НОВОБРАНЦЫ В ЕС. Польша: обратной дороги нет

Процесс вступления Польши в Евросоюз активизировался после того, как стороны подписали 16 декабря 1991 года соглашение об ассоциации. С этого времени поляки начали приводить экономику и законодательство в соответствие с нормами объединенной Европы. Впрочем, введение европейских законов не так отразилось на жизни граждан, как реформы пенсионной системы и образования, инициированные национальным правительством. Некоторые европейские законы оказались весьма полезными для Польши. "Эти законы позволили нашим предпринимателям быть более конкурентоспособными в Европе", — отметил в интервью БелаПАН член правления варшавского Центра международных исследований Войцех Бородич-Смолиньски. "Предприниматели знали, что только когда они начнут работать согласно европейскому законодательству, перед ними откроется европейский рынок, а это — реальные деньги, которых у Польши тогда не было", — говорит эксперт. Польша вступила в ЕС в 2004 году — вместе с Эстонией, Латвией, Литвой, Мальтой, Словакией, Словенией, Венгрией, Чехией и Кипром. Причем сразу начала влиять на европейскую политику гораздо сильнее, чем такие новобранцы, как Латвия и Литва. Возможно, это объясняется тем, что Польша — довольно большая по меркам старого света страна: девятое место по населению. Ну и добавьте польские амбиции. Кроме того, отдадим должное: полякам удалось осуществить некоторые реформы более успешно, чем соседям, таким образом избежав кризисов, подобных балтийским. "Главная идея Варшавы — это выработка единой политики в регионе Центральной Европы. Польша, Чехия, Литва, Эстония, Латвия могли бы принимать в своем кругу общие решения, а затем представлять их в Западной Европе", — объясняет Бородич-Смолиньски. Правда, по политическим причинам, в силу разницы интересов, достичь такого единства достаточно трудно. Хотя новобранцы способны высказываться по ряду вопросов в ЕС в один голос. Одна из главных причин, по которым Польша избежала катастрофического кризиса, состоит в том, что национальная валюта страны — не евро, а польский злотый. Конечно, правительство, вступая в ЕС, обязалось перейти на единую европейскую валюту, вот только не уточнило когда. Польше выгодно основывать бюджет на национальной валюте, поскольку когда курс евро высок, это позволяет польским экспортерам получать больше злотых. Бородич-Смолиньски уверен, что с решением о введении евро необходимо подождать еще года два-три: "У нас есть время, не нужно спешить. Правда, необходимо понимать, что не всегда это время будет". И действительно, гнать лошадей нет смысла, ведь еврозона переживает серьезный кризис. Правда, с определением "кризис еврозоны" наш собеседник не соглашается — утверждает, что об отсутствии доверия к евро говорить не приходится. Если быть точным, то существует проблема бюджетного баланса в некоторых государствах ЕС. Никто не предвидел, что европейское государство, такое как Греция, способно пойти на обман и фабриковать отчеты. Кризис создает нестабильность, но не угрожает евро как таковому, уверяет эксперт. Евро — один из амбициозных проектов объединенной Европы, и страны ЕС стремятся сохранить его. Большинство трансакций на европейском рынке осуществляются именно в евро. Но спасение единой валюты сопряжено с многими трудностями. Например, когда проводятся встречи министров стран еврозоны, представители третьих стран — даже председательствующей в ЕС Польши — в них не участвуют. Это означает, что принимаемые на таких встречах решения могут противоречить польским интересам. Правительство Польши решило изменить эту ситуацию. Необходимо доказать важность присутствия на саммитах еврозоны и министров соседних государств, экономика которых тоже зависит от судьбы евро. Что касается польского евроскептицизма, то он связан не столько с экономическими трудностями, сколько с выбором пути дальнейшего развития Евросоюза. Некоторые политики полагают, что ЕС становится западным вариантом СССР. Они хотели бы видеть Европу наций и выступают за реальный суверенитет Польши. Силы, которые выступают против ЕС как "Советского Союза", следует искать на правой стороне польской политической сцены, говорит Бородич-Смолиньски. И действительно, похожую точку зрения мы слышим из уст придерживающегося правых взглядов журналиста Яцека Карновского. "Я выступаю за то, чтобы прежде всего думать о Польше в Европейском союзе, а не о Европейском союзе как таковом", — заявил Карновски в беседе с корреспондентами БелаПАН. Собеседник не спорит, что ЕС нужны свобода перемещения, общий рынок, конкуренция и сотрудничество народов. Но нет необходимости превращать ЕС в единое государство, уверен он. Демократия, по мнению журналиста, возможна лишь в национальных государствах — там, где люди понимают друг друга. В то же время грек и немец или поляк и грек имеют разную историю и разные подходы к решению одних и тех же проблем. Строительство европейской сверхдержавы — это прежде всего строительство бюрократической махины, отмечает Карновски. Вступление Польши в Евросоюз было естественным результатом исторического процесса, ведь тяга поляков к Западу невероятно сильна. Благодаря членству в ЕС для них возникли новые цивилизационные возможности, открылись европейские рынки. Вместе с тем, Брюссель не решит все проблемы. Полякам, говорит Карновски, следует самим стремиться сделать сельское хозяйство успешным, а университетское образование — качественным. Отдельные страны ЕС все больше защищают собственные интересы. Яцек Карновски говорит, что сегодня лидеры Германии и Франции Ангела Меркель и Николя Саркози открыто диктуют европейским государствам (правда, тактично и элегантно), что тем следует делать. Кроме того, кризис переживает еврозона, и обязанность польских патриотов — решить, как на него реагировать и к чему готовиться, полагает журналист. Карновски осознает, что критика Евросоюза может показаться некоторым белорусам экзотикой, ведь ЕС вполне обоснованно ассоциируется у них с благосостоянием. Но изнутри ситуация выглядит несколько иначе, предостерегает собеседник: "Если бы Беларусь вступила в ЕС, то, наверное, извлекла бы из этого выгоду, но столкнулась бы и с проблемами, связанными с проведением в жизнь разных предписаний и директив, с ощущением, что она теряет часть суверенитета". Тем не менее, журналист уверен, что лучше быть членом европейского клуба и влиять на его решения, чем оставаться в стороне или присоединяться к российском клубу. Да, наш собеседник поддерживает расширение ЕС — но только за счет стран, разделяющих христианские ценности. Он не против членства Беларуси и Украины, потому что, пройдя через Ренессанс и Просвещение, они имеют много общего с той же Польшей. Но вступление в ЕС Турции собеседник считает нецелесообразным. И вообще, ценности, которыми живет бюрократия Евросоюза, он считает не только не христианскими, но зачастую враждебными христианству. Цивилизационные изменения, говорит журналист, происходят в самом европейском обществе, и никто не знает, "почему Европа отходит от бога". Однако ЕС, по его мнению, способствует этому процессу. "В коридорах евробюрократии в Брюсселе христианской символики не увидишь, там повсюду абстрактная графика. Евросоюзу хорошо было бы существовать на Марсе", — сетует Карновски. Евроскептики, подчеркивает Бородич-Смолиньски, всегда находились на периферии польской политической сцены и не занимали высоких постов в правительстве. Консерватор Ярослав Качиньски и другие видные политические деятели — такие, как Роман Гертых и ныне покойный Анджей Леппер — не были евроскептиками в полном смысле этого слова, они просто стремились видоизменить Евросоюз. Но не понимали, что для этого необходимо иметь сплоченную команду, и не внутри государства, а в самом ЕС, отмечает эксперт. Европа будущего, по мнению Войцеха Бородича-Смолиньского, не будет ни Европой наций, ни федерацией в привычном смысле этого слова. Сейчас члены ЕС начинают осознавать, что в условиях кризиса необходимо быть солидарными и объединять усилия, а не думать только о своих проблемах. Во что выльется этот процесс, покажет время. Но, так или иначе, очевидно: европейский выбор Польши уже необратим. Варшава — Минск. Предыдущие материалы цикла: