«После клинической смерти Максим не говорит». Как врачи возвращают к жизни 17-летнего подростка

Когда очередного пациента РНПЦ детской хирургии увозят на операцию, родители молятся, дежурят возле операционной в ожидании добрых новостей, верят в чудо и врачей. Максима Кравченко в эту важную минуту поддерживал только медицинский персонал: мама мальчика ушла из жизни, когда ему было три, единственная бабушка умерла, когда 17-летний Максим попал в больницу. Еще год назад этот парень занимался боксом, бегал по двору с мальчишками, но все изменилось за считанные минуты. Прямо на футбольном поле Максу стало плохо, он пережил клиническую смерть.

— Максим не говорит, но все понимает. Иногда может улыбнуться, показать, что все классно. Например, сегодня спросила: «Как дела?». А он ответил: «Хо-ро-шо», — рассказывает TUT.BY Евгения Кудерко, медицинская сестра РНПЦ детской хирургии.

Историю Максима нам рассказал папа трехлетнего Яна Завацкого, которому врачи сделали сложнейшую 14-часовую операцию на сердце Росса-Конна. Мужчина признавался: в центре ему жалко всех, у каждого свое горе и своя боль. Особенно душа болит за 17-летнего сироту, который пережил инсульт и потерял бабушку.

За Максима Кравченко в центре переживают многие: врачи, медицинские сестры, санитары. Пока одни его лечат, ставят на ноги, вторые — моют, переодевают, водят в столовую и туалет. Когда мы заходим в палату, Макс внимательно рассматривает нас, спустя какое-то время улыбается. На подоконнике стоит икона, возле кровати лежат цветные карандаши, раскраски, детские книги с рисунками. Он заново учится писать, считать, рисовать.

— Максим очень способный парень, понимает, что нужно над собой работать. Когда только к нам поступил, набирал тяжести в руки и постоянно разрабатывал, — вспоминает Татьяна Сончик, старшая медицинская сестра.

Сердце Максима на время операции остановили на 93 минуты

Максим Кравченко родом из Полоцка, с шести лет наблюдается в РНПЦ детской хирургии. В детстве ему поставили диагноз «врожденный порок аортального клапана». Врачи не раз предлагали бабушке, опекуну мальчика, дать разрешение на операцию, но женщина боялась хирургического вмешательства.

— Мы предлагали рентгенэндоваскулярную баллонную дилатацию, она делается через артерию на ноге под рентгеновским аппаратом, когда специальным баллоном раскрывается аортальный клапан. Операция технически сложная, но благодаря техническим возможностям центра, проводится успешно, — рассказывает TUT.BY Александр Горустович, заведующий кардиохирургическим отделением № 2, кандидат медицинских наук.

Операция дала бы возможность парню жить обычной жизнью до 18 лет, а дальше врачи бы поставили Максиму механический клапан. Но все пошло по другому сценарию. К тому же школьник еще стал заниматься боксом, при том, что детям с пороком сердца не рекомендуются такие физические нагрузки. 13 мая 2018 года прямо на футбольном поле Максиму Кравченко стало плохо, он пережил клиническую смерть. Врачи спасли парня, но восстановиться до конца он не смог.

— Месяц назад начались осложнения, это бывает при пороках сердца, когда в организме появляется инфекция и начинает съедать створки клапана, — объясняет Александр Горустович. — Это чревато тем, что вегетации, которые цепляются за створки, могут отсоединяться и попадать в сосуды головного мозга, приводя к инсульту. Поэтому Максим был экстренно госпитализирован из Полоцка в Минск.

Операция длилась три часа, сердце Максима останавливалось на 93 минуты, ему имплантировали механический клапан.

«Хотелось ребенку помочь, чтобы не по больницам и приютам ездил, а был дома»

На вопросы Максим отвечает «да» или «нет», иногда кивает головой в знак согласия или показывает глазами: он все понимает. Его руки и ноги не разгибаются до конца, после длительного нахождения на ИВЛ ест только протертую пищу и постоянно нуждается в уходе. В РНПЦ детской хирургии верят: это состояние не навсегда. Если парнем заниматься, он сможет восстановить речь. Главный вопрос: кто это будет делать после выписки?

У Максима есть родственники, но стать его официальным опекуном они не могут, постоянно к нему приходит двоюродная сестра, и недавно мальчик даже назвал ее по имени: «Га-ля». Учитывая непростую ситуацию, органы опеки Полоцка нашли Максиму приемную семью до его 18-летия, до декабря 2019 года.

 — Сегодня Максим меня уже узнал, — говорит Татьяна Алексеевна, которая приехала в центр вместе с мужем. — Знаю его с самого детства, живем по соседству, мама Максима и я гуляли с колясками вместе, когда дети были маленькими. А еще он общался с моим приемным сыном.

Татьяна Алексеевна работает приемной мамой с 2005 года, у нее двое собственных детей, еще пятерых она воспитывала как приемная мама.

— Когда органы опеки предложили взять Максима, согласилась. Хотелось ребенку помочь, чтобы не по больницам и приютам ездил, а был дома. Правда, не думала, что состояние такое плачевное. Буквально в апреле видела, как Максим гулял по улице с бабушкой за руку, а теперь… — женщина переводит взгляд на кровать.

Сама она в центре остаться не может: у 15-летней дочки Татьяны Алексеевны ДЦП и за ней тоже нужен уход, поэтому пока с Максимом будет ее муж — Виктор Николаевич.

«Один из волонтеров удочерил девочку из нашего центра»

Медсестры не скрывают: они очень переживают за Максима Кравченко. Пока он в РНПЦ детской хирургии, стараются окружить его заботой и вниманием, чтобы не лежал в палате целый день, выводят на коридор, ходят с ним в столовую.

— А эти шлепки ему купила наша медсестра, — отмечают наши собеседники, когда Макс собирается выйти из палаты и запускает ноги в синие шлепанцы. Пока парень идет по коридору, медперсонал искренне радуется его успехам.

— Шанс на восстановление есть всегда, тем более, это ребенок. Максиму предстоит очень много работать с неврологами, — говорит врач-педиатр Виктория Горошевская.

В центре видели не одну историю со счастливым концом, вдруг так повезет и Максиму.

— Самое главное — это уход. С Максом нужно говорить, помогать ему разрабатывать руки, он знает цифры, алфавит, пробует что-то писать, — говорит Татьяна Сончик, старшая медицинская сестра. — Если человек готов пожертвовать своим временем и позаниматься с Максимом, мы будем только рады.

— Когда-то у нас была группа волонтеров, — подключается к беседе Евгения Кудерко, медицинская сестра. — Они приходили по очереди. Один из волонтеров проникся историей маленькой девочки сироты. Он первым делом купил ей сандалики, поставил на ножки и стал заниматься с малышкой. Оказалось, у них с женой не было детей, и пара удочерила эту девочку.

Я спрашиваю у Максима, чего ему не хватает сейчас больше всего. Парень очень старательно выводит в блокноте непонятное слово на букву «п». Прочитать его невозможно и тогда я сама пишу несколько слов. Глаза Максима загораются, когда он видит слова «планшет», «карандаши», «фломастеры».

Если вы хотите помочь Максиму Кравченко, пишите по адресу ekaterina.borisevich@tutby.com