Во сколько лет допустим секс? Говорим с главным детским гинекологом страны
В феврале была паника: многие решили, что теперь врачи обязаны рассказывать милиции о результатах посещения гинеколога девочек до 16 лет. Девушки же начали вспоминать, что медосмотр и без этого был не самым приятным занятием. Потом мы разбирались, какими именно половыми отношениями может заинтересоваться милиция. А недавно выясняли, на что все-таки имеет право гинеколог при осмотре несовершеннолетних.
В общем, тема подросткового секса, кажется, волнует всех причастных. И особенно волнует Оксану Иванишкину-Кудину — главного внештатного детского гинеколога Минздрава. Вместе с ней мы решили прояснить некоторые моменты насчет осмотров и половой жизни девушек с 14 до 18 лет. О тонкостях законодательства, дремучести общества и о том, почему подростковый секс имеет «право на жизнь», — в нашем разговоре. Тот случай, когда интервью нужно увидеть и детям, и родителям.
«Воспринимают так, как будто всех заберут в милицию»
— Вспомним хайп насчет «доносов» в милицию. Как правильно трактовать закон?
— Противоречащих моментов в законодательстве у нас нет. Важно один раз для себя их понять.
Законом о правах ребенка у нас закреплено такое понятие, как «дети» — это все лица от 0 до 18 лет. В этом большом понятии есть свои разделения. Например, статья 44 Закона о здравоохранении гласит, что с 14 лет человек имеет право давать самостоятельное согласие на простое медицинское вмешательство. Осмотр гинеколога как раз к этому относится. И теоретически, и практически девочке-подростку можно прийти к врачу, обсудить какие-то проблемы или взять те же мазки на анализы.
Возраст заключения брака (18 лет) оговорен в статье 18 Кодекса о браке и семье. Дальше у нас есть такое понятие, как возраст сексуального согласия, оговоренный в 168 и 169 статьях УК РБ, — это 16 лет. Именно здесь мы получаем своего рода «ножницы» между 14 и 16 годами, которые и вызывают столько обсуждений: вроде бы и к врачу прийти можно, а сексом заниматься «еще нет».
И уже здесь мы попадаем в поле действия постановления 1192 Совета министров. Там оговариваются некоторые моменты, касающиеся понятия «врачебная тайна». В этом постановлении (п. 3) определены основания, когда врачи должны взаимодействовать с органами внутренних дел. Например, когда врач сталкивается с фактом принудительного вступления в половую жизнь, беременностью, подозрением на прерывание беременности. Об этих ситуациях медицинские работники обязаны сообщить в правоохранительные органы. Причем это в равной мере касается всех структур и организаций — как государственных, так и частных.
Многие начинают воспринимать это как будто всех, живущих половой жизнью до 16 лет, заберут в милицию. Это и есть корень недопониманий.
Теоретически с 16 до 18 лет молодой человек уже имеет право жить полной жизнью, в том числе и сексуальной (если она по согласию), и этим никто не озадачивается. Другое дело, если речь идет о беременности: неважно, планируется постановка на учет по беременности или ее прерывание. И здесь, если девочка не состоит в браке, что теоретически возможно, снова вступает в силу наше самое первое «правило»: от 0 до 18 лет — это дети.
Начинает «работать» другая статья, и решения о сложных медицинских вмешательствах вместе с девушкой принимают и ее родители (или законные представители). Есть еще момент: если девочка в официальном браке, она уже признана дееспособной. Только в таком случае она вправе сама решить до 18, что ей делать с беременностью.
— Но все-таки что насчет периода 14−15 лет? Если девушка ведет половую жизнь и ей 15, конечно, она еще боится об этом сказать гинекологу!
— Я считаю, что еще слишком рано со всех сторон — медицинских, психологических, социальных. Ну не готов организм к этому! И готовить подростка к этому надо в семье заранее.
С детьми нужно разговаривать. Хуже, если эта тема подается со скандалами и криками — это только отвадит ребенка впредь задавать вопросы, да и в целом — от семьи. Ведь если он не находит ответов у близких, он идет искать их в своем окружении, социуме.
Надо (в идеале) доносить детям, что мы, взрослые, не против взаимоотношений, секса. Мы просто хотим, чтобы он был вовремя, по любви и с минимумом неприятностей и осложнений. Нельзя говорить «нет, этого делать не нужно». И разумные родители это понимают. Под замок, в том числе и информационный, сейчас никого не закроешь. Подростки найдут, как обойти преграду.
Понимаете, есть ситуации, когда дети на протяжении нескольких лет подвергаются сексуальному насилию. Иногда это происходит еще в раннем детстве. Гинеколог по психологическому состоянию, реакции на вопросы может заподозрить, что девочка имеет какие-то сексуальные отношения, и почувствовать, что все было не добровольно. Всегда какие-то настораживающие моменты проскальзывают в поведении ребенка.
Такая категория преступлений против половой свободы и неприкосновенности очень сложна, потому что, как правило, латентна, спрятана. Это происходит в закрытом социуме, в котором ребенок живет. И поэтому он об этом никогда и нигде не скажет. Очень плохо, если мы это не увидим. И естественно, это никогда не предается огласке. На первом месте у всех причастных — это социальность и здоровье ребенка, как физическое, так и психологическое, его будущее.
«Родители, не живите в иллюзиях»
— Мы обсудили секс с ровесниками и ситуацию насилия. Остался третий случай: что, если девушке 15, а парню — 18? У закона здесь лазейки нет: получается, «уголовка».
— А давайте мы с вами посмотрим на это с другой стороны. Все адекватные люди знают, что нельзя садиться за руль, выпив, нельзя брать чужое. Это такая же уголовная ответственность. Почему именно здесь надо устраивать дискуссию о соблюдении правила и законности? Закон суров, но он — закон.
Если это такая большая любовь мальчика, который уже старше 18 лет, то почему он не может подождать до ее 16-летия? Потерпи. Покажи ей свою любовь. Молодые люди в 18 лет заявляют, что они уже взрослые, созревшие, готовы к армии, к работе, все видят себя в зарабатывании денег… Так, наверное, он же должен понимать, что его любовь несовершеннолетняя? Читать ведь все практически умеют. Все прекрасно знают свои желания, но никто не хочет выполнять правила.
— Вы говорите с точки зрения, что только парни хотят секса — таков стереотип. А если как раз мальчик настаивает на «подождать», но девушка хочет уже сейчас? Что ему делать?
— Бежать от нее!
Не надо строить иллюзий, что любовь в 15 или в 18 лет у вас продлится до гробовой доски. Безусловно, можно найти такие пары, но этот случай — один на миллион.
— Иногда мы получаем письма от возмущенных родителей с посылом, что развращаем детей. Это происходит всегда при затрагивании темы подросткового секса.
— Таким родителям всегда хочется сказать: успокойтесь! Вы и ваш ребенок — не одно и то же. Это разные личности. Вы никогда не проживете его жизнь — так же, как и вы никому не даете проживать свою. Но все равно мы пытаемся сделать это из абсолютно эгоистичных соображений. Родителям, которые говорят: «Что вы мне, доктор, говорите! Я хорошо знаю своего ребенка!», всегда хочется задать вопрос: сколько минут в день вы сегодня с ним разговаривали? И чтобы в эту речь не входили фразы «ты поел?», «ты уроки сделал?», «ты рюкзак собрал?». Там и 10 минут не наберется — и вы хотите сказать, что вы знаете своего ребенка?
Все дети созревают в разное время. Кстати, поэтому я против обучающих программ в школе, когда всех детей сгоняют в один класс и пытаются что-то рассказывать в стиле «пестики-тычинки». Есть дети-«ботаники», которым и в 18 лет секс неинтересен: они в компьютере, в учебе, в олимпиадах, — а есть те, кто уже и в 14 созрел. Родителям таких детей хочу сказать: не живите в иллюзиях. Сексуальная энергия занимает первое место в жизни человека. Это даже больше, чем еда и сон. Она найдет выход всегда.
Как специалист, который работает с детьми более 20 лет, вообще не вижу сегодня проблемы раннего секса у нас. Нет такого, чтобы все били в колокола и кричали, что белорусские дети рано начинают половую жизнь. Я вижу, что скоро мы придем к тому, что они, наоборот, не живут этим сексом. Вот позднее материнство и поздние первые беременности — это я вижу.
Возможно, если мы с вами встретимся года через три, то будем обсуждать, где же этот секс и что нам делать с «чайлдфри». Мы к этому идем.
— Выходит, и здесь всё из семьи?
— Да, проблема раннего секса очень проста. Кульминацией полового созревания является сексуальный контакт. И когда приходит этот момент, подросток начинает искать, у него вечные проблемы, гормоны бушуют, нужно что-то делать, с кем-то поговорить, чтобы тебя банально обняли… А в семье пустота и закрытость: мама на кухне, папа — на диване, братья-сестры — по гаджетам… Такой девочке достаточно на пути первого же Васи или Пети, который даст ей это общение, иногда и без слов, а просто тактильный контакт. Пройдет неделя, вторая, третья… И ей комфортно. А что ребенку терять?
Поэтому я всегда говорю: прекратите воспитывать детей. Начните с воспитания себя.
«Не можете попасть к детскому гинекологу? Давайте разберемся»
— Сколько у нас вообще таких специалистов, как детский гинеколог?
— Сегодня в Беларуси работает около 40 детских гинекологов. Каждый на вес золота. В Минске таких специалистов 10, они есть в областных и районных центрах.
— Этого достаточно? Почему иногда сложно попасть к такому гинекологу на профосмотр?
— Как раз нет! Доступность записи к детскому врачу-гинекологу есть. Поясню. Бывает, сталкиваюсь с ситуациями, когда приходят с порога с жалобой: «Мы не можем попасть к детскому гинекологу». Я отвечаю: «Подождите, давайте разберемся. Что значит „не можете попасть“?». Смотрим по району, есть ли детский гинеколог. Есть. И оказывается, что прекрасно могут попасть, просто люди хотят «сейчас на сейчас». Но узкие врачи-специалисты в принципе не предусмотрены для того, чтобы так приходить на прием. К таким специалистам нужно приходить подготовленными, обследованными и с четко поставленной задачей, чтобы у врача было достаточно времени разобраться с ситуацией.
А если речь идет о «штампе в справку» — профосмотре, то тут уж, извольте, «сейчас на сейчас» вы нигде в мире не получите. Поход к парикмахеру человек в состоянии планировать за месяц, так почему профосмотр надо делать сломя голову, требуя «мне надо сегодня»? Медицина — это не сфера обслуживания и быть ею не может. Если она станет таковой, то наступит крах.
И перестаньте думать, что работа детского гинеколога заключается в профосмотрах и выявлении подростков, живущих половой жизнью в «нерегламентированном» возрасте. Это слишком уникальные врачи, «ювелиры в гинекологии», у которых огромная масса других сложных медицинских забот и задач. И уж точно, кто, как и с кем живет, их интересует меньше всего.
— Получение справки можно спланировать. Но что, если были какие-то неприятные симптомы, стеснялась сказать маме или пойти к врачу, а потом уже надо «прямо сейчас». А к гинекологу не пробиться. Как быть?
— Если это ситуация не катастрофичная, то записывайтесь на прием. Для ситуаций «ужас-ужас» есть специализированные приемные отделения стационаров, работающие круглосуточно. Это нормальная практика во всем мире.
У нас люди нередко жалуются на врачей и приводят в пример западную медицину, не всегда имея представление о ней. Чтобы попасть к узкому специалисту там, нужно ждать минимум месяц. Остальные вопросы решаются на уровне врача общей практики (в нашем случае — педиатра).
— С проблемными ситуациями ясно. Что происходит на плановых осмотрах, которых некоторые боятся?
— На самом первом профосмотре, который рекомендуется перед поступлением в детский сад, ничего страшного не происходит: ребенка осматривают, как у педиатра, проверяют наружные половые органы и молочные железы, слушают мамины наблюдения. Если осмотра перед садиком не было, он делается перед школой. В это время можно выявить какие-то аномалии развития и заболевания. От адекватных родителей я не встречала категоричных отказов. При правильном донесении информации, зачем это нужно, все соглашаются.
У подростков дополнительно к этому еще собирают анамнез: есть ли жалобы, есть ли месячные, с какого возраста, как они проходят, установился ли цикл… Это очень важно. Можно выявить признаки раннего полового созревания или даже серьезного заболевания. Если в 14−15 лет никогда не было месячных, то это крайне тревожный звонок. Даже если в семье были все «поздние», лучше дообследоваться. На этом этапе можно понять, нужно ли девочке помогать справляться с болезненными месячными. Некоторые ведь предпочитают потерпеть.
И все! Никто не смотрит уже ректально этих детей. И колонной «пад прымусам» сюда не загоняют.
В детстве у нас уже могут быть изменения или заболевания репродуктивной системы без нарушения ее функции. И эти изменения находятся на стыке разных специализаций — в этом специфика и эксклюзивность работы детского гинеколога. Например, у девочек в 16−17 лет диагностируют аплазию матки и влагалища — когда от рождения нет ни того, ни другого. Нам говорят: «Так мы же приходили на медосмотр раньше, все было хорошо. Почему сейчас, в 16 лет, все плохо?» Отвечаю: есть вещи, которые раньше, чем начинается менструация, не выявляются. Поэтому возрасты для профосмотров выделены не просто так.
Зачем отказываться от того, что дают бесплатно? Молодеют заболевания рака шейки матки, молочной железы. Почему бы это лишний раз не проверить? Разве это плохо? По-моему — очень хорошо.
Есть заболевания, которые, будучи студенткой, я видела. Сейчас — нет. Не потому что они исчезли, а потому что их научились рано выявлять и назначать соответствующую терапию. Яркий такой пример — синдром Шерешевского-Тернера (хромосомная болезнь, сопровождающаяся характерными аномалиями физического развития, низкорослостью и половым инфантилизмом. — Прим. TUT.BY). Раньше беременность вообще казалась нереальной для этой категории больных.
— Вам не кажется, что все проблемы оттого, что мамы вовремя не объясняют девочкам, что к чему? Или, может быть, от отсутствия необходимого блока в учебнике биологии?
— Относительно образования: сегодня меня радует то, что я уже его не коснусь: у меня дети и школу, и университет окончили.
Выражу свою личную позицию. Я не понимаю родителей, которые не могут что-то объяснить своему ребенку. Вы смогли жениться, вы его смогли сделать. Почему вы не можете с ним говорить? Это же ваш ребенок! Извините меня, вы же умеете требовать свои права по яслям и школам, все «яжемать» или «яжеотец». Так почему со всеми можете, а со своим ребенком — нет? Если говорить о врачебном мнении, то считаю, что нет смысла проводить «агулам» какие-то уроки по сексуальному просвещению. Во-первых, слишком не готово к этому общество: будет цунами возмущений. Во-вторых, это бессмысленно. Пока нам утвердят эти планы для просвещения 15-летних, любой 15-летний будет знать больше, чем просветитель, который к нему пришел.
Я вижу смысл в просветительской работе, только если речь идет о репродуктивном здоровье, а не о самом сексе. Важно девочкам доносить то, что касается здоровья девочек, и часть — о мальчиках, а мальчикам, соответственно, тоже — и о себе, и о девочках.
Сегодня наша «продвинутая» молодежь иногда не знает банальных вещей о собственном здоровье. Кажется, что во время интернета люди знают еще меньше, чем в средние века. О сексе они знают все, а о своей физиологии и гигиене — ничего.