Руслан Салей. «Просто лучший. Simply the Best». Часть 3
В минском издательстве «Медисонт» вышла книга журналиста Сергея Олехновича «Просто лучший. Simply the Best» о хоккеисте Руслане Салее.
Идея совместного проекта возникла у двух друзей в 2003 году, когда защитник белорусской сборной первым из отечественных игроков дошел до финала Кубка Стэнли — в составе «Анахайма».
Но безжалостная действительность такова, что ни Руслан, ни Сергей свою книгу никогда не увидят. Салей вместе со своей командой «Локомотив» (Ярославль) погиб в авиакатастрофе 7 сентября 2011 года, а Олехнович, писавший книгу к годовщине этой трагедии, ушел из жизни 27 июля нынешнего года. Только-только успев сдать работу в типографию и получить сигнальный экземпляр…
Naviny.by продолжают публикацию отрывков из этой почти 450-страничной книги, куда вошли воспоминания Салея, статистика его выступлений, интервью Олехновичу в разные годы, а также воспоминания о хоккеисте его родных и партнеров. Официальная презентация книги состоялась 4 сентября. Продажа начнется 13 сентября на «Минск-Арене», в день первого домашнего матча минского «Динамо» в чемпионате КХЛ.
♦ Руслан Салей. «Просто лучший. Simply the Best».Часть 1 Часть 2 
«Лас-Вегас Тандер»
— За год или за два до дисквалификации Макаед познакомил меня с агентом, Олегом Поляковым. Это был его протеже, он посещал матчи Межнациональной хоккейной лиги с участием «Тивали», просматривал меня. В один из его приездов в Минск нас представили один другому и прямо во Дворце спорта мы подписали контракт о сотрудничестве. Олег должен был представлять мои интересы за рубежом, обещал поставить меня на НХЛовский драфт. С драфтом у него не сложилось, но в «Лас-Вегас Тандер» меня «вывез» именно Поляков. Еще до дисквалификации он предлагал поехать в Германию, но после положительной допинг-пробы я уже, повторюсь, не мог играть в Европе. Поляков начал искать варианты в США. И нашел — «Тандер». За это ему искренне признателен — благодаря Олегу я и попал в Америку, хотя об этом особо даже не мечтал.
Правда, как вспоминает Тамара Гавриловна, однажды, на стыке 80-90-х годов, Руслан как-то сказал: «Мама, папа, скоро вы работать не будете — я уеду в НХЛ и заиграю там». Тогда мы не придали особого значения словам нашего младшего сына, однако он осуществил свою мечту».
— Этот шаг дался непросто. Однако особого выбора у меня и не было: либо полгода просто тренироваться, либо играть. Кроме того, знал, что назад, в Беларусь, всегда смогу вернуться. Но я благодарен судьбе, что она вытолкнула меня в США, в выступавший в Интернациональной хоккейной лиге «Лас-Вегас Тандер», откуда уже через год я попал в сильнейшую хоккейную лигу планеты.
Полякову не названивал, по-моему, даже номера телефона его не знал. И вообще, тогда я слабо представлял, как должны строиться взаимоотношения игрока и агента. Олег изредка появлялся на горизонте, но контактировали мы не так часто, как это, на мой взгляд, следовало делать. Однако за неимением иного опыта, думал: так оно и нужно — когда не с чем сравнивать, просто не знаешь, профессионально работает агент или нет.
В первый раз, когда он обещал, что поставит меня на драфт, и не сделал этого, причина, по словам Олега, заключалась в том, что я родился в конце года. Но Поляков гарантировал, что непременно буду задрафтован следующим летом. Когда у него не получилось вторично, последовало объяснение: мол, кто-то пустил слух, что я сломал руку, что травма очень серьезная и что я чуть ли не завязываю с хоккеем… При встрече сказал Олегу: «Вообще-то странно, что ты, услышав подобные разговоры, так и не поинтересовался у меня, действительно ли я травмирован». Короче, я разуверился, что как агент он способен что-то сделать для меня.
И если бы не дисквалификация, я вряд ли оказался бы в команде из штата Невада — приглашения из «Тандер» сперва у меня не было. Потом Олег зашевелился, и в «Лас-Вегас» я полетел с приглашением из клуба, но с неподписанным контрактом. Единственное, знал, что в «Тандер» буду получать 40 тысяч долларов, а если не попаду в состав — 15 тысяч, выступая в Колониальной лиге за фарм-клуб «Лас-Вегаса». Это был классический двусторонний контракт. Генеральный менеджер «Тандер» Боб Страмм, впрочем, тоже рисковал, поскольку не видел, как я играю. Предлагая мне условия, он полагался лишь на то, что ему обо мне рассказывали, однако контракт — «40 и 15 тысяч» — мы подписали сразу по прилете…
Первый официальный матч в Северной Америке Руслан сыграл 30 сентября 1995 года — в стартовом матче регулярного чемпионата Интернациональной хоккейной лиги «Лас-Вегас Тандер» встречался с «Финикс Роадраннерз» и уступил в серии буллитов — 3:4. Салей, получив две минуты штрафа, результативных баллов не набрал. Примечательно, что в составе «Лас-Вегаса» в том матче на лед выходил еще один игрок сборной Беларуси — Владимир Цыплаков. В «Тандер» Руслан играл под № 23.
— По истечении еще одного месяца руководство «Лас-Вегаса» предложило подписать соглашение на следующий год. Причем действовавший контракт автоматически становился односторонним — иными словами, в Колониальную хоккейную лигу меня отправить не могли даже в первый сезон. На второй год мне предложили уже 50 тысяч долларов. На что ответил, что в принципе согласен, однако торопиться с подписанием контракта не стал и попросил вернуться к вопросу пролонгации контракта позже. Я руководствовался тем, что если руководство «Тандер» настолько сильно хочет видеть меня в команде, то спешить ставить подпись под новым трудовым соглашением неразумно — это можно сделать ближе к окончанию сезона либо после его завершения.
…В первый год мне предложили выбрать, за что клуб будет платить — за машину или квартиру. Я выбрал жилье — автомобиль обходился дешевле. Правда, жил не один: моим соседом по обычной квартире из трех спален и зала, которая располагалась не в самом лучшем районе города, был один из работников офиса. Меня в принципе всё устраивало: аренду не платил, да и на телефонные разговоры, включая международные, тоже не нужно было тратиться. Но об этом поначалу тоже не знал — никто в известность, естественно, не поставил, что и за телефон платить не придется.
В сезоне-1995/96 «Лас-Вегас» выиграл регулярный чемпионат ИХЛ и дошел до финала Западной конференции, где в серии до четырех побед уступил команде «Юта Гриззлис» — 2:4. В «гладком» первенстве Салей сыграл 76 матчей, набрал 30 (7+23) баллов по системе «гол + пас» при коэффициенте полезности «+42», получил 123 минуты штрафа. В плей-офф его показатели следующие — 15 матчей, 10 (3+7) очков, «+4», 18 минут штрафа.
Первые игры за океаном
— Наиболее непривычным в плане хоккея были, естественно, размеры площадки: в Северной Америке они, как известно, меньше, нежели в Старом Свете. Да и игроки там крупнее, мощнее. Как следствие — силовой борьбы больше, а у тебя остается меньше времени на раздумье, какое принять решение. В ИХЛ, да и в НХЛ тоже, перед тем как коснешься шайбы или попадешь в какую-то игровую ситуацию, ты уже должен знать, что будешь делать потом — стоит зазеваться на долю секунды, и… тебя могут попросту под руки вывезти с площадки. Это не то чтобы поразило, но когда видишь всё это со стороны, восприятие одно, когда же сам оказываешься в гуще событий — совершенно иное.
Адаптация к новым игровым условиям заняла у меня где-то месяц-полтора. За это время я привык к намного более плотной силовой борьбе, к нюансам североамериканского хоккея. Например, отдав передачу или просто избавившись от шайбы, всё равно нельзя терять концентрацию еще секунду-другую: соперник может влететь в тебя и после того, как эпизод был, что называется, заигран. По европейским меркам это — нарушение, по североамериканским — нет. Первые месяцы я учился прежде всего тому, чтобы, скажем так, смотреть вперед — оценивать ситуацию и просчитывать возможные действия соперника на ход-два вперед. 
Первый год в НХЛ. «Анахайм» — «Торонто».
Руслан Салей (№ 5) против Майка Грэйга (№ 9)
Поначалу приходилось нелегко, пару раз меня прилично хлопнули. Помню, уже в первой товарищеской игре за «Тандер» капитально приложили: шлем полетел в одну сторону, клюшка — в другую, перчатки — в третью. Но со льда поднялся сам, не дожидаясь выхода доктора, собрал амуницию и поехал на скамейку, а уже в следующей своей смене вновь вышел на площадку. Иной хоккеист мог просто уйти в раздевалку — это был обычный предсезонный спарринг, однако я остался и продолжил игру. Считаю, если еще есть силы и здоровье играть, если ты, образно говоря, на двух ногах, а не на одной, надо выходить и бороться до финальной сирены, невзирая на то, решающий это матч или нет, официальный либо контрольный. Тем более в ситуации, когда пытаешься закрепиться в команде или просто хочешь попасть в состав. Как потом сказал главный тренер «Лас-Вегаса» Крис Максорли, именно после этого эпизода он понял, что я смогу играть в Северной Америке. И не только в ИХЛ.
«Вскоре после приезда в «Тандер» Максорли пригласил команду к себе домой на барбекю, — вспоминает тогдашний партнер Салея по «Лас-Вегасу» и многолетний по сборной Беларуси Владимир Цыплаков. — Руслан, откровенно говоря, был прилично ошарашен тем, что игроки могут запросто сидеть с главным тренером за одним столом и пить пиво — для новичков из бывшего СССР это было невиданным зрелищем. Он даже спросил у меня: «Володя, а это нормально, что мы пьем пиво с нашим коучем?». На что я ему ответил: «Не переживай, Руслан, всё нормально — здесь это в порядке вещей».
Марк Гандлер и Расти
— За то, что Поляков устроил меня в «Лас-Вегас», я выписал ему чек — семь процентов комиссионных от суммы контракта. Олег эти деньги честно заработал, сделав всё от него зависящее, чтобы я оказался в ИХЛ и конкретно — в «Тандер».
А в середине сезона-1995/96 я перешел к новому агенту — Марку Гандлеру, уроженцу Кишинева, с которым меня познакомил игравший за «Лас-Вегас» латыш Сергей Жолток. И только тогда понял, что такое настоящий агент и как он должен работать. Марк звонил чуть ли не каждый день, мы постоянно общались, он держал меня в курсе событий, пытался подсказать, что делать, как поступать.
«Впервые увидел Салея в деле, когда он выступал за «Лас-Вегас», — рассказал мне Марк Гандлер в апреле 2004-го, когда в Минске проходил юношеский чемпионат мира. — Я много слышал о Руслане, в том числе и от моего клиента Сергея Жолтока. Как сейчас помню, «Тандер» играл в тот день в Кливленде — небольшом американском городке. Верите — нет, не дожидаясь завершения стартового периода, я, впечатленный игрой белорусского защитника, позвонил моему партнеру: «Тадд, Салей — это первая десятка драфта». Между прочим, Руслану на тот момент уже исполнился 21 год, а под столь высокими номерами выбирают, как правило, игроков на пару-тройку лет моложе. После окончания матча подошел к Салею и повторил ему те же слова, которые сказал часом ранее Тадду. Так мы познакомились, у нас завязались отношения, а через некоторое время я стал представлять интересы Руслана…»
— Именно в «Лас-Вегасе» я получил свое хоккейное прозвище — Расти. Первым так меня назвал Крис Максорли.
Помощь партнеров и друзей
— В «Лас-Вегасе» в сезоне-1995/96 играл и Володя Цыплаков. Хотя правильнее будет сказать, что он начинал сезон в «Тандер» — в ходе регулярного чемпионата он подписал контракт с «Лос-Анджелесом» и уехал в НХЛ.
Мы с Володей вместе летели из Беларуси в США, и, думаю, только благодаря Цыплакову я вообще добрался до Лас-Вегаса. Дело в том, что наши агенты купили билеты в США не просто с пересадкой во Франкфурте-на-Майне (оттуда у нас был, по-моему, прямой самолет до Лас-Вегаса), а с ночевкой, о которой почему-то не предупредили. Получилось, мы прилетели во Франкфурт и тут нас огорошили: «Ребята, а рейс-то у вас не сегодня, а завтра…». Мы испытали небольшое потрясение, и если бы я направлялся в Штаты один, не знаю, что делал бы — без языка, без опыта: не исключено, вернулся бы ближайшим самолетом в Минск. Но с нами летел и сын Володи, у которого был американский паспорт. Благодаря этому обстоятельству нам прямо в аэропорту открыли немецкую визу, что позволило выйти в город, найти гостиницу и переночевать. В противном случае наверняка пришлось бы коротать ночь в аэропорту в одном из залов ожидания, а то и в накопителе…
Володя в том сезоне играл за «Лас-Вегас» мало. На первый матч регулярного чемпионата ИХЛ Цыплаков точно вышел, потом, по-моему, у него были какие-то проблемы с коленом, а затем Цыплаков подписал контракт с «Кингз». Володина же супруга Лена, когда он уехал в «Лос-Анджелес», осталась в Лас-Вегасе. И я был рад этому обстоятельству, поскольку она очень подсобила мне в плане быта, адаптации к американскому образу жизни. Помню, когда отмечал свой первый «американский» день рождения, Лена помогла его устроить — она в принципе в одиночку всё и организовала. Володя, его супруга, а также Серега Жолток, который также играл в «Тандер» и которого поначалу я знал хуже, старались сделать всё от них зависящее, чтобы мне было проще привыкнуть к новому для себя укладу жизни. Первое время они, образно говоря, водили меня по Америке за руку.
Ностальгия
— Первые месяцы жизни в США дались мне очень тяжело… Потому в первое время звонил домой не просто часто, а очень часто. Потом — реже, но всё равно минимум два раза в неделю общался с мамой, отцом, братом или сестрой. Звонил сам, поскольку это было дешевле — минута разговора с Беларусью из Америки стоила около 20 центов.
Не считая языка, сложнее всего было привыкнуть за океаном к одиночеству. Точнее — не к одиночеству как таковому, а к другой стране, иной культуре, менталитету. На адаптацию требовалось время, это вполне естественный процесс. Но в принципе, я считаю, что для иностранцев, эмигрантов США — идеальная страна. В Соединенных Штатах созданы все условия, дабы законопослушный гражданин, пускай и из другого государства, чувствовал себя свободно, спокойно и комфортно. Даже не зная языка. В больших городах, таких как Нью-Йорк или Лос-Анджелес, есть кварталы, в которых живут представители одной языковой группы — скажем, русскоязычные или испаноязычные; существуют китайские, японские районы. Не редкость, когда люди, прожив всю жизнь в США, так и не выучили английский. И ничего, нормально себя чувствуют, отгородившись от окружающего мира своим маленьким мирком. Хотя это, конечно, неправильно — язык страны, в которой живешь, ты знать обязан.
Проблема в том, что, находясь на чужбине, ты, особенно поначалу, очень сильно скучаешь по родным, близким, друзьям — тем людям, с которыми много и часто общался на родине. Я встречался четыре года с девушкой, которую звали Ира Толкачёва, и хотя перед моим отъездом в «Тандер» мы расстались, точнее — ничего друг другу не обещали, первые три-четыре месяца за океаном всё равно накатывало: постоянно снился дом, родители, друзья, девушка… Это накладывало отпечаток, и в моральном плане было тяжело. Но это обычная проблема любого человека, переезжающего с одного места на другое.
…И даже по прошествии многих лет, уезжая из Беларуси в США, на душе всё равно тоскливо. Точнее — грустно, печально. Правда, говорят, что уезжающий увозит с собой лишь 30 процентов грусти, а 70 процентов остается у остающихся. Думаю, причина только в том, что провожающих всегда больше…
Английский язык
— Чтобы выучить английский, поначалу нанимал репетиторов, пытался учить самостоятельно, но потом понял: нужно как можно больше вращаться в англоязычной среде и общаться с носителями языка. Однако по-первости всё обстояло с точностью до наоборот. Через пару месяцев пребывания в Лас-Вегасе у меня появилось много русскоговорящих приятелей и знакомых из сферы entertainment business — шоу-бизнеса, по-русски. С ними я и проводил значительную часть своего свободного времени. А поскольку представления у них начинались часов в десять вечера, то и заканчивались за полночь. Пока они переодевались, выходили, было уже около часа ночи, полвторого. И в это позднее время вся русскоязычная тусовка только начинала активную жизнь. Понятно, я с ними тоже часто тусовался — не одному же, верно? Как следствие, домой приходил в пять-шесть утра…
Поспав пару часов, отправлялся на тренировку, а после её окончания ехал досыпать. И когда во второй половине дня приходил репетитор, я его уроки английского элементарно не воспринимал — мысли работали в одном направлении: как бы выспаться. Перенес занятия на вечер, однако и это не помогло — после семи, когда организм за день уже изрядно устал, слова на чужом языке запоминались с превеликим трудом. Попробовав пару раз, пришел к выводу: у меня ничего не получается — даже домашнее задание не успевал делать… Подумал и принял поистине «соломоново» решение: да ну его, этот английский, друзей у меня много, с переводом есть кому помочь. Благо у меня был приятель из еврейской общины Саша (местный, из эмигрантов), который в то время не работал и являлся моим, назовем так, гидом по Лас-Вегасу, а Серёга Жолток и Володя Цыплаков переводили слова тренеров и партнеров по «Тандер». И я, полностью полагаясь на них, относился к языку спустя рукава — учить его жизнь особо не заставляла. Потом познакомился с русскоязычной девушкой, что, опять же, не есть good для постижения английского…
Тем не менее, спустя несколько месяцев начал кое-то понимать по-английски, мог составить и сказать пару-тройку отдельных фраз на бытовом уровне. Однако после того как летом 1996-го меня задрафтовал «Анахайм», понял: без языка — никуда. Меня «осенило», когда вызвали на сцену, надели джерси «Майти Дакс», а налетевшие репортеры стали задавать вопросы, на которые не мог как следует ответить… И хотя за год я немного поднаторел в английском, но говорил не настолько хорошо, чтобы полностью выразить свои мысли — в том ракурсе, в каком хотел их сформулировать. Только в тот момент пришло осознание: если хочу сделать НХЛовскую карьеру, то надо всерьез заняться языком. 
«Анахайм» — «Лос-Анджелес».
Жан-Себастьян Жигер (№ 35), Джейсон Крог (№ 10),
Руслан Салей и Джон Трипп (№ 21)
Я выбрал самый простой и легкий путь изучения языка: общение, общение и еще раз общение. Это был в принципе единственный выход обойтись без репетитора: так, методом проб и ошибок постепенно и заговорил по-английски. А начал с того, что ограничил общение на бытовом уровне с русскоязычными и стал больше общаться с коренными американцами, а чаще — с американками: не будешь же каждый вечер проводить досуг исключительно в компании ребят или сидеть сиднем дома… Благодаря общению с девушками я серьезно продвинулся в изучении английского. Ведь когда ужинаешь в обществе дамы, она помогает тебе выражать твои же мысли. Да и спутнице тоже интересно — девушке предоставляется шанс стать твоей учительницей. …Постижение английского языка пошло если не семимильными, то трех-четырехмильными шагами точно.
Со второго сезона в «Анахайме» моим соседом по номеру в поездках долгое время был чех Павел Трнка. Он приехал в США раньше, играл в минорных лигах, поэтому и язык знал лучше. Мы старались разговаривать по-английски, если же лексикона не хватало — переходили на смесь русско-чешско-белорусского.
Через пару лет пребывания в Соединенных Штатах Руслан выучил английский и заговорил на нем не хуже, чем на русском, хотя и с акцентом. Олимпийский чемпион-2002 канадский голкипер Кёртис Джозеф, прозванный в хоккейной среде Куджо (от CuJo — название одноименного романа Стивена Кинга), который в сезоне-1995/96 был одноклубником Салея по «Тандер», как-то заметил: «Помню, что в Лас-Вегасе его английский был слабым, однако когда лет через десять нам удалось пообщаться довольно продолжительное время, я не удержался от комплимента: Расти, а ведь твой английский сейчас действительно хорош».
Владимир Цыплаков о Руслане Салее:
— Впервые услышал о Руслане Салее в 1992 году. После завершения сезона я приехал в Минск, и мне рассказали, что в белорусском хоккее появился молодой и очень перспективный защитник. Летом того же года мы познакомились, встретившись на ледовой площадке в товарищеском матче. Хватило буквально несколько смен, чтобы понять: всё, что говорили о Салее — правда. Несмотря на молодость, Руслан выделялся на льду, и было очевидно, что он восходящая звезда белорусского хоккея.
В августе 1995 года я и моя семья познакомились с ним ближе — мы вместе улетали в Лас-Вегас, где в местной команде «Тандер» Руслану предстояло провести свой первый сезон в Северной Америке. Играя в одной команде, мы по-настоящему сдружились, много времени проводили вместе. Руслан тепло и с уважением относился к моей семье, мы, разумеется, отвечали ему взаимностью. Вспоминаю, как осенью 1995 года Руслан попросил мою супругу Лену помочь в организации своего дня рождения — первого для него за океаном. Жена приготовила еды на 30 человек и организовала настоящий праздник. На следующий день Руслан в знак благодарности преподнес Лене огромный букет роз. Было очень приятно, тем более что чувствовалось: эти розы — не просто жест вежливости, в подаренных Русланом цветах чувствовалась искренность.
А вскоре уже Руслан помог Лене. Я, подписав контракт с клубом Национальной хоккейной лиги «Лос-Анджелес Кингз», уехал в Калифорнию, супруга же поначалу осталась в Лас-Вегасе. И вскоре ей подошло время получать водительские права. Я попросил Расти подсобить Лене, и он с удовольствием это сделал. Руслан помог Лене научиться водить машину как следует, подготовиться и сдать экзамен.
Вместе в «Лас-Вегас Тандер» мы играли не очень долго, зато в национальной сборной Беларуси провели много матчей. Руслан был одним из лидеров главной команды нашей страны как на льду, так и вне хоккейной площадки. 
На мой взгляд, Руслан Салей — это эталон спортсмена, хоккеиста. Он был человеком, на которого равнялись целые поколения молодых игроков, который был предан хоккею до глубины души и любил его всем своим большим и добрым сердцем. Руслан Салей — это настоящая гордость Беларуси, герой нашего времени. Вместе с тем он всегда оставался скромным, отзывчивым человеком, на собственном примере показывавшим, как нужно относиться к себе, своей семье, друзьям, окружающим людям и любимому делу…
Павел Трнка о Руслане Салее:
— Руслан очень любил жизнь, практически всегда пребывал в хорошем настроении. До встречи с Бэтанн ему нравилось общаться с девушками, его привлекала и манила ночная жизнь. Салей был замечательным человеком — его сердце всегда было открыто для друзей. Расти был гурманом, любил вкусно поесть за красиво сервированным столом. Когда сейчас захожу в японский ресторан, то часто вспоминаю Руслана — именно он привил мне страсть к суши.
Руслан был спокойным и уравновешенным человеком: он никуда вроде и не торопился, но всегда успевал. А еще он знал, чего хочет от жизни. Очень-очень долго не мог поверить, что Расти больше нет... Я никогда не забуду его лицо, смех, остроумные шутки и то, как он меня называл в наш первый совместный год в «Анахайме»: Паша. Когда говорю о Руслане «был», слезы наворачиваются, ничего не могу с собой поделать…
Продолжение фрагментов книги Сергея Олехновича «Просто лучший. Simply the Best» читайте на сайте Naviny.by завтра.