«Буду лечить любого пациента, и омоновцев тоже» Онколог о задержании, сутках в изоляторе и суде

Вечером 19 июня хирурга-онколога Виктора Хващевского задержал ОМОН. Трое суток он провел в изоляторе временного содержания, там же встретил профессиональный праздник. Суд признал его виновным в участии в несанкционированном митинге, сопротивлении при задержании и выписал штраф — 675 рублей. Белорусы за два часа собрали всю сумму. «Я очень благодарен людям за поддержку, — говорит Виктор. — Мне пришло под тысячу сообщений — от пациентов, друзей, коллег».

После задержания Виктора Хващевского его родные всю ночь звонили в РУВД и ИВС, пытаясь узнать, где он. Как позже выясниться, его задержали в районе проспекта Дзержинского, 15, увезли во Фрунзенский РУВД, а после оформления протокола об административном правонарушении доставили в изолятор временного содержания на Окрестино. Где будут судить Виктора, до последнего тоже оставалось загадкой, поэтому его друзья и коллеги буквально дежурили в судах и у здания нескольких РУВД.

Во Фрунзенском суде огласили, какие правонарушения ставят в вину доктору: принял активное участие в несанкционированном митинге, выкрикивал лозунги, при задержании отказывался проследовать в служебный транспорт с сотрудниками милиции.

Сам Виктор на суде заявил, что признает — был на проспекте Дзержинского, но не выкрикивал лозунги (что свидетельствует о нарушении ст. 23.34 КоАП) и не упирался, когда сотрудники ОМОН его задерживали (что свидетельствует о нарушении ст. 23.4 КоАП).

— Я в тот вечер ехал в книжный магазин, не знал ни про какой митинг, — пояснял Виктор Хващевский в суде. — Увидел, что стоит сестра моей одноклассницы, она вышла на прогулку с собакой, подошел, мы где-то полчаса общались. Я видел, что там собрался народ, но мы просто общались, ничего не выкрикивали. Меня задержал ОМОН. Я выполнял их требования, потому что понимал, иначе будет еще хуже. Никакого сопротивления не оказывал.

После публикации из зала суда в редакцию TUT.BY из ГУВД Мингорисполкома поступило видео на 18 секунд, на котором видно, как Виктор стоит вдоль проспекта рядом с другими собравшимися, снимает на телефон, на этом отрезке можно услышать предупреждение милиции о том, что мероприятие не санкционировано.

Видео, на котором было бы видно, как Хващевский выкрикивает лозунги (как подтверждение нарушения ст. 23.34 КоАП) и сопротивляется при задержании (как подтверждение нарушения ст. 23.4 КоАП), милицией не предоставлено, поскольку «административное дело рассмотрено, и судом уже вынесено постановление». Во время судебного разбирательства видеоматериалы не изучались.

Уже после освобождения Виктор рассказал, что после задержания их на автозаке отвезли во Фрунзенское РУВД:

— Первое время немного грубо со всеми задержанными обращались, но насилия не было, никто никого не бил. Поставили к стенке, руки за голову, обращались на повышенных тонах. Составили протоколы, и под утро половину отпустили — в основном женщин, людей постарше и помладше, а остальных отвезли в ИВС. Никого из задержанных я не знал. Со мной в камере сидели отличные ребята, почти все с высшим образованием, у кого-то свое дело, был студент, был отделочник. Со мной в камере сидел спортсмен Шота Лобжанидзе, у него как раз день рождения был, а у меня профессиональный праздник — день медика. Наши друзья и коллеги отправляли нам телеграммы. Когда в камеру принесли открытки с поздравлениями, это было очень приятно, подняло дух.

— Разрешили ли вам сообщить родным о том, что вас задержали?

— Когда погрузили в автозак, телефоны не отбирали. Почти все успели своим сообщить. Кто не успел, не сообщил, потому что когда привезли во Фрунзенское РУВД, все вещи забрали, и телефон уже больше не отдавали. Некоторые просили: «Можно позвонить?» Пока везли на Окрестино, говорили, что там разрешит. Ну, а когда уже доставили, и там отказали.

— Какое отношение к вам было сотрудников милиции?

— В РУВД можно было сказать только по глазам и отдельным фразам, что некоторые сотрудники понимали абсурдность ситуации, что это все неправильно. Милиционеры в основном говорили вежливо. Но было два сотрудника в штатском, которые очень грубо со всеми общались. Откуда они, можно только предполагать, но именно они всеми командовали, а большинство там были майоры и подполковники. В ИВС вообще не хотели с нами общаться: «Нет», «Не знаю». Только один сотрудник нормальным голосом разговаривал и отвечал на наши вопросы.

— Вас ведь впервые задержали, увиденное на Окрестино удивило вас?

 — Я работал врачом в республиканской больнице для осужденных, поэтому условия содержания видел и немножко был готов. Единственное, к чему не был готов, нам не дали ни матрасов, ни подушек. И мы, кто в чем был, так и спали на деревянных нарах, все сутки. Мне повезло, что я в куртке был, еще терпимо было. А хлопцы, которые были в майках и шортах, они, конечно, мерзли по ночам.

По поводу передач сказали, что ничего не примут. И конечно, прогулок никаких. В камере — туалет отгороженный, умывальник, к нашему удивлению даже горячая вода была, на умывальнике лежала губка и мыло. Спрашивали, можно ли книгу какую взять, почитать, сказали, что нет. Так что общались друг с другом.

Кормили относительно, с голоду там не умрешь, конечно. Один парень отказался от еды, хотя официально голодовку не объявлял. Все это время даже не притронулся к еде. Ну, а мы по чуть-чуть ели. Порции там приличные, но есть это не очень приятно. В больнице, для примера, еда лучше.

Курить мы тоже не могли, вещи ведь все забрали, да и на прогулки нас не выводили. Но если честно, курить и не хотелось, потому что был такой стресс. Не знаю, как другие, но я первое время психологически погрузился в себя, старался не думать о близких, потому что становится больно и обидно, что ты здесь, а не рядом с ними.

— Какое у вас впечатления от суда? Вас ведь первый раз судили.

— По поводу суда нам никто ничего не говорил. Просто вывели из камеры, завели в комнату, где стоял ноутбук, в ИВС это все и происходило (судебный процесс был по видеотрансляции, объяснялось это неблагоприятной эпидемиологической обстановкой, при этом в соседнем зале рассматривали уголовное дело в обычном порядке, содержащиеся в изоляторе обвиняемые были доставлены на процесс — Прим. TUT.BY). Все задержанные были в этой комнате и слышали, как идут все суды. Тяжелее всего было первому человеку, а остальные уже представляли, как пройдет и их процесс. Конечно, все надеялись, что дадут штраф и отпустят. Но морально готовились, что могут оставить и на сутки. Надежды на то, что признают невиновными и отпустят, ни у кого не было. Мы все взрослые люди, всё понимаем.

Представление, как работает суд, у меня было, потому что я раньше читал, как проходят процессы над задержанными во время акций. Понимал, что по-любому не оправдают. И остальные это тоже понимали. И у меня претензий к судье нет, я действительно там был (Виктор в суде заявлял, что находился в районе проспекта Дзержинского, но отрицал, что выкрикивал лозунги и отказывался проследовать с сотрудниками ОМОН в автозак — Прим. TUT.BY). Я понимаю, что судьи — люди подневольные, нет независимой судебной системы, их же назначают. Если она не сделает так, как ей сказали, ее просто уволят. И по-моему, в моем случае судья лояльно ко мне отнеслась, вела себя на суде достаточно пристойно.

— Вы помните, кто вас задерживал? Показания в суде давали эти же омоновцы?

— Я не могу сказать, задерживали ли меня те, кто давал показания в суде, потому что они были в масках и все происходило очень быстро. Они меня повернули, легко взяли под руки, сзади, и отвели в автозак. Девушка, с которой я общался, начала возмущаться: «За что?» Ее отодвинули и все. Когда вышел, позвонил ей, узнал, что ее не задерживали. В суде свидетели не смогли сказать, во что я был одет. Я не видел отчетливо их лица, из-за плохой связи почти ничего не слышал, только процентов 30 из их показаний.

— Что вы первое сделали, когда вышли на свободу?

— Сходил в душ, — смеется Виктор. — Когда включил телефон, мне под тысячу сообщений, звонков пришло со словами поддержки. Пишут родственники, однокурсники, пациенты, коллеги, друзья, из Беларуси и из-за границы, поддержка просто колоссальная. Мне собрали деньги на штраф, даже больше, чем нужно. Я остаток перечислю студенту и работяге, с которыми сидел, потому что для них суммы штрафов существенные. Напишите, пожалуйста, что я очень благодарен всем людям за поддержку.

— В комментариях писали, что люди, которые давали против вас показания могут когда-то стать вашими пациентами…

— Ко мне и раньше приходили сотрудники (правоохранительных органов — Прим. TUT.BY), в том числе омоновцы. Это не имеет значения. Даже если придут те, кто свидетельствовал против меня, я буду относиться к ним точно так же, как ко всем остальным пациентам. Для меня любой человек, который обращается за помощью, просто пациент, которого я буду лечить.