Человек–музей

Человек–музей

О Николае Могильном и его необычной коллекции предметов стародавнего крестьянского и местечково–городского быта я упоминал в большом очерке «Мастера и ремесла», опубликованном много лет тому в журнале «Неман». Тогда я не был знаком с Николаем Васильевичем лично.

И вот, больше трех десятилетий спустя, мой старый приятель–фотожурналист, художник и писатель Вячеслав Дубинка везет нас с другом в гости к знаменитому коллекционеру. Встречает сам Николай Васильевич. Живое приветливое лицо, внимательный взгляд, большие глаза лучатся добротой и радушием. Крупная голова в буйных седеющих кудрях, стянутых кожаным обручиком. Рукопожатие спортсмена, очень крепкого человека, не потерявшего былой формы. Неужели ему почти 90 лет? Не может быть!

Кем только не работал Николай за долгую жизнь: журналистом, редактором телевидения, сценаристом на киностудии, преподавал в институте физкультуры, заведовал кафедрой института механизации сельского хозяйства, написал книги по истории белорусского спорта и олимпийского движения. О боевых буднях полесского партизана–подрывника, командира диверсионных групп отряда имени Котовского, бежавшего из плена из Житомирского лагеря, он рассказал в повести «Тугай» — книге очень искренней, почти автобиографичной, написанной живо, сочно.

О книгах в коллекции Могильного разговор отдельный. А пока хозяин дает нам возможность походить и осмотреться. Глаза разбегаются — так много интересного вокруг.

Представьте: стены коридора, кухни и комнаты обшиты горбылем, вдоль тянутся полки, заполненные от пола до потолка музейными реликвиями и старинными фолиантами. На дверях тоже полки. Комната намеренно перегорожена двусторонними стеллажами. Умело используется и сам потолок, там подвешены корзины, коши, туеса, вереньки и кубышки. В кухне развешены соломенные гирлянды, искусно сплетенные «пауки», птицы, орнаментальные украшения. Отдельно собраны кулоны, ожерелья, медальоны, бусы. Огромна подборка деревянных пуговиц. Разнообразны шкатулки.

На полу — вещи потяжелее, например, тяжеленная каменная ступа и пестик к ней, похожий на ядро, гончарные изделия: гляки, кувшины, спарыши, терницы, гладыши, чарочки и кружки. Есть и чернолощеные, и глазурованные. Здесь же старинные изразцы печные.

В простенке — действующий камин, кованые камельковые приспособления, щипцы, кочерги. Рядом разместились чугуны, сковороды, чайники, кубки, фляги, подносы, керосинки, примусы. Отдельно стоит необычная литровая двуручная кружка. Зачем такая? Хозяин поясняет: кузнец после работы сливает из кружки и моет одну руку, потом перехватывает чистой рукой за другую ручку и домывается.

На полках — всевозможные фонари, лампы керосиновые, тут же — коллекция свечей. Отдельно — коллекция утюгов. Каких только здесь не увидишь! И с закладными накаленными болванками, и угольные с трубой для тяги, и угольные уже без труб, и обычные чугунные нагревательные. Есть и такие приспособления, что не удержишься от улыбки, когда узнаешь, для чего они: как свидетельство крестьянской сметки — деревянное приспособление для стягивания с ноги грязных сапог.

Собранное Могильным за 60 лет им же систематизировано, обмерено и описано. Николай Васильевич достает с полки подробную опись коллекции. Это огромный том, 600 с лишним страниц мелкого убористого текста, который можно издавать как энциклопедический справочник. Здесь я нашел, к примеру, классификацию рычажных весов–безменов, прочитал впервые об их настройке и определении точности. Кстати, в коллекции полсотни разных безменов.

После краткой экскурсии хозяин приглашает за стол. За угощением Николай Васильевич рассказывает, с чего начиналась коллекция. Уже в детстве и юности он собирал марки, открытки, монеты. После войны в одной из командировок на Полесье он увидел на деревенской улице девочку с деревянным ковшиком в руках: большой ковш с веревочкой на ручке, а в нем — кукла, самоделка из початка кукурузы. Как раз на улице остановилась автолавка. Могильный купил печенья и конфет, вручил девочке; вечером отец девчушки в благодарность подарил Николаю Васильевичу ковш и деревянную миску. Так начиналась коллекция... Много лет все хранилось в квартире. Но потом удалось для матери приобрести дом на хуторе, недалеко от Минска, рядом с Дудутками — теперь известным музейным комплексом. В крестьянском доме матери Могильного сейчас и хранится большая часть коллекции, хотя многое перекочевало в музеи Гродно, Несвижа, Заславля, Вязынки и других городов.

— Приезжайте на хутор, — приглашает Николай Васильевич, — сами все увидите.

Через неделю мы были на хуторе.

В свое время друзья Николая Васильевича — сотрудники ботанического сада помогли ему в подборе саженцев многих деревьев и кустарников. Посаженные хозяином деревца разрослись за 40 лет в хорошую рощу. Николай Васильевич ведет нас мимо глубокого искусственного озерка, выкопанного самим хозяином, вода сейчас спущена и видны склоны — берега, выложенные диким камнем. Хозяин приглашает в дом. На веранде — большой стол, на нем — грабли, вилы, косы, лопаты. В небольших сенцах висят хомуты, дуги, конская сбруя. Над входом в комнаты прибиты подковы — «на счастье».

Приехавшая с нами Наталья Усова, заместитель директора Национального художественного музея, фотографирует в избе большие сундуки, коллекцию челноков, прялок и веретен, ниты и бердо. На мой вопрос, почему отсутствуют сами кросна, получаю ответ: станок попросил музей в Вязынке.

Полки в комнате–библиотеке сейчас пусты — недавно книги перевезены в минскую квартиру. И хозяин готов передать их в Национальную библиотеку Беларуси.

Хутор принадлежал матери Николая Васильевича. Она — гречанка, из тех греков, которых когда–то Суворов обменял на пленных турок. Любезно принятые императрицей Екатериной II, греки основали Мариуполь и городки поблизости. Там, в родовом поместье, мать Николая Мария Авромиди провела детство и юность. Она окончила Бестужевские курсы в Санкт–Петербурге, знала несколько языков. После нее осталась рукопись большой книги, которая ныне предполагается к изданию в Украине.

Коллекция Николая Васильевича Могильного и его усадьба — это тоже история. История поколений белорусов, сбереженная увлеченным энтузиастом. И хорошо бы ее сохранить, выказав публичную благодарность коллекционеру за его подвижничество. И хотя Могильный — человек, слава Богу, очень крепкий, но возраст — почти 90. К тому же нет преемника, который бы надежно сохранил и продолжил его дело.

Самое время проявить рачительное отношение к национальному достоянию и не забыть сказать: честь и хвала вам, Николай Васильевич, за ваш жизненный подвиг — боевой, гражданский, культурный.

Александр ЗИНОВЬЕВ.