Как живет постолимпийский Сочи. Репортаж

Сочи – один из самых длинных городов в мире. Растянувшись на 140 км вдоль Чёрного моря, он включает в себя и Лазаревское с севера, и Адлер с юга. Курортники измеряют расстояния станциями, поэтому «побывать в Сочи» означает для них – высадиться на городском железнодорожном вокзале. Хотя, например, вывеска на отделе ФСБ недалеко от станции Лазаревская в 60 км от сочинского вокзального комплекса оканчивается: «Лазаревского района города Сочи». Равно как и село Весёлое на российской границе у реки Псоу входит в состав Адлерского района муниципального образования «город-курорт Сочи». Олимпиада, которая проходила на двух пятачках, у моря и в горах, повлияла на все эти 140 километров, изменив транспортную инфраструктуру в, безусловно, лучшую сторону, что было бы невозможным без этих игр.

Воздушные ворота

До 2007 года, когда аэропорт Сочи был сначала выведен из списка стратегических предприятий, а затем приватизирован структурами Олега Дерипаски, здание аэровокзала напоминало трущобы. После появился VIP-терминал, телетрапы (в народе: «кишки»), эскалаторы, просторные залы, розетки для зарядки гаджетов, удобные кресла для отдыха, итальянский внутренний дворик, увитый чем-то цветастым и зелёным. Готовясь к Олимпиаде, аэропорт обновил и ВПП, способную принимать все типы воздушных судов, кроме А-380.

Тогда же город начал особенно бурно наполняться аляпистыми новостройками, по заветам Ле Корбюзье сделанными из бетона и стекла, без всякого намёка на попытки вписать их в окружающую, в т.ч. архитектурную действительность. Сбербанк и «Мегафон» начали брать город: вся дорога от аэропорта до центра салатовела цветами банка и фиолетовела цветами оператора. Пока на улицах не появилась олимпийская символика, было ощущение, что город готовится к Сбербанкиаде.

Бетонные блоки, огораживашие трассу от сползания горной породы, за два года до Олимпиады обшили пластиком, который тут же на уровне человеческого роста был проломлен во многих местах. За окнами рейсовых автобусов, следующих из аэропорта, проплывала сущая эклектика и неразбериха. То сверкающие зеркала из нашего века, то советские санатории разной степени убогости (встречались и восстановленные, с белыми скульптурами под «сталинщину»), то избушки девятнадцатого, наверное, века, то просто ямы, колодцы, обвалы, разрушенные стены.

Последние семь лет Сочи был не городом, а стройкой. По вечерам на городских пляжах в ушах не только шелестело море, но и пикали строительные краны. Там, где раньше был одинокий, маленький и символичный красный маяк (его можно было видеть в панорамных планах летних игр КВН из зала «Фестивальный»), появился фон из угрюмых кранов и колющих горизонт свай. Вместо звёзд на строящемся волноломе искрилась сварка. Лишь рыбаков с пирса в порту ничто не смогло прогнать.

С того момента, как Жаг Рогге произнёс «…to the city of Sochi», город накачивался бахвальством и раздувал самомнение. Цены зашкаливали каждый год, 4-х звёздочные отели с дырками в потолке претендовали на 5-ти звёздность. Пытаться зацепиться взглядом за что-то знакомое с набережной было бессмысленно: в глазах вырастала то одна, то другая стеклянно-бетонная глыба. И было понятно, что никто о местных жителях не думает. Вместо гор были краны-краны-краны.

Железнодорожный транспорт

До Олимпиады Северо-кавказская железная дорога (СКЖД), после Туапсе выходящая прямо на берег моря, на многих участках была одноколейной. Это означало, что пассажирские и, тем более, пригородные поезда подолгу останавливались на станциях, полустанках и разъездах, пропуская встречные составы. За 4-5 лет до Игр дорогу начали делать двупутной, где-то пробивая новые тоннели, где-то отвоёвывая для второго пути пространство у скал, где-то делая насыпи и заливая бетоном новые волноотбойники, позволяющие расширить подушку из щебня. Последнее пришлось бы делать независимо от решения сессии МОК в Гватемале в 2007 году. Здешние штормы бескомпромиссны: в сентябре 2013 года ливни затопили аэропорт «Адлер», в сентябре 2014 года волны добивали уже до самого полотна. Если бы не дополнительные бетонные укрепления, рельсо-шпальная решётка смывалась бы в море, как смывается каждый раз во время штормов добрый метр гальки, обнажая песок.

Время в пути на участке Туапсе-Адлер сократилось на часы, хотя однопутные участки остались. Олимпиада подарила СКЖД повышенные меры безопасности. Уже осенью 2012 года вся дорога Аэропорт-Сочи была увита сетчатым забором с колючей проволокой и утыкана камерами. Непосредственно перед Играми вдоль рельсов появились тепловизоры. Местные жители уже обогатили городской фольклор рассказами вроде:

- Они уже спасли жизнь нескольким людям. Вот шёл пьяный мужичок по путям. Упал. В диспетчерской увидели, поезд послали по другой колее, а к этому оперативно выехали и убрали с рельсов.

11-го февраля этого года – уже после начала Олимпиады – на перегоне Солоники-Волконская сошёл селевой поток. Под удар попал электропоезд Туапсе-Сочи (машинист применил экстренное торможение, несколько вагонов сошли с рельсов, обошлось без жертв). После этого случая между скалами и полотном выросли внушительные бетонные стены, а вдоль путей появились сетки с устройствами, реагирующими на изменение наклона: если по какой-то причине секция забора наклоняется слишком сильно, диспетчер сразу видит это по сигнализации на мониторе.

Длинная, зелёная, пахнет…

В 70-е-80-е годы в областях, окружавших Москву, родилась загадка: длинная, зелёная, пахнет колбасой. На электричках из столицы в регионы везли дефицитные товары. Пару лет назад тем москвичам, которые, думали, что час пик в московском метро – это ад, надо было покататься на утренней электричке Туапсе-Сочи. Для расширения кругозора. Кто-то ехал на работу, кто-то на отдых, но все в Сочи. После Лазаревской сесть было невозможно. Только если в позу орла – но это на перекидных мостках между вагонами. Идти в туалет в начале и в конце состава было просто бессмысленно. Межвагонные двери открывались, что было единственным спасением от запаха мочи в тамбуре. В сам тамбур приходили курить. Двери в салон открыть было нельзя – те, кто был внутри, взвывали моментально, чтоб закрыли, ибо сами не хотели умирать.

Объявления по громкой связи вызывали искренний смех: добрый женский голос ласково шелестел из динамика: «Горный воздух»… В голос смеялись все вагоны. Постоянные разъезды заставляли электричку останавливаться, прекращая естественный ток воздуха. Люди падали в обморок, искренне ненавидели друг друга и фирменные поезда вроде «Северной Пальмиры» или «Московии», которые обладали правом преимущественного проезда по одноколейной дороге.

Электричка была рассадником революционных настроений: именно здесь можно было услышать все что угодно про Владимира Якунина, про губернатора Ткачёва, премьер-министра и президента. Революция и произошла – как минимум на отдельных ж/д маршрутах: перед Олимпиадой в Россию приехали «Ласточки».

«Ласточка»

Немецкий поезд Siemens Desiro в русском варианте называется ЭС-1 (электропоезд скоростной). «Ласточка» - коммерческое название, она подотчётна дирекции скоростного сообщения РЖД наряду с «Сапсаном» и поездом Allegro, курсирующим из Санкт-Петербурга в Хельсинки. И она прекрасна. Сделанный в России ЭД4М, который использует «Аэроэкспресс» в Москве, уступает «птице» по всем фронтам. Впрочем, с 2013 года начали не только закупать состав у немцев, но и производить его сами по лицензии в Свердловской области на заводе «Уральские локомотивы» - совместном предприятии с «Сименсом».

Мягкие сиденья с подголовниками, огромный и чистый вакуумный туалет, панорамные окна, кондиционер, розетки через каждые 3 метра, потрясающая шумоизоляция и тишайший ход колёсных тележек. Русское слово «электричка» по отношению к «Ласточке» звучит как-то уничижительно. Она, скорее, электроптица, в которую нельзя не влюбиться. Возможно, потому что она не ездит, а летает.

Единственное, что в «Ласточке» плохо – отсутствие вай-фая. Единственное, что осталось плохо в инфраструктуре участка Туапсе-Сочи – низкие платформы, которые почему-то не сделали высокими перед Играми. Забираться в высокую «Ласточку» приходится по неудобным узким выдвигающимся ступеням. Кроме того, составленная из двух поездов по 5 вагонов для повышения вместимости «двойная» «Ласточка» на многих остановочных платформах оказывается на два вагона длиннее. По поезду несколько раз объявляют, что «выход будет производиться с 3-го по 10 вагоны», но в самих вагонах их номера не дублируются (хотя на табло с запозданием в несколько секунд проецируется текущая скорость, название ближайшей остановки и всех, которые остались). В первых вагонах часто можно наблюдать, как люди с сумками бегут против движения, подряд нажимая на кнопки всех дверей, пытаясь отыскать 3-й вагон.

В остальном Олимпиада – это благо для развития российской территории. Потому что если бы не Игры, не было бы таких поездов и такой инфраструктуры. Зелёными огоньками светятся в тёмное время суток некоторые переходы через пути. Красный сигнал пешеходного светофора дублируется верещанием звукового сигнала. Полностью освещённая остановочная платформа, не станция даже – нонсенс для многих станций Московской железной дороги, а на СКЖД – банальность.

За одну только «Ласточку», которая «летает» уже в Нижегородской, Владимирской, Орловской, Тульской и Ленинградской областях, в Татарстане, от Курска до Москвы, от Москвы до Петербурга, надо сказать Олимпиаде «спасибо».

В переводе на русский

Вся олимпийская инфраструктура была билингвальной. «Ласточки» - не исключение. Название остановок дублируется носителем британского английского, причём, что крайне удобно для иностранцев, он произносит названия так, как они их читают, слышат и говорят. Если раньше пассажиры смеялись только на «Горном воздухе», а дети – на «Мамайке», то теперь поезд хохочет в голос, когда приятный мужской баритон искренне старается выговорить Chemitokvadze. Или: Yakornaya Shchel`. Тут и билеты продублировали, чтобы все знали, откуда ехать, куда и за сколько, и что РЖД пожелала им NICE TRIP. Естественно, все билетные автоматы тоже двуязычные. Для слабовидящих на многих регулируемых пешеходных переходах в Сочи звучат сообщения на английском. На нем же дублированы и информационные табло в городских автобусах.

Билингвален и вокзал Адлера. Именно он, а не проездная станция Сочи, был основным транспортным пересадочным хабом Олимпиады. Сюда продолжают приходить «Аэроэкспрессы» из аэропорта, сюда же прилетают «Ласточки» с Красной поляны – из горного кластера игр. Именно Адлер – конечная станция абсолютного большинства поездов, следующих из других регионов России и стран СНГ на главный российский курорт.

Прежний маленький жёлтый вокзальчик за новым гигантским терминалом почти не видно. Вокзальный терминал больше похож на аэропортовый. Удобные кресла для отдыха, хром, сталь, плазменные панели, сувенирный олимпийский магазин (кстати, товары гораздо дешевле, чем в ГУМе). Чисто, как в лаборатории. Набор сувениров описывает новейшую историю российского патриотизма: сначала олимпийский Сочи, потом – «вежливые люди» во главе с верховным главнокомандующим.

Если судить по изменениям, становится очевидно, что европейская цивилизация будет наступать на Россию с юга. Именно Олимпиада позволила навести хотя бы в отдельно взятой точке страны человеческую, пассажирскую, транспортную, брендинговую, ландшафтную и логистическую красоту. Газончики, дорожки, плиточка, асфальт ровный. Разметка отличная. Указатели везде. Чистота. Лавочки. От российской действительности тут только бесконечное объявление по вокзалу: «Поезд 301 Минск-Адлер опаздывает на 7 часов 16 минут. Приносим свои извинения». А потом снова чистый английский: We apologize… Безопасность тоже как в аэропорте. На входе всё снимается и в сканер. Те же процедуры на вокзале в Лазаревской, в Сочи, в Олимпийском парке, на Красной поляне. Во все стороны щурятся камеры. Если на станции Лазаревская ещё можно пройти быстро пройти, не ставя рюкзак на ленту, бросив охране «там личные вещи», то в Сочи надо выкладывать всё металлическое в лоток и отправлять на просмотр любой багаж.

Правда, новые терминалы и поезда нашего человека изменили не слишком сильно. Он хоть и перестал курить в пути, но по-прежнему ходит с пивом, по-прежнему спит, развалившись ногами на четыре сидения, по-прежнему не платит за проезд, нагловато кивая «да» в ответ на вопрос контролёров «здесь все с билетами?» На выходе через турникеты, когда надо приложить билет, можно услышать искреннее удивление зайца со стажем:

- Это чо, не приложишь – не пройдёшь? Ваще бред!

Всевозможных «уникальных товаров» - от наборов иголок до пятновыводителей - чем грешат электрички российских мегаполисов, здесь не предлагают, но барышня с мегафоном, неистово предлагающая экскурсии, по-прежнему курсирует по вагону. С той разницей, что вагон не пахнет. Если и торгуют, то местной спецификой: «олимпийские» купюры номиналом 100 рублей стоят 250.

- За 200 отдам, потому что взяла за 180.

Эклектика эпох

Нет, нынешний Сочи – не город-сказка, не город-мечта. Для глаза, привыкшего к адекватной урбанистике, в нем диким образом переплетаются три эпохи. Сталинский ампир в виде здания железнодорожного и морского вокзалов, лихие архитектурные 90-е с бетонными громадами офисных центров и Олимпийские «десятые» с безбарьерной средой и яркими бутиками.

В центре Сочи есть вневременные тихие улочки, усаженные зеленью пальм и нарождающейся желтизной осенних платанов. По хорошо уложенной плитке удобно идти до многочисленных лавочек. Сталинский ампир Зимнего театра, Художественного музея, санатория имени Орджоникидзе гордо смотрит на отвратительную аляпицу эпохи десталинизации и типового строительства. Оживлённые перекрёстки посткоммунистической России набрасываются на глаза дикой безвкусицей огромного количества рекламы, свисающей со столбов, домов, билбордов, бортов маршруток и надуличных перетяжек. Подготовка к Олимпиаде прошлась по Сочи, стёсывая тротуары, прикрепляя лифты и подъёмники для инвалидных колясок, оставляя за собой всюду жёлтые рельефные плитки для слабовидящих. После Игр вокруг центральных улиц разбрызганы информационные стенды и схемы местности с указанием «вы находитесь здесь». Красно-серый брэндинг РЖД не портит здание вокзала академика архитектуры Алексея Душкина. Брэнд компании Михаила Куснировича, красовавшийся на одежде российских спортсменов и волонтёров, бережно светится чуть ниже герба СССР, смотрящего со здания Морвокзала в сторону болгарского берега.

Впрочем, ливни над Сочи неизменны – поэтому утопать в лужах умеет весь город. Мусор по-прежнему смывается рекой Сочи с гор и крутится по улицам внутри. Пешеходная инфраструктура внешне прекрасна, но парковка возле крупнейшего молла может уткнуться в забор, пустыри, дорогу, лестницу, ведущую к ж/д путям без перехода по ним, и колючую проволоку. Указатели и планирование маршрутов эти места не тронули.

Главная улица города, Курортный проспект, прокладывалась сквозь трущобы тогда же, когда в Москве строились первые ветки метро. Его дублёр знаменует собой новую эпоху большого строительства главного курорта России. Для новой трассы, призванной стать хайвэем, строили многоуровневые транспортные развязки, тоннели, эстакады, мосты, путепроводы – чуть не Лос-Анджелес, а всё равно весь поток был заткнут в бедный двухполосный Курортный проспект, по которому все ползут со скоростью гужевой повозки. Раньше город в час-пик стоял, как Тула в битву под Москвой – намертво: расстояние, занимавшее 10 минут, за два года до Олимпиады позволяло посмотреть в транспорте фильм.

Дублёр открыли. Пробки остались.

Алексей Токарев

Продолжение следует