организацию условий работы для журналистов на «Минск-Арене».

В любом случае, на этот раз «Еврофест» — национальный отборочный тур «Евровидения» — вздохнул спокойно и, кажется, смог отбирать вокалистов без указок сверху.


Зачем висеть над душой?

Колоритным выходит сравнение представителей Беларуси на «Евровидении» в 2013 и 2014 годах.

У Ланской откровенно были высокие покровители — Тео пробивался сам. Алене, по сути, назначали спонсоров, которые потратили на ее подготовку то ли 250 тысяч, то ли миллион долларов (сумма в разных источниках варьируется) — Тео сам занимался фандрайзингом и договаривался с одной из сетей супермаркетов. В интервью Ланская вполне искренне говорит, что не знает, в каком объеме и как получались и тратились деньги, мол, для этого есть специальные люди — Тео же анализировал затраты на промотуры и промопродукцию, в итоге считая их неэффективными. Список можно продолжать.

Однако при всем при этом несколько обескураживает идентичный результат: и Ланская, и Тео вышли в финал и заняли там 16-е место. Возникает резонный вопрос: зачем было нужно высочайшее внимание, фантастические для Беларуси бюджеты, фуры с брендированной водкой и платье с бессчетными стразами, если того же самого может добиться обычный парень, без громкого имени в шоу-бизе и исключительно своими силами?

Здесь мы снова сталкиваемся с советско-бюрократическим мышлением, которое предполагает, что все проблемы в стране решаются дополнительным вниманием и контролем со стороны высоких чиновников. Между тем что в экономике, что в культуре на практике мы видим совершенно обратное: как раз отсутствие государственного регулирования и невмешательство чиновников дают наилучший результат.

Для победы на «Евровидении» нужен независимый национальный отбор действительно авторитетными экспертами, причем без цензуры и любых других ограничений творческой свободы, вроде черных списков запрещенных деятелей культуры.

Не надо поручать творческое дело статусным чиновникам; не надо придумывать никаких хитрых схем, вроде той, что недавно простодушно поведал мне один из организаторов «Еврофеста»: мол, поручить белорусским посольствам накупить местных сим-карт и выделить бюджет на рассылку смс за белорусского участника. С таким мышлением никакого нормального пути на вершину «Евровидения» нам не видать.


Дефицит толерантности

Еще одна любопытная черта Евровидения-2014 — это победитель, Кончита Вурст. И если европейцы всё же голосовали за отличный номер, то для многих белорусов на первый план выходит сексуальная ориентация этого трансвестита. Социальные сети полны оскорбительных высказываний по отношению к «так низко павшей» Европе и представителям ЛГБТ-сообщества — «инвалидам, которые не лечатся».

На этом фоне одиноко звучат голоса, которые призывают оценивать все же музыкальный номер или напоминают, что израильский транссексуал Дана Интернешнл уже побеждала на «Евровидении» в 1998 году (не забудем и о травести-трио Sestre, трансе Drama Queen, группе «Тату», Верке Сердючке).

Впрочем, дело тут не столько в собственно тематике ЛГБТ, сколько в зашкаливающей нетолерантности, нетерпимости большой части белорусского общества.

Причин тому множество, начиная от российской гомофобной пропаганды и заканчивая президентом, который не раз высказывался на эту тему. И хотя часть населения с такой гомофобной позицией не согласна, ее голос на официальном уровне не слышен.

Колоритный пример: на «Евровидении» зрительское голосование от Беларуси ставило Австрию и Кончиту Вурст на 4-е место, однако назначенное жюри поставило ей низшие оценки и тем самым лишило баллов от Беларуси (к слову, это характеризует и профессионализм жюри, мнение которого о современном шоу-бизе полностью расходится с предпочтениями европейцев).

Представляется, что нетолерантность к Кончите Вурст — это лишь отдельное проявление общей нетерпимости, ксенофобии, которые одолевают большую часть населения Беларуси.

И в таких условиях сложно себе представить реальный общественный диалог, построение гражданского общества или вообще какие-либо взаимные уступки и компромиссы для достижения общенациональных целей.

Нет сомнения, что власти играют здесь отрицательную роль, однако неправильно сваливать на них всю вину: некоторые политические противники режима порой еще более нетерпимы к иным, отличным от своих, точкам зрения и щеголяют примитивным большевизмом.

Пока мы не отучимся от тотальной нетерпимости и навязывания своих взглядов, цивилизованное европейское будущее будет оставаться для нас столь же далеким, как и сейчас.