«Прошу наказать меня по всей строгости». Что говорит в суде женщина, которую обвиняют в убийстве младенца

23 октября Брестский областной суд продолжил рассмотрение уголовного дела в отношении 29-летней гражданки Туркменистана Юлдуз Хайдаровой, которая обвиняется в убийстве дочери.

Юлдуз Хайдарова жила в многодетной семье в одной из деревень Туркменистана. Впервые в Брест она приехала в 2012 году, поступила на факультете иностранных языков Брестского госуниверситета им. Пушкина. Пять лет спустя Юлдуз закончила вуз и вернулась на родину. В Ашхабаде девушка работала гидом-переводчиком в туристической фирме. Первое время жила в съемной квартире с подругами. А затем переехала к своему молодому человеку Равшану, от которого вскоре забеременела в первый раз. Ребенок так и не родился — молодые люди решили прервать беременность, так как «думали о карьерах».

В 2018 году на работе Юлдуз спрос на переводчиков с английского языка упал, а с немецкого, наоборот, вырос. Поэтому летом девушка стала искать варианты подучить немецкий. На родине ничего подходящего найти не удалось, и обвиняемая решила вновь приехать в Брест. В БрГУ она нашла шестимесячные курсы делового немецкого. Туда и решила отправить документы.

В сентябре Юлдуз узнала, что забеременела во второй раз. Об этом она сообщила Равшану. Однако молодой человек новостям не обрадовался:

— Он сначала говорил, чтобы я сделала аборт. А потом, наоборот, говорил, что готов стать отцом. Потом опять стал говорить про аборт. Я отказалась.

— Почему? — уточнила гособвинитель.

— Потому, что я уже делала аборт и этого ребенка я ждала.

Своим родителям обвиняемая не сообщила о беременности, так как не была замужем за отцом ребенка.

— Для нас это позор, — объяснила девушка.

— А молодой человек не предлагал жениться? — спросила прокурор.

— После первой беременности он предложил брак, если я опять забеременею. А когда я забеременела во второй раз, сказал делать аборт.

Как рассказала в суде обвиняемая, отношения с молодым человеком постепенно испортились. Равшан то говорил ей, что хочет ребенка, то — что не хочет. В итоге пара разбежалась — и в марте 2019 года Юлдуз прилетела в Беларусь. Здесь она навестила своего друга Мустафу, уладила бумажные вопросы с университетом и заселилась в студенческое общежитие.

На учет по беременности в Беларуси обвиняемая не становилась и никому об этом не рассказывала. В Бресте жила то в квартире у Мустафы, то — в общежитии. По словам Юлдуз, на родину она возвращаться не планировала:

— Я хотела остаться в Беларуси. После курсов поступила бы в магистратуру, нашла бы жилье. После рождения ребенка можно подавать заявление на вид на жительство и жить здесь.

16 марта девушка гостила в квартире Мустафы. Днем она почувствовала боли в животе, 17 марта они усилились. Девушка вызвала скорую. Прибывшие медики забрали ее в больницу и в обед она родила дочь. Ребенка сразу забрали в реанимацию. По словам Юлдуз, малышка не могла самостоятельно ни есть, ни дышать.

Через три дня маму выписали, а дочь была под наблюдением врачей реанимационного отделения роддома еще около трех недель. Когда ее состояние стабилизировалось, девочку перевели в детскую областную больницу. Обвиняемая сказала в суде, что навещала дочь, но как часто — не помнит.

— А почему не навещали?

— Она была в стеклянном боксе. Я боялась ее трогать и к ней подходить. Я боялась ей навредить, — рассказала Юлдуз.

10 мая Юлдуз позвонили и сказали, что ее дочь все еще слабая, но готова к выписке. За почти два месяца, которые прошли после родов, у мамы к встрече ребенка ничего не было готово: ни жилья, ни обустроенной комнаты, ни коляски, ни люльки, ни детского питания. Она успела только одеялко купить по дороге в больницу.

— Я не была готова ее забирать.

— Почему в больнице не сказали об этом?

— Не знаю.

После обеда 10 мая Юлдуз забрала дочь и повезла ее на такси в квартиру Мустафы. Хозяина в тот день дома не было — он уехал в Минск.

— Я была с ребенком, никуда не уходила. Меняла памперсы, ухаживала, присматривала.

— Как кормили? — спросила прокурор.

— Подогревала молоко.

— Детскую смесь?

— Я ее не купила. Поэтому подогревала обычное молоко.

— А почему не купили?

— Не знаю. Не подумала.

— Вам при выписке рекомендации давали по уходу?

— Да.

Обвиняемая рассказала, что дочь вела себя беспокойно, плакала, а к 16.00 стала засыпать на диване.

— Я вместе с ней уснула (на диване — TUT.BY). А когда проснулась, моя дочка была уже подо мной. Я почувствовала, что с левой стороны подо мной что-то лежало. Ее голова была подо мной. Проверила пульс, дыхание — ничего не слышала, — говорит Юлдуз.

По словам женщины, скорую она вызывать побоялась — была в шоковом состоянии. Она завернула тело девочки в белую простыню, положила в пакет и отнесла к реке Мухавец. Там она спрятала пакет в яму и ушла. Вместе с телом ребенка в пакете лежали детские вещи. На вопрос прокурора, почему она оставила возле тела одежду, Юлдуз ответила:

— Они не надетые, новые. Может кому-то нужны будут.

Когда обвиняемая вернулась в квартиру, она позвонила психологу, чтобы рассказать, что произошло. Однако специалист не мог ей в тот момент помочь по телефону — и передала контакт коллеги. Другому психологу Юлдуз уже не звонила.

Через некоторое время после трагедии обвиняемой стала звонить педиатр из поликлиники, чтобы договориться на осмотр младенца. Под разными предлогами девушка избегала встречи. Когда врачи поняли, что обвиняемая не хочет показывать малыша, они обратились в милицию.

Оперативники быстро нашли мать. Однако Юлдуз им не сказала, где спрятала тело дочери. Труп малышки обнаружили без ее помощи.

— Почему сразу не сказали, где девочка? — спросила гособвинитель.

— Потому что я не похоронила ее.

«Я не дала ей жизнь»

У обвинения своя версия того, как развивались события в квартире Мустафы 10 мая. В том, что ребенок погиб вследствие трагической случайности, не верят ни следствие, ни прокуратура.

10 мая в квартире друга Юлдуз взяла в руки подушку и прижала ей голову дочери к поверхности дивана, перекрыв дыхательные пути, считают следователи. Девочка умерла в результате механической асфиксии. Тем самым женщина совершила умышленное убийство заведомого малолетнего, находящегося в беспомощном состоянии — и именно по этой статье ее судят. Санкция предусматривает до 25 лет лишения свободы.

В суде Юлдуз сказала, что считает себя виновной в гибели дочери, но подчеркнула, что не хотела ее убивать.

— Я не хочу, чтобы меня оправдали или освободили. Я виновата. Я не дала ей жизни. (…) Я не могу жить с этим и не хочу… — рассказала обвиняемая и попросила, чтобы ее наказали «по всей строгости закона».