Двойной юбилей Дмитрия Строцева, или Поэзия как средство от одиночества

Вечером 12 апреля в большом зале галереи «Ў» белорусский поэт Дмитрий Строцев отпраздновал свой 50-летний юбилей, который совпал с 30-летием «творческого выбора». Дмитрий не афишировал свой праздник широко: анонс о предстоящем событии поэт разместил в своём живом журнале и в Фейсбуке. Впрочем, встреча Строцева с почитателями его таланта устраивалась явно не для журналистов: коллег по цеху в зале практически не было.

Среди приглашенных было много медийных лиц, каждый из которых непременно подходил к Дмитрию, поздравляя с важной датой. Никто никуда не спешил, все было чинно и размеренно, хоть и немного сумбурно: практически так, как в поэзии Дмитрия. Вечер начался с опозданием на полчаса и продолжался «пока хозяева галереи нас не погонят». Праздновали также в стилистике именинника: весело, иронично, с огоньком.



Если бы информация о том, что в день космоса один из лучших русскоязычных поэтов Беларуси будет праздновать свое 50-летие, была распространена более широко, помещение галереи было бы просто не в состоянии принять поток людей, жаждущих послушать, как Дмитрий рассказывает о себе, читает свои стихи в незабываемой певческой манере и время от времени дает слово друзьям и товарищам по жизни и творчеству.



Дмитрий не обманул ожиданий собравшихся. С удовольствием много и смачно читал (то и дело присутствующие ценители хорошей поэзии произносили фразы и строфы в унисон с юбиляром). «Случайные» люди, которых в зале наблюдалось немного, имели уникальную возможность проследить весь 30-летний творческий путь поэта, узнавая подробности его попадания в литературу и акклиматизации в ней, историю знакомства и дружбы с такими легендарными людьми, как Ким Хадеев. Пройти вновь творческий путь Дмитрию с удовольствием помогали его товарищи по литературному цеху: то и дело вспоминались анекдоты, забавные истории из жизни молодого и коротко стриженого Димы.



«Когда я внутри себя решил, что я поэт, я учился на третьем курсе архитектурного факультета, — начинает Дмитрий с самого начала. — А что такое третий курс? Это медиум — настоящий праздник. До него учиться очень тяжело, а потом ты как будто катишься с гор, все дается очень легко. То есть ко времени осознания поэта в себе у меня была хорошая творческая специальность — почти в руках. Тогда же я играл в студенческом театре, был занят в главных ролях. Но почему-то я вдруг выбираю поэзию. Почему так получилось? Потому что кроме внешней вроде бы успешности у меня были серьезные внутренние проблемы, несогласие с самим собой, и именно поэзия мне помогала с ними справиться. Поэзия лучше, чем другие виды искусств, способна выдёргивать из одиночества».

После этих рассуждений Дмитрия о поэзии и одиночестве один из присутствующих на празднике мужчин проходит в первый ряд, берет пластиковый стул, швыряет его об стену и ретируется.

«Поэзия — это чистая воля к общению. Вот, вы видели яркий пример», — не смутился Дмитрий и предложил нам рассматривать поэзию как феномен общения.

Поэт Андрей Ходанович, который был среди выступающих, позднее отметил: «То, что ты герой, я знал всегда. Но о том, что ты герой, которого можно поставить в один ряд с Александром Македонским, об которого стулья ломают, я узнал только сейчас. Это специфическая белорусская форма признания! Если бы этого не было, тебе, Дима, стоило бы задуматься, что ты делаешь не так. А так все в порядке, все ты делаешь правильно». После Андрей прочитал рецензию на книгу Строцева «38», которая была опубликована в сатирическом журнале «Вожык» в 1991 году. «Этот текст писался тогда, когда хаять еще было нельзя, а хвалить боялись», — прокомментировал текст анонимного автора Ходанович.

Рассказывая о творческом объединении «Радуга», в котором в свое время находился начинающий поэт, Строцев пригласил к микрофону культуролога, писателя Юлию Чернявскую. «О том, как мы жили в СССР, у всех очень странное представление. В Советском Союзе, когда я была юна и роскошна, как и Дима, не жил никто, — вспоминает Юлия. — Мы жили в своих кругах, они пересекались друг с другом все время, мы ходили друг к другу в гости, делились переживаниями. Чаще всего мы проходили через авторскую песню, потому что у нее были клубы. Но многие не задерживались в музыке и уходили в поэзию. Наше поколение, кстати, именно из-за нахождения в своих кругах, не очень-то умеет пиариться. Нам вполне хватало двадцати-тридцати человек, которые нас читают и слушают.

Дима тоже был в этих кругах, где мы с ним и познакомились. В «Радуге» мы разбирали произведения друг друга. Достаточно скрупулезно, жестко и иронично. Так, как писал Дима, не писал никто. Я его очень хорошо помню с тех времен, потому что у нас все мальчики тогда было лохматые, а он был коротко стриженный и очень стеснительный. Сейчас у него этого нет, он снял с себя застенчивость, а тогда нам это казалось высокомерием. Дима выходил и выпаливал вот это все в своей манере. Благодаря ему мы и поняли, что поэзия — это не обязательное следование рифме, ритму, что это что-то большее. Дима, ты держишь планку, ты держишь поэзию круче, чем все мы».

Еще одним знаменитым гостем вечера стал Михаил Анемподистов. Он припомнил, как познакомился с Дмитрием Строцевым, который шел по карнизу и чуть было не свалился. «Хорошо, что ты тогда не упал, у нас не было бы сегодняшнего замечательного события», — отмечал Михаил несколько раз. Он сказал, что «Дима — классный пацан, фигура очень важная», высказал огромное уважение к тому, чем занимается поэт и, сославшись на то, что сказать ему больше нечего, акапельно исполнил песню для друга.