Соболенко о ссорах с Турсуновым: «Я не работала, отказывалась принимать информацию, да и просто вела себя, наверное, как свинья»

Белорусская теннисистка Арина Соболенко и тренер Дмитрий Турсунов рассказали о ссорах.

– А что было в Риме? Митя рассказывал, что он там был, но не тренировал вас.

– У нас к тому времени было уже много конфликтов. Митя говорит, что первый был еще в Австралии. Он тогда вообще сказал, что надо было ему уехать, чтобы пресечь это...

– Что – это?

– Ну, мое поведение. Я не работала, отказывалась принимать информацию, да и просто вела себя, наверное, как свинья. Но это было связано с тем, что я [в преддверии ответственного сезона] очень боялась что-то что-то поменять, добавить – боялась за все. Они пытались меня из этого состояния вывести, но когда человек отказывается сотрудничать, как ты его заставишь? И вот когда я на очередной тренировке что-то ляпнула неуважительное, он сказал, что уезжает. И ушел. Но не уехал. И такие ситуации на протяжении полугода возникали: то я что-то сделаю, то, наоборот, я обижусь.

– Из-за чего может возникнуть ссора на тренировке?

– Ну, например, он мне говорил что-то делать, а я сопротивлялась, [подсознательно] не доверяла. И он как тренер сначала давил на меня, а потом говорил: ты не работаешь, не бежишь за мячом, рано останавливаешься, относишься безответственно. Понятно: чтобы расти, нужно работать больше и больше. А у меня есть пунктик: никто никогда не скажет, что Арина ленивая и не работает. Поэтому когда я слышала такое от человека, которому доверяю, меня сразу клинило, и на этой почве возникали конфликты: я вспылю, нагрублю, закачу глаза, скажу что-нибудь обидное.

Могли послать друг друга – реально перебор уже был. Работать становилось невозможно, и я сама говорила, что мы заканчиваем. А потом сама же спать не могла, потому что переживала, зная, что он тренер, который мне нужен, и я не хочу никакого другого. Один из таких конфликтов как раз был в Риме. Но сейчас я думаю, что нам нужно было через все это пройти, чтобы лучше понять друг друга и подстроиться.

– Что произошло в Нью-Йорке, что вы даже объявили, что закончили?

Соболенко: Первый матч с Азаренко эмоционально был очень затратный. У меня там просто истерика на корте была. Я смотрела на них и кричала: «Да что за бред?!» – только в более грубой форме.

Турсунов: А мы не слышали. Мы такие с психологом друг другу: «А что она говорит? Это мне?»

Соболенко: Ну и я так выдохлась, что на следующий день мне было тяжело. И все еще говорили: ты не можешь себя так вести, если ты профессионал, если хочешь расти. И в следующем матче мне так хотелось исправиться, что я ни разу даже мяч не пнула, была в апатии. И мне кажется, что в нем мне, наоборот, не хватило эмоций, злости – я была никакая. Иногда в матче помогает что-то крикнуть или разбить ракетку, но меня за это всегда ругают, потому что выглядит ужасно. И вот в том матче я сдерживала себя – и мне этого не хватило.

– Я не считаю, что это выглядит ужасно, кстати. Мне вообще нравится, когда вы это делаете.

Соболенко: Я не вижу грани: мне вот сказали вести себя прилично – и я стала амебой. А нужно быть в своем нормальном заряженном состоянии, просто не позволять себе истерик.

Турсунов: Когда у тебя что-то не получилось, ты можешь под нос себе буркнуть, но продолжить делать что должна, а можешь начать ныть. Во втором случае внимание уходит на акцентирование проблемы, а не ее решение. Выплеснуть эмоции можно, но при этом нужно продолжать работать конструктивно.

А на US Open я Арину с дерьмом смешал, по ее словам.

Соболенко: А, ну да. В этих ссорах из-за рабочих моментов мы переходили на личности: Митя говорил что-то, что меня оскорбляло, даже если он не имел этого в виду. Я отвечала так, что это задевало его. И вот мы после очередной такой ссоры решили, что расстаемся, и разошлись. Когда он написал про это в инстаграме, я еще разозлилась: чего это тренер такое выкладывает раньше игрока.