Андрей Кудиненко снял свой "бульба-хоррор" и сейчас озабочен его продвижением

Андрей Кудиненко — один из тех молодых режиссеров, на которых возлагают очень большие надежды. Ему, можно и так сказать, предложили вернуться из России, чтобы возрождать былую славу белорусского кинематографа. Кудиненко отверг все предложенные "Беларусьфильмом" сценарии и внес свое предложение: фильм "Масакра" в жанре "бульба-хоррор", им же придуманном. Руководство киностудии полностью доверилось молодому режиссеру и теперь ждет результата. Картина уже смонтирована, остались "косметические" работы. От них мы ненадолго и оторвали Андрея Кудиненко.

— Вы заявили странный жанр "бульба-хоррор". Теперь все ждут, что же получится?

— "Бульба-хоррор" и получился. Правда, немножко не тот, что я ожидал. Его смысл — смешение разнообразных жанров, слитых воедино. Когда начали снимать, некоторые моменты перестали ложиться друг на друга. Что-то хотел сделать более современным, хулиганским, но это не вписывалось. Поэтому никакого трэша и тупого стеба не увидите. Будет ирония. В процессе съемок кино само стало диктовать жанр.

— А что в фильме есть "бульба", то есть белорусское?

— Во-первых, в основе лежит белорусская легенда про графа-оборотня, которую до нас еще описал Проспер Мериме. Но мы очень далеко ушли от его "Локиса". Во-вторых, снимали мы в Беларуси: в старом замке деревни Желудок, что в Щучинском районе. У нас много белорусских актеров.

— Кстати, об актерах. Почему главного героя играет россиянин Дмитрий Миллер? Режиссер Александр Ефремов не скрывает, что приглашает российских звезд для того, чтобы фильм лучше продавался. У вас тот же принцип?

— Нет. Если ставить такую цель, то надо было приглашать более раскрученных, а значит, дорогих актеров. Я был готов снимать в главной роли и белоруса, но не нашел подходящего. Оказалось, что у нас очень ограниченный круг актеров с достаточным опытом и подходящей фактурой. Дима Миллер хорошо справился с ролью графа. В нашем случае мало быть талантливым актером, надо было еще владеть саблей, держаться в седле и т.д. Миллер все это умел, даже с живым медведем без дублеров боролся. К тому же не роптал по поводу сложных условий съемок.

— А вы вообще строгий режиссер? Разрешаете актерам импровизировать, отклоняться от сценария?

— Я не строгий. Съемки — это хэппенинг (форма современного искусства, представляющая собой действия, события или ситуации, происходящие при участии художника, но не контролируемые им полностью. — Авт.) для всей съемочной группы. Я разрешаю вносить что-то свое не только актерам, но и операторам и даже осветителям. Рассматриваю все предложения. На этом фильме мы очень много импровизировали. Некоторые актеры придумали себе абсолютно новые роли. Для Светланы Зеленковской, Сергея Журавля, Александра Кашперова мы специально дописывали диалоги. В сценарии они просто значились как гости. Некоторые сами помогали придумывать характер, историю. Гостей, приехавших к графу, абсолютно не сдерживал, наоборот, дал свободу. Была опасность впасть в разношерстную дешевую театральность, но мне кажется, что мы удержались. Получились такие гоголевские персонажи в масках.

— Бюджет вашего фильма — пять миллиардов рублей. Этого достаточно, чтобы снять хорошее кино?

— Если из пяти миллиардов вычесть налоги, аренду и прочее, остается намного меньше. Я все же надеюсь, что у нас получился хороший фильм. Конечно, это не блокбастер, потому что денег было действительно мало. Например, пришлось отказаться от спецэффектов. Но я по этому поводу не очень огорчен. Брать зрителя надо другим. Талантом, креативом. Я всегда от этого отталкиваюсь. По причине нехватки денег, конечно, мы часто возмущались, но теперь уже об этом и вспоминать не хочется. Много проблем из-за бюрократии в кинопроизводстве. Мы часто работали в угоду бухгалтерии и планового отдела, но в ущерб творческому процессу. Пример. Когда уже заканчивались отведенные сроки для съемок, я придумал две интересные сцены. И в свой выходной очень маленькой группой мы сделали эти два эпизода, которые считаю лучшими в фильме. В итоге за то, что добавил себе еще одну съемочную смену, был лишен премии. Самое интересное, что по итогам года за удачную работу бухгалтерия и плановый отдел получили неплохую премию.

— А вы в курсе, что самое слабое место белорусского кинематографа — продвижение фильмов, их раскрутка? Не боитесь, что круг зрителей "Масакры" ограничится границами нашей страны?

— Я уже почувствовал это. На рекламу мне выделили мизер. Понимаю, что продвижением фильма мне придется заняться самому. Это будет очень сложно, несмотря на то что после фильма "Розыгрыш" у меня остались старые связи в России. Чтобы раскрутить фильм, нужны большие деньги и люди, которые умеют это делать. Без поездок, рекламной продукции о картине никто не узнает и ее никто не купит. Так называемый вирусный маркетинг сделал весь прокат фильму "Глянец" Кончаловского. А нам говорят: зачем нужен сайт, зачем интернет? Что говорить о продаже за пределы страны, если я волнуюсь даже за прокат в Беларуси. Думаю, мне придется самому выходить на министра культуры. На канале "Россия" фильм "Кандагар" начали рекламировать за пять месяцев до его выхода. Почему у нас этого нет?

— Может, вы уже жалеете, что согласились работать на родине? Планируете вернуться в Россию?

— Я не жалею, что снял "Масакру". Это моя идея, мой сценарий. Спасибо, что мне дали возможность ее воплотить в жизнь. В России сейчас (точнее, до кризиса) такое засилие безвкусного продюсерского кино, что там мне бы это вряд ли удалось сделать. Я постоянно веду переговоры с Москвой, но в любом случае пока не планирую браться за что-то новое, буду продвигать "Масакру". Это моя нынешняя забота и печаль.

— Будете и дальше развивать вами же придуманный жанр "бульба-хоррор"?

— Мне бы хотелось продолжить работу в таком кино. И идея есть. Скорее, это будет психологический триллер, страшная сказка.

— Вы один из последних учеников известного белорусского режиссера Виктора Турова. Как думаете, он бы одобрил вашу работу? Ведь он снимал совсем другое кино и наверняка вас тому же учил?

— Последний фильм Турова "Шляхтич Завальня" был близок к фэнтези. Просто он не очень владел этим жанром, поэтому и фильм получился не самым сильным. У Турова была романтическая основа творчества. "Масакра" как раз сделана на романтической истории. Это первое. Второе, чему он учил, — основываться на своей литературе. Я этому следую.

— Один из хороших способов засветить свой фильм — участие в фестивалях. Собираетесь туда везти "Масакру"?

— Мы обязательно поедем на фестивали. Но "Масакра" снималась не для этого. Главное, зрительский интерес, причем в первую очередь в Беларуси. Его должны смотреть в кинотеатрах. Над этим и будем работать. Но фестивали держим в уме. На "Золотой Витязь", по-моему, столь специфический фильм нет смысла везти. А вот на фестиваль мистического кино в Брюсселе с удовольствием бы поехал.

— В Беларуси есть одна свободная ниша — сериалы. Вы снимали "Кадетство". Подобные фильмы сейчас с успехом идут и у нас. Не думали сделать белорусский сериал?

— Для меня "Кадетство" — это эксперимент в сериальном кино. Я отработал один сезон, и мне было достаточно. Уговаривали остаться еще, но даже если бы меня не пригласил Павел Лунгин, я бы все равно отказался. Не скрою, сериал принес мне очень хорошие деньги. Сериалы типа "Кадетства" исключительно коммерческие проекты. Я пока не слышал, чтобы какой-то богатый человек здесь хотел вкладывать деньги в такие фильмы.

О чем фильм?

В загадочное имение графа Владимира Пазуркевича прибывает Николай Казанцев — молодой человек, намереваю­щийся учиться изобразительному искусству в Италии, однако, не имея средств, рискнувший на авантюру. Представившись профессором, Казанцев старается убедительно делать вид, что изучает обширную библиотеку графа, параллельно успевая активно приударять за невестой Пазуркевича красавицей Анной.

Однако странные события, происходящие в имении, втягивают гостя в водоворот мистической и жуткой истории…