КОРЕЯ — ПОДВЕТРЕННЫЙ ПОЛУОСТРОВ ИСТОРИИ

(Продолжение. Начало в №48)
По-японски приветствие прозвучало коротко и отрывисто:
— Ос!
«Ос» — слово, употребительное только среди каратистов, во втором значении иероглифа «синобу», — терпеть. Произнесенное вслух, громко или тихо, оно значит: «Слушаюсь и повинуюсь!».
Учитель, т.е. «сэмпай», как любой высокопоставленный японец, ответил на поклон «кохая» — ученика — едва уловимым движением шеи. Голова его при этом не шелохнулась, а каменное лицо не изменилось. Зато левая рука сделала приглашающий жест.
Шли они по аллее сквозь туман, скрывающий близкое будущее кохая Сато. Естественно, шли молча. Недавний выпускник университета и основанной при нем школы каратэ-до волновался. Невысокий, коротко стриженный, с оттопыренными ушами, но ловкий, как мангуст, Сато с напряжением вглядывался в черную спину учителя, ладно перехваченную красным поясом, — такой имели право носить лишь пять-шесть человек во всей Японии! Зачем его вызвал сэмпай? И почему столь секретно?!
Сквозь туман проступило изя­щное и островерхое, как шатер, сооружение из белого дерева, раззолоченное, будто храм. Именно здесь Сато торжественно вручали черный пояс!.. Учитель направился туда. Раскрыл раздвижные двери. Оба, разувшись, переступили через железный порог на паркетный пол, отвесили необходимое число поклонов совершенно пустому, пахнущему потом и ароматными свечками залу — и двери плотно закрылись. Сато превратился в слух…
— Ты помнишь, что значит слово «каратэ-до», Сато? — тихо спросил учитель.
— Да, Маэда-сэмпай! Каратэ — это пустая рука.
— А какой смысл иероглифа «до»?
— Непостижимый путь человеческой жизни!
— Вот твой путь, он определился! И Маэда что-то протянул ему.
Сато глянул на страшную, хоть и расслабленную руку учителя: он знал, она может быть острее меча! Когда-то простые крестьяне Окинавы придумали смертельное оружие голых рук против стальных клинков самураев. Смешно, но сегодня штандарт этих самых самураев из княжества Симадзу — красный круг посреди белого полотна — стал флагом Страны восходящего солнца. И покрывает полстены в том самом зале, где он, Сато, еще совсем недавно постигал искусство, придуманное крестьянами!
Между пальцев Маэдо, на которых зловеще белели мозоли, больше похожие на костяные отростки, как у рыбы-пилы, мелко дрожала тоненькая берестяная полоска с начертанными на ней непонятными иероглифами.
— Сато, ты отправишься в порт. Найдешь американский пассажирский лайнер «Дримлайнер-1». Спросишь кока по имени Уда. Он тоже наш выпускник, носит «черный пояс». Окажи ему уважение — он отпрыск древнего рода. И никогда не выдавай ему своего корейского происхождения — он станет презирать тебя. Передашь ему эту палочку, она — пароль, и он сделает тебя своим заместителем. А палочку пусть сожжет.
— Я и дальше буду поваром, Маэда-сэмпай? Я уйду из ресторана, где сейчас служу?
— Как только ты успешно выполнишь свою миссию, получишь назначение, достойное выпускника университета «Токай». О характере миссии сообщу в свое время. А из ресторана ты уйдешь и передашь его хозяину мою просьбу, чтобы написал тебе самые лучшие рекомендации как специалисту по японской кухне. И пусть оформит их на английском языке. Все!
— Ос! — В знак покорности Сато низко склонился…
Из шифровки полковнику Уильяму Доновану, официально — координатору информации при президенте США и начальнику только что, 11 июля 1941 г., созданной службы внешней разведки (в будущем — ЦРУ), а неофициально — личному другу Рузвельта и его правой руке по части особо темных дел:
«…Операция «Ориент» вступила в подготовительную фазу. Агент «Кореец» через «Мимозу» успешно внедрен. Через неделю предполагается его перевод на судно-2. По мнению «Монаха», в данной операции, в силу ее характера, на «Мимозу» полностью положиться нельзя. Однако времени на его замену нет, поэтому план сообщу им в самый последний момент. Жду сигнала. Флейтист».
— Что за чертовщина, Майки?! — Донован раздраженно вернул своему подчиненному текст расшифровки. Его пока немногочисленные подчиненные, из числа не слишком приближенных, знали полковника как тихого, голубоглазого, чуть ли не елейного интеллигента, помешанного на секретности, точно Бах на своей фуге, а посему звали его за глаза не иначе как с иронией «Билл Тише-тише!» или «Билл Т-с-с!». Те же, кто входил в ближний круг, звали его «Бешеный Билл» — по непонятным для непосвященных причинам. — Черт возьми! Ты смекаешь, что это значит?! Это значит, что Флейтист не может положиться на проклятого кока в самый ответственный момент! Это значит, что я отдам им приказ действовать, а действия-то и не будет! Из-за одного спесивого самурая мы можем завалить всю операцию!
Майк Фентон терпеливо выдерживал «обстрел», а посему невозмутимо попыхивал сигарой. Все трое в маленьком вашингтонском кабинете (здания Пентагона тогда еще не существовало) курили: двое в штатском и лишь третий, военно-морской министр Фрэнк Нокс, — при всех регалиях и в адмиральском мундире. Он, кстати, вдруг улыбнулся, словно стараясь разрядить обстановку:
— На флоте говорят: «Кок мог съесть даже Кука! Но поперхнулся и отдал того туземцам!». Ха-ха-ха!
Улыбка даже не коснулась узких губ Донована:
— Боюсь, вам будет не до солдафонского смеха, адмирал, если «Ориент» провалится. Тем самым мы подставим президента! Да Бог с ним, с президентом — мы подставим себя! Свиньи из конгресса и сухопутные армейские крысы только и ждут, чтобы отстранить нас с Майком… — тут толстый волосатый палец, точно «кольт», прицелился и в Нокса, — … и ваш родной флот заодно — от военных дел! Вы хотите в такой важный политический момент остаться не у дел, адмирал?!
Нокс слегка надулся:
— Нет, не хочу! Я отлично помню о наших общих интересах, Билл! Но я также не хочу, чтобы всуе и в таком контексте поминали имя президента…
— Здесь нет подслушивающей аппаратуры, Фрэнк! А откровенность только помогает партнерству. Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей преданности президенту? Но при этом я не забываю и о своих интересах. А вы — о своих. И чем теснее переплетается и то и другое, тем больше мы можем доверять друг другу, а президент — нам. Мы все хотим, чтобы война началась и чтобы Америка получила в этой корпорации львиную долю. При этом вы со своими линкорами и эсминцами хотите, чтобы война развернулась на океанском театре действий, а не где-нибудь в пустыне, — вполне законное желание. И я вас понимаю.
— Если бы так же, как вы, меня понимали и те, кто в конгрессе выступает за доктрину «изоляционизма»… Впрочем, давайте послушаем Майка! — спохватился адмирал.
Майкл Фентон с благодарностью посмотрел на «морского волка» — тот все же оттянул на себя часть раздражения шефа!
— Прошу, Майки! — уже мягче сказал Бешеный Билл. — И объясни нам, какого черта крутит Флейтист?
— Он в трудном положении, сэр. Дело в том, что его агент, упомянутый вами кок, действительно выходец из обедневшего, но древнего самурайского рода. До сих пор он исправно и с готовностью выполнял наши поручения, поскольку касались они лишь добычи информации, за которую мы, к тому же, хорошо платили. А он алчен.
— Хороший «крючок», не так ли?
— Да, но… Иногда рыбка хочет спрыгнуть даже с хорошего крючка! А как раз теперь-то мы вынуждены предложить «Мимозе» не разведывательную, а специальную операцию. В случае провала которой нам придется с его же помощью ликвидировать всех, к ней причастных. В том числе и его соотечественников — вот на этом-то он и может сломаться, как опасается Флейтист. Короче, пока шансы пятьдесят на пятьдесят!
Донован запыхтел сигарой так, словно бросал «пищу» в топку своей усиленно заработавшей мысли…
— При таких шансах я не играю, — выпалил он. — А этот «Кореец» — он-то хоть надежен?
— Да, и во многом потому, что он действительно кореец. Правда, выдает себя за коренного японца, даже закончил престижный университет, но связей у него в Токио нет, и пока он вынужден перебиваться работой повара. Мы — его единственные покровители.
— Работа повара в Японии ценится, насколько мне известно?
— Да, но это совсем не то, на что надеется «Кореец». Он честолюбив и циничен.
— Это хорошо… — Донован решительно придвинулся к столу. — Все это хорошо для операции, которую можно постепенно и тщательно подготовить. «Ориент» же надо подготовить столь же тщательно, сколь и быстро! Но это не значит, что мы будем играть пятьдесят на пятьдесят. Вы должны мне обеспечить сто к одному, не меньше! Иначе наши собственные головы полетят. А поэтому немедленно завтра же проверьте «Мимозу». Поставьте его перед фактом, и посмотрим, что он запоет… Мне нужны два надежных агента! И два судна! Посылайте шифровку!
…Сегодня, в XXI веке, когда у США имеется 51 специальная служба и эти службы составляют гигантское «разведывательное сообщество» с годовым — только официальным! — бюджетом в 75 млрд долл., «контора» Донована может показаться чем-то вроде самодеятельного театра любителей «плаща и кинжала». Но это ошибочное мнение. Именно Донован является прародителем нынешних ЦРУ и АНБ. Бешеный Билл вырвал шпионаж из цепких лап военных и отдал его в холодные щупальца интеллектуалов-мизантропов. А кто сомневается, что к ХХ веку янки накопили достаточно опыта в тайных и кровавых операциях, тот пусть читает роман Фенимора Купера «Шпион» и убедится: американская независимость и американский шпионаж родились близнецами!
…Инспектор Канура степенно вылез из авто. За ним — его помощник. Из темноты к ним тут же, как заводной, неловко приседая, выскочил уличный, юркий полицейский в каске.
— Где нашли труп? — спросил инспектор.
— На заднем дворе ресторана, Канура-сан.
— Личность погибшего установили?
— Да, он здесь часто бывал, а когда-то и работал. Это кок с пассажирского судна, что ходит на Америку. Осмелюсь доложить, его фамилия Уда и он никогда не бывал замечен ни в чем таком!
— «Ни в чем таком»? Что ты имеешь в виду?
— Прошу пройти за мной, господин инспектор! Сами увидите… Только умоляю, будьте осторожны, ресторан портовый, и тут темно, а рядом сточная яма… Задний двор, знаете ли!
Канура стоически шлепал в лакированных туфлях по хлюпающей грязи. Наконец фонарик уперся в чьи-то ноги, лежащие прямо посреди зловонной жижи. Инспектор внутренне весь передернулся — на вытянутых ногах тоже блестели шикарные, двухцветные американские штиблеты… Желтый кружок пополз выше — серый костюм, манишка, черная бабочка, окровавленный воротник — и вдруг предательски задрожал…
— А где голова?! — воскликнул инспектор.
— Она тут. Правее, в двух метрах… Ее оторвали ударом каратэ! А так труп целенький.
Канура повел фонарем… и замер!
— Значит, бил правша…
— Теперь, господин инспектор, вы понимаете, что я имел в виду?
— Да, бедняга слишком часто плавал в Америку и наверняка во­ зил контрабанду. Это ритуальное убийство! Якудза (японская мафия — В.Е.) так расправляется с отступниками. — И, повернувшись к своему притихшему помощнику:
— Значит, это дело нам точно не раскрыть. Ни одного шанса против ста!