Использует ли Россия плюсы падения цен на нефть?

Президент России сказал, что в падении цен на энергоносители для страны есть не только минусы, но и плюсы: например, оно стимулирует рост высокотехнологичных отраслей. Экономисты, однако, говорят, что власти России не используют открывшиеся возможности.

В обнародованном в понедельник интервью немецкой газете Bild Владимир Путин, в частности, сказал, что падение цен на нефть и газ, хоть и ухудшило текущее состояние российской экономики, открывает перед ней перспективы оздоровления.

«Очень трудно удержаться от того, чтобы тратить, еще раз повторяю, на текущие расходы доходы от нефти и газа. Снижение именно этих расходов оздоровляет экономику. Это первое. И второе: все можно купить за нефтедоллары. И когда доход от них высокий, то тогда происходит дестимуляция собственного развития, особенно в высокотехнологичных отраслях, — сказал Путин. — У нас впервые за многие годы значительно вырос объем экспорта продукции с высокой добавленной стоимостью. Это точно совершенно позитивный процесс внутри экономики».

«Мы считаем, что мы постепенно будем выходить все‑таки на стабилизацию и на подъем экономики. Мы приняли целый набор программ, в том числе по так называемому импортозамещению, а это как раз и есть вложения в высокотехнологичные сферы», — обрисовал Путин немецким журналистам свое видение ситуации в российской экономике.

Русская служба Би-би-си задала экономистам вопрос, в какой мере российские власти на самом деле стараются воспользоваться открывающимися возможностями, о которых говорит Путин.

Марсель Салихов, глава экономического департамента Института энергетики и финансов:

— Сказать, что российские власти сейчас пользуются каким-то положительными моментами, связанными со снижением цен на нефть, мне кажется, было бы не вполне справедливо.

Мне кажется, российские власти сейчас занимают достаточно пассивную позицию в отношении какой-либо экономической политики.

В начале 2015 года принималась антикризисная программа, были различные планы, но фактически тот антикризисный план был похоронен, и никаких других мероприятий помимо «политики импортозамещения» по сути не проводится.

Минфин проводит достаточно жесткую бюджетную политику — из-за опасений, что в обозримой перспективе цены на нефть сильно не вырастут и будут проблемы с финансированием бюджетного дефицита за пределами ближайших двух лет.

По сути, это некое движение по течению, расчет на то, что экономика сама по себе постепенно стабилизируется. На самом деле так оно и происходит, но каких-либо резких телодвижений со стороны властей нет.

Может, оно и правильно, потому что когда мы пытаемся что-то реформировать и модернизировать, получается не очень эффективно: тратятся большие деньги, а результат не очень очевиден. Поэтому, возможно, с точки зрения руководителей высшего уровня, и не надо тратить деньги с не очень понятным результатом.

Такая политика, мне кажется, рано или поздно приведет к тому, что экономика перестанет сокращаться и постепенно — если будут какие-то положительные новости, связанные с санкциями, с восстановление отношений с Западом — можно будет рассчитывать на приток иностранного капитала.

Сейчас рублевые активы практически все очень дешевы — выгодно, можно брать, приходить в Россию. Ограничивающим фактором являются, на мой взгляд, различные внеэкономические риски. Но если ситуация будет меняться, то, я думаю, найдется достаточно много людей, которые захотят воспользоваться дешевизной и прийти в Россию.

Внеэкономические риски — это, с точки зрения инвесторов, то, что процесс принятия решений в России в последнее время очень иррациональный, поспешный.

Павел Кудюкин, доцент Высшей школы экономики:

— Естественно, когда цены на одни товары падают, а на другие остаются более-менее неизменными, то удельный вес поступлений от того товара, цены на который упали, уменьшается.

То есть, здесь, не разобравшись, что происходит с абсолютными цифрами высокотехнологичного экспорта, так уж хвастаться, наверное, я бы не стал. На публику это, может, и производит хорошее впечатление, если не вдумываться, но по сути это лукавство.

Говорить, что у нас как-то резко возрос промышленный экспорт, к сожалению, оснований нет. Это просто игра с цифрами.

Падение нефтегазовых доходов означает ведь и сокращение возможностей как раз для инвестиций в инновационные сферы, высокотехнологичные производства и прочее.

Это выдавание нужды за добродетель. Говорить об увеличении инвестиций в условиях, когда уменьшаются источники этих инвестиций, довольно странно.

Мы не использовали годы высоких поступлений от нефти и газа тогда, когда их нужно было использовать — как раз для того, чтобы диверсифицировать экономику. А сейчас это делать гораздо сложнее. Хотя потребность еще выше.

Так что, здесь, я подозреваю, наш президент опять-таки немножко выдает желаемое за действительное.

Структурных реформ никаких нет. Тем более что структурные сдвиги и не происходят за год. Но для них и предпосылок нет.

Если не произойдет чуда и цены на нефть не вернутся на прежний уровень, то, вероятнее всего, будет плавная — а может быть, и ускоряющаяся — деградация.

Прежде всего деградация в социальной сфере. Будут падать не только реальные, но и номинальные доходы, будет сокращение финансирования образования, здравоохранения, науки, культуры — то есть как раз тех отраслей, которые обеспечивают, по крайней мере потенциально, какие-то инновационные прорывы.