Играй, «Музыкант», я буду верить

Для меня знакомство со скульптором Александром Шаппо началось в Новополоцке, когда в центре города появился его «Музыкант». Милая, ироничная, веселая скульптура как–то сразу была принята горожанами. Как говорят люди, музыкант стал своим. И хотя трубач не играет, а только изображает игру на трубе, но настроение поднимает, будто и в самом деле в воздухе витает его нехитрая мелодия. Одним словом, искусство и его колдовство!

С этого колдовства мы и начали разговор с автором новополоцкого «Музыканта»:

— За последнее двадцатилетие в нашей стране произошли разительные перемены с точки зрения взаимодействия искусства и города. Мемориальность, монументализм активно стали пополняться камерной скульптурой, сходящей с пьедесталов. Минчане запомнили имя Владимира Жбанова, поселившего своих «Девочку с зонтиком» и прекрасную «Даму» в Михайловском сквере... Появились картины на... заборе. Все минувшее лето провисела на ограде парка имени Челюскинцев выставка белорусских художников. К 125–летию Шагала на площади Якуба Коласа стояла экспозиция его работ. Замечу, ни одно из произведений, появившихся на улицах, не было испорчено, разбито, замалевано...

— Согласен с вами, искусство стало входить в Минск по–новому. И все почувствовали, как это приятно, когда рядом с тобой произведения искусства. Город становится более очеловеченным, благородным, не холодным и равнодушным. Но сколько еще предстоит сделать! Во–первых, стоит перенять уже апробированный опыт. Например, в Мексике на родине гениального Сикейроса даже скамейки на улицах столицы стали произведениями искусства — их из камня, стекла, дерева создавали лучшие скульпторы. Сначала в Санкт–Петербурге, а затем и в Москве на стенах домов разместили специально выполненные копии картин из сокровищниц Русского музея, Эрмитажа, «Третьяковки». Примеров много, но главное — национальное искусство должно приближаться к человеку, отражать традиции, историю. За постсоветское время можно было сделать значительно больше. Художники предлагали множество проектов. Например, «От Магдебургского права до наших дней» — это попытка увековечить историю страны, ее выдающихся деятелей. А скульптурный парк возле Национальной библиотеки — у меня и моих коллег до сих пор стоят на полках его эскизы. Идея, на мой взгляд, классная, способная повысить туристический престиж города.

Пример? Когда норвежский белорус Александр Рыбак выиграл «Евровидение» и Осло принимал у себя песенный фест, что для нахлынувших туристов стало центром внимания? Парк скульптур норвежца Густава Вигеланда. Кстати, знаете, как государство поддерживало мастера? Соревноваться в гонорарной гонке за скульптуры гения денег у страны не было. Ему установили пожизненную ренту и отвели место для работ — так родился парк, в центре которого и стоит его всемирно известное «Древо жизни». У нас тоже может быть парк с работами творцов, чьи имена связаны с Беларусью, — Цадкина и Липшица, Грубе, Азгура, Манизера, Глебова, Коненкова, да и мы, современники, поборолись бы за право стоять рядом...

— Поскольку затронули денежный вопрос — то как живется сегодня скульпторам? Зарплат и рент у вас нет?

— Нет! Поэтому самим приходится искать работу. Это непросто. Но уж коль в вузе готовят скульпторов, то необходимо их и поддерживать. Например, в Эстонии эту проблему решили так: 5% от продажи табака и алкоголя, прибыли игорных заведений идет на развитие искусства. А вот английский скульптор Генри Мур сумел провести через парламент решение — 1% от стоимости строящегося здания тратится на искусство, имеется в виду, конечно, не многосемейка... Понятно, что это не только гонорары художникам, но и постоянная величина, на которую ориентируется, например, политика монументального облагораживания белорусской земли.

— У вас есть профессиональная мечта?

— У меня их много! Недавно закончена реставрация Лошицкого парка. А ведь с ним связана трогательная и трагичная история влюбленных, которая пришла к нам, как сказка, из глубины лет, — очень бы хотелось воплотить ее в скульптуре. Не дает мне покоя мысль посягнуть в какой–то мере на наше пуританство и поставить в городе обнаженную скульптуру — целомудренную и прекрасную, поднимающую красоту до божественного творения. Ведь никого уже не смущают обнаженные нимфы у фонтана возле цирка прекрасного скульптора Анатолия Аникейчика. Мечтаю сделать скульптуру архитектора Глаубитца, автора полоцкого Софийского собора, создателя целого направления в архитектуре, названного виленским барокко. Хотелось бы предложить уже существующие в набросках работы для района «Немига–Сити».

— Как сделать, чтобы мегаполис был заселен разностилевой скульптурой? Может, стоит нас, горожан, привлечь, как римлян в свое время, писать записочки «за» или «против» той или иной скульптуры, предлагаемой для города?

— Произведения искусства должны оценивать специалисты, чтобы, как вы сказали, присутствовало разнообразие. Скульптура вообще — сложное искусство уже тем, что воспринимается объемно, очень важны масштаб, умная привязка к уже сложившемуся архитектурному фону.

— Ваш пример идеальной работы скульптора и архитектора в Минске?

— Памятник Ленину Матвея Манизера возле Дома Правительства. Я слышал голоса: снести, очистить от политики город! Неразумно. Недавно приезжала в Минск делегация маститых зарубежных мастеров скульптурного дела, и, собравшись у памятника, они восхищались его совершенством. А ведь только случайность помогла восстановить скульптуру и вернуть на старое место. Во время войны ее уничтожили. И где–то на задворках чудом сохранились формы для отливки. И скульптуру возродили. Историю надо беречь.

Советская Белоруссия №80 (24217). Вторник, 30 апреля 2013 года.

Автор публикации: Ирина ГУРИНОВИЧ