«Пусть ребенка лучше заберут в приют». Бабушка считает, что зять насилует внучку, и просит его осудить
Последние два года Мария (в интересах ребенка имена всех героев материала изменены) и ее супруг обивают пороги правоохранительных органов — они требуют наказать зятя, который, по их мнению, насилует собственную дочь. Бабушка показывает видео, на котором 4-летняя Вера рассказывает про гениталии папы и просит не отправлять ему запись, потому что ей «будет хана». Родители девочки настаивают, что все это выдумки. Мама девочки говорит, что родные не приняли ее мужа и любыми способами пытаются их разлучить. Следственный комитет один раз отказал в возбуждении уголовного дела, сейчас проводится новая проверка.
Мария приезжает в редакцию вместе с супругом. Говорят, эта история изрядно подорвала их здоровье, но сдаваться они не намерены.
— Наша внучка в опасности, пока рядом с ней этот человек, — так Мария отзывается про зятя. — В начале года у них родился сын, он тоже может подвергнутся насилию. Я понимаю, что трудно в это поверить, но мы должны спасти детей.
«Ребенок разрывался от крика, но родители даже не подошли»
Анна — единственный ребенок в семье. В 2015 году, как вспоминают родители, она познакомилась с Максимом и вскоре пара поженилась.
— Аня была беременная. Что поделать — будет свадьба, — говорит ее мама. — Мы не возражали. Максим — человек как человек, ничего подозрительного сначала мы не замечали.
По словам родителей, молодые сначала жили у них в доме, и на их деньги.
— Они были на нашем полном обеспечении. Я зятю даже ссобойку на работу готовила, давала одежду и обувь. Дочка была беременная, я жалела ее, она даже по дому ничего не делала, — вспоминает Мария. — Когда родилась внучка, я подготовила все вещи, перестирала одежду, украсила дом, чтобы их встретить из больницы, организовали у нас праздник.
Родители вспоминают, что конфликты иногда случались, когда зять выпивал лишнего, но ему все прощали, просили дочь, чтобы она с ним поговорила, чтобы такое больше не повторялось.
— На крестинах он напился, давай на меня матом-перематом, и прыгает, — говорит Василий, отец Анны. — И это в моем доме. Ну, поговорили, думали, что успокоится.
— Аня была очень к нему привязана. Что бы он ни делал, она очень хотела быть с ним, — продолжает мать.
Через несколько месяцев после рождения ребенка молодая семья решила жить отдельно. Максим работал в соседнем городе, решили, что нужно снять квартиру и переехать туда.
— Мы им все купили — и обои, и холодильник, — вспоминают родители. — Целый прицеп загрузили, все, что нужно. Почему я так подробно рассказываю, как мы помогали? Потому что зять говорил следователю, что у нас были конфликты. Да какие конфликты, если мы им даже на коммуналку деньги давали! Аня звонит: «Мамик, папик нужно то, то и то привезти». Мамик и папик загружают машину и все везут. Отношения у нас были ровные. Мы им угождали, хоть бы у них все было хорошо.
По словам Марии, каждые выходные дочь с семьей приезжала в родительский дом. Ребенок тогда был на бабушке и дедушке — они кормили, мыли, убирали.
— Внучка очень любила купаться, она всегда очень радовалась, когда мы ее собирались мыть. Но в тот вечер вела себя странно. Уже набиралась вода в ванной, я собрала игрушки, Верочка начала кричать диким голосом: «Будет больно, будет больно». И отталкивает меня. Такого никогда не было! Она по мне ползла, держала за волосы, я не могла ее даже раздеть. Глаза — дикие, слезы льются ручьем.
По воспоминаниям бабушки и дедушки, они кое-как затянули ребенка в ванную. И обнаружили, что задний проход — сине-бордового цвета.
— Зять и дочь сидели в планшетах, в другой комнате. Они слышали, как ребенок разрывается от крика, но даже не подошли. Я кричу Ане, что с ребенком что-то ненормальное. Ее ответ: «Все нормально».
Через некоторое время история повторилась, дедушка и бабушка снова увидели нехарактерные сине-бордовые следы в той же области.
— Малышка боялась подойти к ванной. Она пыталась нам объяснить, повторяла: «Папа говорил, что будет не больно, а мне было больно», — говорит дед.
— Я даже рассматривать не могла, у меня сердце становилось, — вспоминает бабушка. — Стала кричать: «Люди, что с ребенком!» Муж кричит: «Давайте скорую вызывать». Ребенок весь черный. Дочка с мужем заходят, никак не реагируют, даже не подошли близко. Скорую не дали вызвать, зять сказал: «Поедем в Молодечно».
По словам Марии, через несколько дней дочь сказала ей, что водила ребенка к врачу и тот сказал, что все в порядке.
— Как мы узнали позже, в больницу они обратились только через полгода после случившегося! — поясняет бабушка. — Когда произошел второй инцидент, я сказала дочке и зятю: «Вы не думаете, что кто-то поиздевался над ребенком?» Я никого не обвиняла, спрашивала, может, они с кем-то оставляли девочку. Но реакции не было никакой. Согласитесь, если бы это была неправа, они бы сказали: «Ці ты дурная, такое прыдумала!» или «Почему вы так думаете? Давайте разбираться». Но никакой реакции не было.
Через некоторое время Максим ушел из семьи — продал машину и уехал в Россию. Родители Анны считают, что он испугался и «бросился в бега». Но заявление в милицию родные написали ближе к осени 2018 года, после первого инцидента прошел почти год. Говорят, что сегодня очень жалеют о том, что понадеялись на бдительность дочери.
— Летом приехали к дочке в гости, она жила на съемной квартире одна с ребенком, — вспоминает мать Анны. — Ребенок ходит голый, в квартире посторонний мужчина в трусах. Я сказала Ане: «Что это такое? Голый ребенок, незнакомый мужик в трусах выбегает из дома!» Я его на пятом этаже поймала, в квартире накурено, при этом дочка была по-прежнему на нашем содержании. И я сказала ей: «Возвращаешься домой, я буду хотя бы видеть, что происходит, и за квартиру не надо будет платить». Она отказывается. Тогда я сказала, что в любом случае буду писать заявление в милицию — и про то, что мы увидели сегодня, и про то, что было осенью, когда мы купали малышку.
— Аня на это сказала: «Вы теперь хрен что докажете», — продолжает ее отец. — То есть она не отрицала, просто уже прошло много времени.
«Мы хотим спасти ребенка»
Родители Анны считают, что их дочь не просто знала о насилии над ребенком со стороны мужа, но и прикрывает его. Через несколько месяцев Максим вернулся в Беларусь, и супруги снова сошлись. После заявления в правоохранительные органы отношения с родными Анны ухудшились, и они почти не общались.
— Я понимаю, в это сложно поверить. Если бы я хотела зятя наказать, зачем мне ломать жизнь дочери и ребенку? Я их безумно люблю. Я даже к Максиму привязалась. Но уверена, что он это сделал с ребенком, потому что я видела ее глаза в два года, слышала, как она кричала. Я молилась, чтобы это не повторилось. Думала, он будет бояться за себя, и ребенка больше не тронет — ведь были проверки и обжалования. Но через два года все повторилось.
В 2019 году Анна забеременела, отношения с отцом и матерью наладились, после нового года внучка приехала к бабушке с дедушкой.
— Началось с того, что она стала говорить, что папа плохой, не отдавайте меня ему. Потом был инцидент, когда она с разбегу запрыгнула к деду на колени. Мы думали, она как обычно балуется, а она говорит: «Хочу посидеть на п***** у деда». Мы были в шоке. Спросили, откуда она это знает. И она начала рассказывать, какой п**** у папы, как он его намыливает и дергает, как хлопает себя по попе, как засовывал ей пальчик. Я думала, умру на месте. Но сообразила, что надо записать это на видео, — говорит Мария.
Она показывает видео на телефоне. Бабушка просит ребенка еще раз повторить ей, что она рассказывала о папе. И Вера рассказывает и показывает — гениталии, как ими трясти, а еще повторяет матерные слова, якобы услышанные от отца, и говорит, что мама все это видела.
— Ребенка раздеваешь, а она становится на четвереньки и выдает звуки, как из порнофильмов, — продолжает рассказ бабушка. — Тянется, чтобы облизать взрослого человека. Ночью подскакивает, кричит от испуга. Мы хотим спасти ребенка. Если ее не отдадут нам, пусть лучше в приют, только не в контакте с отцом. И второй малыш ведь тоже под угрозой!
Мария с супругом повторно обратились в правоохранительные органы, передали видео с рассказами ребенка.
— Дочка, когда узнала об этом, сначала согласилась, чтобы на время разбирательства внучка пожила у нас, но потом приехала и с милицией забрала Веру. С того времени мы не виделись. На наши звонки и сообщения она не отвечает.
«Мама сказала: я его любыми путями его закрою»
Максим и Анна категорически отрицают все обвинения родителей. В 2018 году Следственный комитет первый раз проводил проверку по их заявлению. Анна поясняла, что у дочери с рождения стоит диагноз анемия, ей назначили железосодержащие препараты, из-за которых у ребенка были проблемы со стулом — в медицинской карточке об этом указано. Максим пояснял, что из-за этих проблем Вера боялась ходить и в туалет, и в ванную, поэтому папа успокаивал ее словами: «Не бойся, не будет больно». Никакого насилия, настаивают, родители они не применяли в отношении дочери, они любят и заботятся о ней.
Судебно-медицинская экспертиза, которую проводили в октябре 2018 года (спустя год после первого инцидента при купании), установила, что ребенок не подвергался сексуальному насилию. Специальная комиссия несколько раз изучала условия жизни девочки, и пришла к выводу, что она не находится в социально опасном положении, родители заботятся о ней, у ребенка есть все необходимое.
Максим пояснял следователям, что у него давний конфликт с тещей и тестем — они не приняли его, и всеми способами пытаются рассорить молодую семью. То же говорит и его жена:
— Причина — мама хочет, чтобы я жила у них под боком, а папа повторяет за ней слово в слово, попробуй не повтори — мало ему не будет. Когда я забеременела, мать сказала: «Ты рожай, я сама воспитаю ребенка». Но я все равно вышла замуж. С первого дня родители не приняли мужа, мой выбор. В свое время мама хотела лишить родительских прав своего брата и забрать его 3-летнюю дочку. Писала в соцопеку, но ничего у нее не получилось.
По поводу видео, где Вера рассказывает про гениталии отца и ругается матом, Анна говорит, что этому ребенка научила бабушка, специально, чтобы подвести под статью Максима.
— Она когда-то сказала: я его любыми путями закрою, то есть посажу. Ей все равно, каким путем, — продолжает собеседница. — У нас в семье никто не ругается матом. Ее бабушка этому научила, чтобы записать это видео. Конечно, мы были в шоке. Дочка только сейчас потихоньку восстанавливается. Но до сих пор говорит, что боится Машу (она не называет ее бабушка), не хочет к ней ехать (на фоне слышится голос ребенка: «Я боюсь Машу, боюсь к ней ехать» — Прим. TUT.BY). Я забирала ребенка с милицией, потому что родители не отдавали дочь, силой удерживали ее.
Анна говорит, что и она, и муж, и ребенок повторно прошли все экспертизы (в первом постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела указывается, что Анна и Максим отказались пройти судебно-психиатрическую и судебно-психофизиологическую экспертизы — Прим. TUT.BY) и что обвинения родителей снова не подтверидились.
— Я не хочу ни видеть, ни слышать мать после всего, что она натворила. Если бы с моей дочерью хоть что-нибудь случилось, она бы мне первой, а не бабушке, об этом рассказала, Вера — очень открытый и общительный ребенок. Но ни мне, ни воспитателям в детском саду, ни кому другому она ничего такого не рассказывала. Моя мама просто вредит психике ребенка, стоит ей только сказать про город, в котором живут дедушка и бабушка, она замыкается, говорит, что боится туда ехать, она и милиции теперь боится!
Мы связались с соседями и друзьями семьи, которые знают героев больше 20 лет.
— Мы живем за стенкой, — говорит соседка Марии. — Никаких конфликтов в их семье не было. Ну, бывало Вера что-то сделает, мама может на нее чуть прикрикнуть, но чтобы кто-то матом кричал, напивался — такого я не помню. Мы были на свадьбе у молодых — хорошая пара. Девочка всегда хорошо одета, досмотрена. Бабушка с дедушкой в ней души не чаяли, единственная внучка! Как могли помогали молодым — и технику им покупали, и за малышкой смотрели. Ничего подозрительного мы не наблюдали. Поэтому когда Аня приехала к родителям с милицией, чтобы забрать дочку, все, конечно, были в шоке.
— Об этой истории я знаю только со слов Маши. Чтобы я сама могла подтвердить факт насилия — нет, конечно. — говорит подруга семьи. — Я была на свадьбе Ани и Максима, внешне — нормальный парень, ничего плохого сказать не могу. Когда она уехала в другой город, я спрашивала, почему она бросила маму, даже не звонит ей. Аня сказала: «Она обвиняет нас, черт знает в чем, как так можно!» Но я склонна верить бабушке. Если бы она хотела свести счеты с зятем, она бы не задействовала ребенка. Ни один нормальный человек не может такое придумать, и маленького ребенка нельзя такому научить, чтобы она говорила на видео такие вещи! Маша понимает, что если все подтвердится, то и Аня может быть наказана, и очень переживает из-з этого. Но говорит, что не может это оставить, потому что первый раз это уже сошло с рук. Думаю, Аня относится к тому классу женщин, которые не могут жить без мужчины, и неважно, какой он. Поэтому и покрывает мужа.
Если ребенок говорит про секс, это должно насторожить
Как сообщили TUT.BY в Следственном комитете, проверка по заявлению бабушки и дедушки продолжается, назначены экспертизы, уголовное дело на данный момент не возбуждено.
Основатель объединения «Понимание» Андрей Маханько говорит, что в его практике было с десяток случаев, когда родные безосновательно обвиняли отцов в педофилии.
— Как правило, такие заявления подает бабушка, и в основе лежит конфликт другого свойства: крайне авторитарная мать, которая воспитывала как второе «я», не может с ней расстаться и принять ее выбор. Также такие случаи бывают, когда у бабушки начинаются возрастные изменения — и она замещает реальность грезами, чтобы добиться своей цели. Кроме того, основанием может стать имущественный конфликт, — говорит эксперт. — Если бабушка настаивает на своих доводах и ведет себя адекватно, лучше повторно провести проверку, перестраховаться — это нормальный принцип защиты детей. Если ребенок говорит простыми словами о сложных, не свойственных его возрасту сексуальных вещах, это должно насторожить. Подтвердить факт насилия может судебно-медицинская экспертиза, когда смотрят ребенка, проводят опрос, в том числе и родителей. Но отмечу, что полиграф можно пройти только с согласия гражданина.