«Женитьба» в лучших традициях театральной школы
«Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколь-нибудь развязанное, какая у Балтазара Балтазаровича, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась. А теперь — поди подумай!»
Выбор – это штука непростая, чего уж там говорить, особенно если невеста засиделась. Написанная еще в 1833 году Гоголем пьеса до сих пор звучит остро. Современные красавицы так придирчивы и разборчивы, что многие замуж не торопятся, ну а мужчины тоже, знаете ли, с характером и претензиями, так что… Впрочем, в Театре им. Вахтангова на вопрос: «Почему Гоголь и почему Женитьба?» отвечают четко: «Потому, что автор классик, а, значит, всегда интересен и всегда актуален. А вот «Женитьба»… И тут начинаются рассуждения режиссера Сергея Кутасова о метафизике. А что же видит зритель? Узнал корреспондент радио «Мир».
Безусловно, каждый свое, однако для меня, пожалуй, это тот самый редкий случай, когда все предельно ясно и лаконично, вряд ли в этой постановке можно рассчитывать на какие-то разночтения. Впрочем, обо всем по порядку.
Но для начала замечу, что Театр Вахтангова – место особенное, большая часть актеров – выпускники Щукинского училища, а это, естественно, отражается и на общем настроении спектакля, и на стилистике, и на актерской работе. Как известно, театр начинается с вешалки. На малой сцене, признаюсь, побывала впервые. Очень уютный небольшой зал рядов на шесть максимум, приветливые женщины провожают зрителей на места - есть во всей этой обстановке что-то домашнее. Подобному настроению способствует и отсутствие вычурных громоздких декораций: на сцене только лавка да четыре стула. А больше-то ничего и не нужно. Нет декораций – но есть спектакль! Оказалось, что можно посадить актеров на два стула в небольшой комнате, и они сыграют полноценный спектакль на ура.
«Женитьба» Гоголя есть в репертуаре любого театра, формы самые разнообразные, но здесь, пожалуй, самый неожиданный вариант: вместо ярких красок - темные портьеры, вместо танцев и плясок – бытовые разговоры. Сидит Подколесин и рассуждает, рассуждает, рассуждает вместо того, чтобы отправиться к невесте. А мало ли таких рассуждальщиков сегодня? Благо, друг решительным оказался. «Буду говорить с тобой, как отец с сыном», - и уже берет пояс и делает из него ремень, чтобы выпороть нерадивого трусишку. Хорошая деталь. Но таких во всем спектакле будет немного. Впрочем, они тут и не нужны вовсе.
Удивительные образы создали абсолютно все. Каждый герой обрел свою пластику. Например, Анучкин смешно и мило все время машет рукой во время беседы, Жевакин слегка заикается и вообще говорит медленно, словно пытается собрать разгулявшиеся после рюмашки-другой мысли. Очень необычный образ свахи получился у Елены Ивочкиной. Обычно эту героиню «рисуют» веселой, задорной, болтливой пьяницей, здесь же мы видим женщину с явным чувством собственного достоинства, строгую, даже властную, можно сказать. И, по-моему, она даже ни разу за все время действия не улыбнулась – как гора каменная. Но вода и камень точит, так что Кочкарев своим подначиванием сумеет разогнать всех женихов и отберет-таки хлеб у свахи.
Игру каждого актера можно долго разбирать, здесь есть, о чем поговорить. Но особенно хочется выделить взаимодействие с партнером. Конечно, странно говорить об этом, когда речь идет о профессиональной постановке, но в последнее время все чаще именно это безвозвратно уходит: все герои, какую пьесу не возьми, болтают сами с собой, пряча свою бездарность за яркими неожиданными формами и новомодными словами. Здесь же живы еще лучшие традиции театральной школы.
Агафья Тихоновна, как и сваха, получилась «вопреки». Вопреки тому, что мы привыкли видеть в других театрах. Эта немолодая уже особа с пышными формами бегает по сцене как угорелая, она сама, кажется, готова женить на себе любого, только бы сделать выбор. Впервые героиня появляется на сцене в белой рубахе-пижаме. Вся такая «чистая и светлая» она буквально «плывет» под музыку. Эдакая юродивая. Второе появление Агафьи шокирует мгновенно: она похожа на Мальвину – яркое платье с панталонами и нравоучительный тон. Словом, в центре внимания всегда она – невеста без места.
Отсутствие декораций заменяет музыка, но она звучит лишь фоном, хоть и довольно часто, почти на протяжении всего действия, лишь иногда меняясь или ненадолго затихая. Все это заполняет статику действия. Музыкальный фон движется вместо персонажей, которые остаются на своих местах, что бы ни случилось. Дуняша сидит по углам с гитарой, женихи подолгу на лавке болтают… А что им еще делать? Жениться-то, похоже, никто из них на самом деле и не собирается. Но что удивительно – смотреть не скучно, потому что живут по-настоящему. И зрителю ничего не остается, кроме как следить за каждым словом, за каждым движением руки актеров, а если быть точнее – мы следим за их мыслями, которые, кажется, рождаются прямо здесь, у нас на глазах. Никаких заученных фраз, очень живое общение. И это по-настоящему интересно. Каждый раз буквально любое слово звучит отчетливо,остро и очень четко. Некоторые слова перераспределены, герои говорят текст за невесту, тонко намекая «своей головы на плечах нет». Зато есть какая-то сила огромная и упрямство. Пока она выбирает женихов, те ее словно душат, а она не отступает – все надеется выбрать хорошего. А потом и сама, рассуждая о замужестве, будет душить Подколесина, и этот жест не случаен. Он задыхается, как представит себе, что пришел конец свободной холостяцкой жизни…
Все акценты расставлены в спектакле точно, читаются легко, напрягаться не надо, чтобы понять идею постановки. Однако финал все же режиссер решил оставить открытым: «Слово вспомнил: Господи, благослови!», - произносит последнюю фразу Подколесин, а потом сплошное многоточие и несмолкаемые аплодисменты...
Елена Вилле