Львы, орлы и куропатки
Лучшее украшение новогоднего стола — красивая женщина. Лучшее украшение предновогодней театральной афиши — женский бенефис. Что происходит с жанром? Эволюционирует ли он со времен Сары Бернар и Веры Марецкой? Чем сердце женское успокоится? Во-оружившись веером и моноклем, с восторгом неофита я смело ринулся в этот заранее проигрышный бой. Ясно же, что мир спасет красота, а все свои придирки надо оставлять еще на театральном крылечке. И тем не менее огорошим читателя очередной порцией взращенного зимними бессонными ночами занудства.
Бенефис — дело тонкое, тут, как и в готовке, важно не переборщить. Ни со специями, ни со спецэффектами. По большому счету, это карт–бланш для актера: все настроены по отношению к тебе благожелательно и готовы два часа слушать твою маленькую эффектную исповедь. Главное в таком деле, как говорят музыканты, не киксануть, то есть не дать кикс — фальшивую ноту. Или если обратиться к терминологии бильярдистов — не смазать удар. Для этого нужно все–таки взять, по–моему, близкий тебе материал, подобрать хорошую актерскую компанию, которая бы оттеняла тебя аки бриллиант, и чтобы физиономия режиссера тоже вызывала положительные эмоции. Тогда должно получиться.
Врезалось ли что–то в мою мальчишескую память из подобных спектаклей? Коснулось ли меня своим крылом чудо?
Когда–то получивший все основные награды состоявшейся в этом году II Национальной театральной премии главный режиссер Гродненского областного театра кукол Олег Жюгжда поставил для народной артистки Марии Захаревич в Купаловском театре спектакль «Ольга» по пьесе современного финского драматурга Лауры Руахонен. Скандинавская ментальность не каждому зрителю оказалась близка. Александр Гарцуев ставил беспроигрышную «Странную миссис Сэвидж» Джона Патрика для Зои Белохвостик. Борис Луценко вывел на театральный подиум Беллу Масумян в роли мстительной миллиардерши Клары в недавней постановке «Загадочный визит» в театре им. М.Горького. Здесь, кстати, прошел и один из последних женских бенефисов сезона — «Сладкоголосая птица... с Человеческим голосом». Режиссер Александр Карпов взял знаменитую пьесу Теннесси Уильямса, которая хороша просто сама по себе и читается как напряженный триллер, и вклинил в нее пьесу другого классика — экстравагантного Жана Кокто... По–моему, не все зрители в зале поняли, что происходит, почему актриса Анна Маланкина ни с того ни с сего забывает своего молодого любовника и начинает мучить телефонную трубку в течение пятнадцати минут. Нам это подается как воспоминание героини о съемках в кино, но общий ритм и строй нарушается. Нам бы с Уильямсом разобраться, а тут еще и Кокто... Явный перебор. Добавили бы еще Кафку с Камю. А что, вполне себе экзистенциальненько. Вот только актриса, женщина, красотка Маланкина бьется в этом режиссерском замысле как птица в клетке. Покопавшись в памяти, вспоминаю мхатовку, лауреата всех возможных премий и жену автора «Молодой гвардии» Александра Фадеева Ангелину Степанову: ей, опытному парторгу, муки ее героини были неблизки просто духовно. Глядя сейчас телеспектакль Всеволода Шиловского, на ум приходит только один тезис, сказанный героиней «Покровских ворот»: «Наши играют французскую жизнь». В нашем случае, правда, не французскую, а полную страстей жизнь американского Юга, но сути это не меняет.
Так и в спектакле театра им. М.Горького «Сладкоголосая птица... с Человеческим голосом» нет, на мой вкус, органики. Вдвойне обидно от того, что проект, судя по всему, задумывался как подарок любимой актрисе, страстное высказывание о женской судьбе и перипетиях актерской карьеры, а вышел шиш с маслом. Не приходит на выручку и партнер Анны Маланкиной — исполнитель роли Чанса Уэйна Андрей Кривецкий. Он существует отдельно, не в дуэте и как бы даже соперничает с бенефицианткой, стараясь криками и руганью перетянуть зрительское внимание на себя. Если опять прибегать к сравнениям — мхатовец Игорь Васильев или обладатель «самых голубых глаз Голливуда» Пол Ньюмен вели роль тоньше. В их альфонсах были тоска Остапа Бендера по лучшей жизни, печаль и предчувствие трагической развязки. В альфонсе Кривецкого — истерика и агрессия. Свой герой ему явно просто несимпатичен и неблизок, а жаль. Уильямс, дитя порока, выписал своего Чанса Уэйна сложным и противоречивым. Актеру там есть в чем покопаться.
В общем, бенефис — не всегда залог успеха. А, пожалуй, даже наоборот. В этот жанр за прошедшие годы притащили слишком много ветоши — всех львов, орлов и куропаток. Для актера он все равно что алиби для преступника: вот я, полюбуйтесь. И тем не менее его не принято ни обсуждать, ни критиковать, хотя, собственно, почему? Потрачены такие же обычные деньги, отпечатаны нарядные театральные афиши. Но одной красотой сыт не будешь, за ней иногда хочется видеть суть.
Добрый зритель в 9–м ряду.