Директор, который выступил на митинге Тихановской: «Свое мнение может иметь и бюджетник - и это не страшно»
О директоре гродненского спорткомплекса «Неман» Викторе Шумеле страна ничего не знала до тех пор, пока он не написал открытое письмо председателю Федерации профсоюзов Беларуси и руководителю инициативной группы Александра Лукашенко Михаилу Орде — а потом вышел из профсоюзов. А 1 августа он выступил на агитационном митинге Светланы Тихановской в Гродно. Собравшиеся в Коложском парке встречали мужчину криками: «Молодец», а его речь со сцены впечатлила многих. Сам же Виктор говорит, что ничего особенного не сделал, просто у руководителя большой бюджетной организации тоже может быть свое мнение — и высказывать его нормально и не страшно. TUT.BY поговорил с Виктором Шумелем о работе, позиции и о том самом открытом письме.
Виктору Шумелю — 35 лет. ЦСК «Неман» он возглавляет с 2017 года. До этого работал в должности инспектора, а затем начальника парка активного отдыха «Коробчицкий Олимп» — структурное подразделение ЦСК «Неман». Кандидат в мастера спорта по спортивному ориентированию. Имеет судейскую категорию «Судья по спорту национальной категории Республики Беларусь». Активный участник и организатор различных спортивных состязаний: чемпионатов Гродненской области и Беларуси по легкоатлетическому кроссу и маунтинбайку, кубка города Гродно по спортивному ориентированию, легкоатлетического пробега «Гродненская ночная десятка» и других. Женат, воспитывает двух дочерей.
В своем открытом письме Виктор просил отказаться от поддержки профсоюзами любого кандидата в президенты, сохранив нейтралитет в данном вопросе. Михаил Орда директору ответил также открытым письмом.
Мы встречаемся с Виктором в центре Гродно в обеденный перерыв. Он улыбается и говорит, что «нет, еще не уволили», и он пока еще работает директором спорткомплекса — но иллюзий не питает и уверен, что в ближайшее время его все же попросят покинуть пост.
Обсуждаем ответ Михаила Орды на открытое письмо Виктора. Пока еще директор считает, что «дискуссия в данных условиях конструктивной быть не может», но за ответное сообщение благодарен. Правда, говорит Виктор, таким ответом Орда «еще пару пунктов у своего кандидата отобрал».
— Там какие-то слоганы из листовки, как-то все получилось неглубоко. Может быть, меня как-то хотели задеть, но в целом я доволен ответом. Недавно меня спрашивали, жду ли я обратной реакции на свое открытое письмо. Я сказал, что любой ответ будет в минус — конструктивного диалога в данной ситуации просто быть не может. Как мы можем спорить о каких-то вещах, когда все видно и понятно?. Но это хорошо, что у него, у меня и у других людей есть свое мнение. Еще было бы хорошо, если бы каждый имел возможность его спокойно высказывать. Вот, например, митинг в Гродно Светланы Тихановской, который прошел 1 августа. Там в первом ряду стоял человек с портретом Лукашенко, помните? Очень хорошо, что этот мужчина туда пришел. Этот человек и все остальные присутствующие показали, что можно высказать свое мнение — и никто тебя за это не будет «щемить». Его даже там поблагодарили за позицию. Но представьте обратную ситуацию: кто-то возьмет портрет Тихановской и пойдет на митинг Лукашенко… А есть, кстати, такие митинги?
— По сбору подписей за выдвижение в кандидаты в президенты Александра Лукашенко пикет в центре Гродно, например, был.
— Знаете, иногда складывается впечатление, что они [действующая власть] все это делают себе в ущерб. Все же горожане видят, кто туда, на этот пикет, пришел: вся наша номенклатура — руководители, чиновники…
— А вы своих подчиненных заставляли куда-то ходить по разнарядке? И вообще — вот лично вам «спускали» указания вывести людей на какие-то мероприятия?
— Ни разу не вывел. Указания приходили постоянно. Если говорить о данной избирательной кампании, то нет, а раньше — да. Это вообще какая-то абсолютно нормальная практика. На разные мероприятия — возложения венков и прочее, — всегда требовалось присутствие руководителя и обычно 10% от общего количества работников. Но я всегда доводил информацию до коллектива и говорил: если кто-то хочет посетить данное мероприятие — вот, есть такая возможность. Мероприятия-то хорошие, но методы всех унижают, на мой взгляд. Я их не посещал и работников не убеждал в необходимости туда ходить, но всегда, повторюсь, говорил о такой возможности. Иногда кто-то ходил, иногда — никого не было. Понимаете, я бы хотел, чтобы у сотрудников тоже было собственное мнение. Вот вам одна информация, вот вторая, вот — третья. Делайте выводы сами, формируйте свое мнение, решайте, хотите или нет.
Такая же ситуация была и с профсоюзами. Я же далеко не первый, кто вышел оттуда. Но все понимают, что из профсоюзов выходить как бы нельзя. Я открыто сказал коллективу, что эта организация добровольная. Но все равно получилось так, что все вышедшие оттуда благополучно туда и вернулись. На людей, насколько мне известно, надавили через родственников — открыто и недвусмысленно. У нас же 70% — это госсектор. И практически у каждого человека кто-то из близких там работает. Если ты недоволен — ок, но вот, например, у тебя сын в МВД трудится и хочет там остаться. Что ты будешь делать? Я уверен, что профсоюз — организация хорошая, цели у нее прекрасные, я всеми руками за нее, но не так она должна существовать.
— И, по сути, вы остались одним воином в поле — когда все остальные вернулись в профсоюз?
— Ну, все, что я написал в письме и о чем говорил на митинге — это мои слова и сугубо от моего имени. Думаю, все получилось открыто и довольно искренне. И, знаете, как гора с плеч. Все сказал — и теперь ничего не страшно. Один из претендентов в кандидаты в президенты говорил: «Правду говорить легко и приятно». Так и есть — ее не надо под что-то подстраивать. Когда тебе не надо что-то придумывать и фильтровать свои слова, все прекрасно, и ты чувствуешь себя легко.
Я не рисую себе что-то в розовых красках и прекрасно понимаю возможные последствия. Может быть, это идеалистически звучит, но я не хотел никого подвергать опасности, поэтому действовал от своего имени и никогда не говорил, что за мной — весь мой большой коллектив. Я сказал сотрудникам: «Давят — возвращайтесь».
Виктор говорит, что давно хотел открыто заявить о своей позиции — вот, мол, и подвернулась возможность.
«„Правду говорить легко и приятно“. Так и есть — ее не надо под что-то подстраивать. Когда тебе не надо что-то придумывать и фильтровать свои слова, все прекрасно, и ты чувствуешь себя легко».
— Так почему именно сейчас решили выступить?
— Можно, конечно, в любое время выходить в поле и кричать — а какой результат? Покричал — и замолк. Или помогли замолкнуть. А сейчас, как говорят, горячее лето, очень многие люди понимают, что шансов-то [на перемены], может, больше и нет. В моем окружении много людей уже уехало за границу. Друзья, знакомые… С ними теряется контакт, они постепенно пропадают из твоей жизни. И многие, которые все еще здесь, планируют уехать. И это все не очень хорошо.
— Планируете уезжать?
— До сих пор не собирался. Конечно, отчетливо понимаю, что все может измениться в течение августа. По крайней мере, я не боюсь не найти себя в будущем. Терять всем есть что, не бывает людей, которым нечего терять. Говорят, что, лишь потеряв все, человек обретает свободу, так вот я не совсем свободен. У меня есть и семья, и родители, и работа на данный момент. Есть квартира и многое другое, что меня здесь, вроде бы, держит. Как минимум, я здесь родился! Но сейчас не исключаю никаких вариантов. Мы с женой еще до рождения детей много путешествовали, даже в какой-то момент загорелись уехать за границу жить — правда, потом передумали. Собирались не потому что здесь все плохо. И не потому, что «там» все хорошо. Везде у людей есть свои проблемы. Просто там мы чувствовали себя более свободными, там люди более открыты и какая-то другая атмосфера доброжелательности.
— Но ведь, например, спорт в Беларуси все же поддерживается — директору спорткомплекса тут вроде грех жаловаться.
— Ни в одном своем выступлении или обращении я не жаловался на спорт. Да, он поддерживается, и ему уделяется заметное внимание. Я в целом обращался по другим вопросам. Меня волнует эта проблема страха, в котором держат всех.
— Сейчас не жалеете о своем открытом письме?
— Нет. Всегда кто-то бывает первым. Первый, может быть, больше попадет под раздачу. Но пусть хоть через пять лет или в более далекой перспективе у людей в голове что-то зашевелится — ведь шевелится сейчас у многих, а выступить боятся. На меня, конечно, тоже могут надавить. «Мой» рычаг — это моя работа и организация.
Родственники переживают, потому что понимают, в какой стране живут. Во всем этом нет ничего героического, и героем я себя не чувствую. Моя позиция со мной максимально давно, и если у кого-то есть сомнения — мол, предал кого-то, перешел на другую сторону, — то они не состоятельны. Я всегда высказывал недовольство теми шагами, которые предпринимает власть, всегда делал это открыто. Учитывая должность и время — такую позицию сейчас и стоило занять. Может быть, мой пример кому-то поможет понять, что и директор бюджетной организации имеет свое мнение. И это нормально.
— Кажется, вы не боитесь увольнения. Действительно такой востребованный специалист?
— Я не могу оценивать, востребованный ли я или нет. Я не считаю себя плохим специалистом, но при этом я не считаю себя идеальным и незаменимым. Таких вообще в принципе не бывает. Придет следующий директор — организация будет так же работать. И я тоже обязательно найду себя в чем-нибудь.
Родители всегда говорили, что я — «слишком оптимист». И в каких-то патовых ситуациях всегда чувствую себя нормально. Все вокруг удивляются: ну, что нормально-то? вот тут плохо, там плохо! А мне нормально. Но я считаю, что работа должна приносить и материальное, и моральное удовлетворение. Например, я работал в пограничных войсках и когда увольнялся, так и сказал: она мне перестала приносить и то, и то. Даже уговаривать остаться не стали. То же самое в учебе — начинал учиться на инженера-программиста и, поняв, что это не мое, бросил. Родители, конечно, были шокированы. Но в итоге я неплохо устроился. При этом никогда за свою работу не держался. И скорее всего, все равно бы ее поменял. Во-первых я не считаю оплату труда соответствующей возложенной ответственности и характеру деятельности. А во-вторых, я иду по жизни с принципом примерно раз в пять лет менять сферу деятельности. Вот в последние годы работал в спорте. Вот стал директором спорткомплекса. Но я всегда говорил, что не держусь за эту должность: если она кому-то нужна другому, то, пожалуйста, просто скажите мне про это, без каких-то там интриг — и я сразу уйду.
Я прекрасно понимаю, что совсем скоро я не буду директором спорткомлекса. Получается, что после открытого выражения позиции ты становишься «плохим». А до этого был хорошим: публикации в госпрессе, тебя везде хвалили да и почетную грамоту, я надеюсь, министр не дает лишь бы кому. Ну так вот ближайшее время я стану, скорее всего, «плохим». Ничего, у меня уже есть предложения о работе, и вне Беларуси тоже. Я не переживаю — но, поверьте, я и ранее никогда не переживал.
Меня больше волнует, что работы меня лишит не проступок руководителя, не преступное поведение — лишь мнение, которое не было ни радикальным, ни экстремистским. Я же «на площадь» не звал, к оружию не призывал. Так не должно быть на самом деле. Кто-то должен выходить агитировать за Лукашенко, кто-то — за альтернативных кандидатов. И это право человека. В демократиях так и есть. Почему бы и нам не стать такой демократией?
Я вообще — абсолютно аполитичный человек. Активный и небезразличный — это да. А вообще многие аполитичные люди сейчас хотят, чтобы их услышали, многих волнует эта ситуация «без вины виноватый». Все происходящее заставляет переживать даже тех людей, которые не особо ходят на митинги или что-то делают активно. Конечно, многие говорят, что не важно, как проголосуют, важно, как посчитают. Но уже важный шаг — решиться открыто сказать о своем голосе. Я общаюсь со многими чиновниками, и 90% в моем окружении уже определились со своим выбором, а троим еще нельзя об этом говорить.
— Вам много писали слов поддержки в соцсетях. А на улице узнают?
— Да, и здороваются. Эх, приходится теперь руки антисептиком чаще обрабатывать (смеется). А если серьезно, я всем, конечно, очень благодарен!
— Как вы думаете, что будет в Беларуси после выборов?
— Если будет победа действующего президента, думаю, то в плане свобод все изменится в худшую сторону. Причем довольно быстро. Если же альтернативное мнение одержит победу, то изменения тоже будут — в лучшую сторону, но очень медленно. Не бывает все хорошо по щелчку. Проблемы будут все те же самые, но они лягут на плечи нового человека и их надо будет решать. В том числе, наверное, будут и ошибочные шаги, но развернуться в нужную сторону — это уже часть победы.
