«Никто в стране во время пандемии не живет как раньше». Посол о различиях между Швецией и Беларусью
О Швеции теперь говорят как о единственной стране в ЕС, где не введен карантин. Между тем неправильно полагать, что в этой стране ситуацию с распространением коронавируса пустили на самотек. О том, что происходит в Швеции на самом деле и в чем отличие поведения шведских властей от белорусских, читайте в интервью с послом Швеции в Беларуси Кристиной Юханнессон.
— Госпожа посол, сейчас в Беларуси часто говорят о Швеции как о стране, которая не ввела жесткие карантинные меры. Пожалуйста, расскажите, какие меры для профилактики СOVID-19 приняты в Швеции?
— Про Швецию во многих странах говорят, что мы не ввели карантин и живем так же, как раньше. Это совсем не так. Сегодня каждый швед почувствовал, что наступило иное время, и ограничивает себя.
Общего карантина действительно нет, но правительство говорит, что в любой момент готово ввести такие меры, если они будут нужны. Уже сейчас есть несколько настоятельных рекомендаций от правительства, а также несколько законодательных нововведений. COVID-19 в соответствии со шведским законодательством отнесен к общественно-опасным заболеваниям.
Запретили все массовые мероприятия с участием от 50 человек, но сегодня никто не позволит себе организовать собрание из 10 или 20 человек. Отменены все спортивные соревнования, концерты. Например, стокгольмская опера работает онлайн.
Работникам настоятельно рекомендовано уйти по возможности на удаленную работу.
Студенты и старшеклассники учатся дистанционно, но школы открыты для маленьких детей. В Швеции, как правило, работают оба родителя, поэтому закрытие школ, младших классов в особенности, означает, что кто-то из родителей должен остаться дома с ребенком. Однако как быть, если они не могут работать удаленно, если он или она работают в системе здравоохранения, где теперь так нужны специалисты?
В Швеции исходили из того, что у детей заболевание проходит не так серьезно, как у взрослых, решили, что пока такую стратегию можно себе позволить.
В целом в Швеции все воздерживаются от контактов со своими старшими родственниками, людям старше 70 лет рекомендуется не выходить из дома, а дома для престарелых закрыты для посещения.
Введен временный запрет на въезд в страну для всех, кроме граждан ЕС. Закрыты курорты и гостиницы. Шведам настоятельно рекомендуется не путешествовать, такая рекомендация означает, что правительство снимает с себя ответственность в случае, если человек уедет и попадет в трудную ситуацию за рубежом. Например, не факт, что будет эвакуация в случае нарушения рекомендации.
Для шведов рекомендация правительства означает руководство к действию.
— Противники жестких мер по сдерживанию СOVID-19 в Беларуси часто приводят в пример Швецию. На ваш взгляд, можно ли сравнивать ситуации в наших странах?
— Не могу сказать, что я знаю подробно о всех принятых мерах в вашей стране, но главное отличие в том, что в Швеции запретили все массовые мероприятия, планов по их проведению нет вообще, люди ограничивают поездки по стране, не говоря уже о зарубежных.
Правительство ввело ограничительные меры, заставляя по сути дела народ жить по-новому, проводит эффективную и основательную информационную кампанию. Наше правительство с самого начала говорило, что стратегия профилактики коронавируса строится на рекомендациях ученых. Швеция поддерживает деятельность ВОЗ, чтобы организация могла вести деятельность по всему миру, искать способы лечения вируса и облегчить ситуацию для бедных стран.
В Швеции специалисты постоянно информируют о принимаемых мерах и объясняют, почему они делают то или другое. Например, ежедневно проводится пресс-конференция, на которой присутствует член кабинета премьер-министра или он сам, а также главный эпидемиолог. Они выходят к журналистам и говорят, что произошло с заболеваемостью COVID-19 за сутки, как они видят развитие ситуации дальше. Рассказывают об удачных решениях и о промахах.
— Такое информирование и открытость также является отличием от белорусской ситуации?
— У вас пресс-конференции тоже проходят, поэтому трудно сказать, что это отличие ситуации в Швеции от белорусских реалий.
— Что специалисты говорят о масках и как реагируют шведы?
— Специалисты говорят о том, что если надевать маску, то это делать надо сознательно. Например, если она одноразовая, то должна быть заменена через два часа. Многие в Швеции не ходят в масках. В Минске я всегда выхожу из дома в маске, хоть теперь выхожу редко. Я вижу, что здесь многие ходят в масках, я хочу вписываться и уважать тот подход, которые люди здесь принимают. Мне кажется, что в Минске надевать маску считается хорошим тоном.
— Изменилась ли в Швеции система изоляции инфицированных COVID-19?
— Изначально с COVID-19 всех клали в больницу, а контактных изолировали дома на две недели. Через какое-то время группа инфицированных стала больше, и теперь, когда выявляют вирус без серьезного ухудшения состояния здоровья, отправляют домой, если домашние условия это позволяют. Большая часть населения Швеции живет в домохозяйствах численностью один человек, плотность населения в стране очень небольшая, так что условия для самоизоляции есть.
— И все же есть какие-то штрафы за нарушение самоизоляции для больных COVID-19 и контактных?
— Да. Закон позволяет наложить штраф, если человек устроит массовое мероприятие, например.
Есть штрафы для ресторанов и кафе, если они не организовывают пространство так, чтобы расстояние между клиентами было от полутора метров. Это проверяет санслужба. В этом году раньше обычного открыли уличные террасы, чтобы минимизировать угрозу заразиться коронавирусом. Также люди могут позвонить и пожаловаться на то, что в каком-то кафе, например, до сих пор клиенты сидят за барной стойкой, а это теперь запрещено.
Ресторан даже может лишиться лицензии за нарушения. На днях власти Стокгольма приняли решение о закрытии пяти ресторанов, которые не соблюдали правила.
— Вы хорошо знаете то, что происходит в Москве, где живет ваша дочь, в Стокгольме и в Минске. Пожалуйста, скажите, можно ли говорить, что в какой-то стране нашли верный путь в борьбе с коронавирусом?
— Никто не знает сегодня, какой путь правильный, каждая страна должна исходить из своих реалий. Пока ясно одно — 2020 год отличается от любого другого в новейшей истории. Каждая страна сейчас преследует одни и те же цели: спасти жизни, ограничить распространение вируса и по мере возможности поддержать свою экономику, чтобы у людей после того, как мы пройдем этот кризис, осталась какая-то работа.
Что касается сравнения, то вот пример. Мы со старшей дочерью Королинкой ездили в конце февраля в Швецию на похороны моего отца, который умер не от коронавируса. Тогда уже в моей стране были ограничения, связанные с СOVID-19.
Мы не могли организовать похороны отца, как хотели, братья моего отца не смогли приехать. Моя мама живет в доме для престарелых, где уже был карантин, в здание нам зайти не разрешили. Нам позволили забрать ее на улице только на три часа.
Мне вспоминается, как один шведский писатель говорил, что самое страшное теперь, что коронавирус лишает нас не только наших близких, но и возможности попрощаться с родными, скорбеть так, как привыкли люди. Мы видим, что сейчас многие люди прощаются со своими родителями по телефону, по скайпу. Мы действительно теперь живем совсем иначе, чем жили.
Так вот моя дочь после возвращения с похорон своего дедушки была две недели на карантине после возвращения в Москву, там очень серьезно к этому относятся.
Если бы я сегодня полетела в Швецию, по введенным теперь и в Беларуси правилам, по возвращении у меня была бы самоизоляция на 14 дней. И я считаю, что это правильно.
— Получается, СOVID-19 изменил не только жизнь в Швеции в целом, но и вашей семьи.
— Да, после прощания с отцом я не видела своих дочерей, младшая живет в Стокгольме, старшая в Москве. У меня еще два брата и сестра в Швеции, но в дом престарелых к маме они не могут теперь попасть. Маму, как и других стариков, нельзя навещать, я ей звоню. Так что никто в Швеции во время пандемии не живет так, как раньше.
— По количеству умерших от СOVID-19 Швеция находится на достаточно высоком уровне. Показатель на 100 тысяч населения — 23,55, это более чем в два раза меньше, чем в Италии и Испании, но в более чем в три раз больше, чем в Норвегии, и в полтора раза больше, чем в Дании. Как это объясняют специалисты в Швеции?
— Наше правительство говорит, еще преждевременно сравнивать статистику разных стран, потому что в каждой стране по-разному считают, устанавливают причины смерти. Мы надеемся со временем получить более четкую картину о том, что у нас произошло.
Шведское правительство уже говорит о том, что одной из ошибок было промедление с закрытием домов для престарелых.
Дома престарелых в Швеции — это традиционно очень открытые учреждения. Туда приходит много гостей, постояльцы выезжают в город, в рестораны, посещают различные занятия, театр, бассейны. Именно из-за открытости многие пожилые были заражены в домах престарелых, многие умерли. Вирус ударил по самой уязвимой группе населения и там распространился. Согласно статистике, около 80% умерших — это люди старше 70 лет, а 60% — старше 80 лет.
— Мы делали интервью с белорусом, который живет под Стокгольмом. Он говорил, что есть данные о высокой заболеваемости COVID-19 среди эмигрантов. Это так?
— По предварительным данным, действительно пострадали представители старших поколений эмигрантских групп. С одной стороны, эти люди живут, согласно своим традициям, более тесно, чем шведы, причем сразу несколько поколений вместе.
С другой, сейчас обсуждается вопрос, получили ли эти люди достаточно информации на своем языке в начале эпидемии. Есть мнение, что информации на других языках, кроме шведского, о COVID-19 было мало.
— А еще наш земляк говорил, что шведы абсолютно доверяют своему правительству и официальной информации о коронавирусе. И поэтому дисциплинированно выполняют все рекомендации. Верно?
— Да, в большинстве своем именно так. Швед думает примерно так: «Хорошо, я дам зеленый свет, послушаю рекомендации и выполню с условием, что мне будут регулярно объяснять, что я на правильном пути». И люди стараются соблюдать социальную дистанцию, не подвергать друг друга опасности, понимая, что даже без клинических проявлений человек с COVID-19 может заразить других.
Доверие к правительству сформировалось исторически, у нас не было масштабных катаклизмов, в которых можно было бы обвинить правительство и потерять к нему доверие. Мы действительно не представляем, что с нами может что-то такое случиться, когда мы пострадаем от бездействия правительства, останемся без еды, воды, например. Я знаю, что это звучит ужасно наивно, но мы будем верить в систему, которая не позволит правительству нас обмануть и довести до подобного.
Реальность такова — в парламенте есть представители восьми политических партий, которые конкурируют и ищут ошибки друг у друга. А рядом находится мощное средство контроля — пресса, которая ищет ошибки у всех.
Например, когда во время отпусков мало новостей, они идут в налоговую инспекцию, запрашивают информацию о подоходных декларациях чиновников, благо, у нас эта информация доступна. Смотрят, изучают среди прочего представительские расходы. Журналисты узнают, в какие рестораны ходили чиновники, сколько вина выпили, куда ездили в путешествие и каким классом летали. Им важно убедиться, что не первым классом. И наши политики, которые пытаются обойти закон, использовать свое положение каким-то неблагонадежным способом, как правило, попадаются.
Без свободной прессы не будет контроля власти, обычный гражданин не сможет проверять каждый ход политиков или правительства. Он возлагает надежды на то, что этим будут заниматься журналисты, которые сделают свою работу честно. Я как гражданка Швеции тоже рассчитываю на это, осознавая, что журналисты неудобны любой власти, даже демократической, потому что они контролируют ее.
Понятно, что медики и правительство работают теперь в очень жестком режиме. Им было бы удобнее не приходить каждый день на пресс-конференцию и не отвечать на неудобные вопросы, например, почему в Швеции умирает больше людей, чем в Норвегии. Однако если они не станут этого делать, доверие к ним уменьшится, и у людей сложится впечатление, что они не знают, что делают.
— Шведы вообще не обвиняют свое правительство в неверной стратегии? Если обвиняют, как реагируют власти, как доносят свою точку зрения?
— Последние 20−30 лет мы в Швеции очень спокойно жили, а пандемия встряхнула нас. У нас оказалось недостаточно защитных средств — масок, респираторов, специальных костюмов. И прошло время, пока все это было изготовлено. Конечно, люди возмутились этим, в соцсетях идет дискуссия, недовольных много.
Однако согласно опросу общественного мнения об уровне поддержки политических партий, самая крупная партия в правительстве — социал-демократическая — набирает всё больше поддержки. И это признак того, что большинство шведов считают, что выбранная политика верная. Позже им будет важно убедиться, что действия правительства были правильные, что они не зря не видели своих родственников несколько месяцев, отменили планы на поездки, а многие компании обанкротились, люди потеряли работу.
— Как государство поддержало тех, с кем это случилось?
— Правительство полностью переделало бюджет на 2020 год. Уже было объявлено о нескольких крупных программах поддержки малого и среднего бизнеса. Цель правительства, чтобы как можно меньше людей потеряли работу. Например, если компания не может занять своих сотрудников больше чем на 40% и, соответственно, заплатит только такую часть зарплаты, оставшиеся 60% субсидирует государство.
У всех работников есть право в течение двух недель находиться дома в случае недомогания без больничного листка. Зарплата будет сохранена.
В Стокгольме и других крупных городах компаниям дают скидку в размере 50% на аренду муниципальных помещений. Наконец, есть программа кризисных кредитов на очень льготных условиях.
— Для белорусов стало приятным открытием то, что в нашей стране очень много небезразличных людей, которые теперь занимаются производством и покупкой средств защиты для врачей, помогают одиноким старикам. В Швеции есть такие движения?
— Да, довольно много активизма, люди помогают друг другу. Моя младшая дочь рассказала, что они с друзьями повесили в многоквартирном доме, где она живет, объявление с предложением помочь тем, кто не может сам сходить в магазин.
Многие рестораны, которые теперь потеряли клиентов, готовят и предлагают уязвимым группам обеды. Наша большая компания H&M полностью перевела одно из своих предприятий на пошив защитных костюмов.
— Давайте вернемся в Минск. Расскажите, пожалуйста, как теперь работает посольство?
— Мы поделили команду на две группы, которые не пересекаются. Получается, что какая-то часть группы приходит в офис, какая-то остается дома. Стараемся максимально держать персонал дома. За теми, чья очередь приезжать в офис, отправляем посольскую машину, чтобы люди не ездили в общественном транспорте. Мы хотим помочь своим сотрудникам обезопасить себя и тем самым еще разгрузить транспорт.
Мы отменили все мероприятия, перевели нашу деятельность в онлайн, открыли канал на Ютубе. Я прочла сказку шведской писательницы на белорусском языке, который изучаю с тех пор, как приехала в Минск. Уже понимаю белорусский на слух, мне очень нравится его звучание. Говорить по-белорусски пока стесняюсь — не хочется делать ошибок. Мне нравится, что я слышу белорусский язык в Министерстве иностранных дел Беларуси, все чаще на официальных мероприятиях в других ведомствах.
Чтение сказок на белорусском языке продолжится, у нас появятся и другие активности онлайн. Например, мы будем готовить блюда по шведским рецептам и говорить об устойчивой кухне.
— Пандемия изменила жизнь общества в целом и каждого из нас. Скажите, пожалуйста, что вы сделаете в первую очередь, когда все закончится?
— Поеду в Швецию. И как только мне позволят, а я буду уверена, что здорова, навещу маму.
Теперь я очень волнуюсь за нее, за дочерей, хочу, чтобы у них было все хорошо, чтобы они были здоровы. Мне кажется, что люди во всем мире теперь думают о том же — о родных, о том, как сохранить работу. Мы переживаем особый опыт, к тому, что произошло с нами, никто не был готов.
Моя главная цель, когда речь идет о посольстве в Минске, — сохранить здоровье сотрудников, поэтому мы еще долго будем соблюдать режим социального дистанцирования. Я уже отменила все планы на лето, но надеюсь, что все-таки доберусь до Швеции, где смогу встретиться с детьми.
После пандемии мы выйдем на другой стороне, и я, например, буду иначе смотреть на социальные контакты, буду больше ценить общение с людьми и здоровье.