«Построил прадед, купец». Два деревянных дома Минска на снимках сейчас и 95 лет назад
Фотографии минских окраин начала ХХ века — редкость. Краевед Павел Ростовцев отыскал снимки двух старых домов минской Грушевки, сделанные 95 лет назад, и рассказал про их историю, а TUT.BY посмотрел, как эти усадьбы выглядят сейчас, и узнал, кто в них живет.
Дом на Разинской. Сохранившийся облик, наследница купца
Улица Разинская, 31. Те же резные ставни, что и почти 100 лет назад, под крышей — куски ажурной декоративной полоски из дерева. Только век назад Разинская, на которой стоял дом, называлась Иосифовской. Имя в честь Степана Разина улице дали в 1922 году.
— Почти каждый год обещали снести, — говорит Леонид, который как раз ходит по двору этого дома. — А какой смысл вкладывать деньги, если завтра приедет бульдозер?
Леонид живет на Разинской с 1990 года. Всего в старинном доме пять квартир, мужчина занимает одну из них. Рассказывает, что постоянных жителей здесь почти не осталось. Самая пожилая соседка, 88-летняя Нина Чешко, зимует у сына, а в родной дом перебирается только на лето.
Три колоритных крыльца выходят во двор, а там как раз сильнее видно, что дому больше века.
— В домовой книге с 1976 года стоял штамп, что он идет под снос. Но меня, когда покупал, это не пугало. А что? Руки есть, голова тоже, — рассказывает местный житель. Чтобы купить квартиру в Минске в 1990-е, надо было связи в исполкоме иметь, а дом можно было купить и без них.
Но ни расширить жилплощадь, ни сделать пристройку у Леонида не вышло.
— Еще в 1990 году подал заявку. Сначала исполком тянул с ответом, а потом времена поменялись — и мои финансовые возможности тоже. Так и осталось все.
Крыльцо в центре — вход в квартиру Виолетты Алимовой. Она не живет здесь уже несколько десятилетий, но для дома на Разинской — важный человек.
— Этот дом построил мой прадед, Афанасий Гаврилов, — рассказывает Виолетта Алимова, которую мы тоже нашли. — Он был купец, зажиточный человек!
Точного года постройки усадьбы женщина не знает, но помнит, что под крышей дома долго красовалась надпись: 1918. Еще один дом прадеда, поменьше, стоял в том же дворе — за огородами, но сгорел.
Как умер Афанасий Гаврилов, правнучка не знает. В семье о прошлом говорили мало. Зятя купца, дедушку Виолетты Алимовой, репрессировали в 1938-м. Он жил в этом же доме на Разинской, работал мастером на мехзаводе Мясникова.
— У прадеда было много наследников, два наших дома разделили аж на 14 человек! Когда началась революция, многие из них уехали за границу, — говорит Алимова.
Сама она помнит этот дом с 1946 года, когда вместе с мамой вернулась из эвакуации в Минск.
— Тут жило столько беженцев! Тогда дом делился не на пять квартир, а на три — так в каждой было по четыре семьи. Мы заняли свою квартиру на 27 метров в центре и жили там с родными ввосьмером.
Виолетта Алимова рассказывает, что через какое-то время после войны стали возвращаться другие наследники Афанасия Гаврилова. Кто-то из них восстанавливался в правах через суд.
— Какой был дом! — вспоминает минчанка. — Помню крепкое дерево, резную мебель, крючки под потолком, за которые можно подвешивать детскую люльку. А теперь, посмотрите, — все развалилось. Особенно там, где сыро, — уже все сгнившее. В одной из моих комнат потолок подпирает металлическая стойка… Было собрание прошлым летом, соседи по улице на него ходили. Там сказали, что наш дом — архитектурное наследие. Как так может быть? А если он не подлежит сносу — как там жить.
Кто жил на улице
Справочник «Весь Минск» 1911 года указывает имена домовладельцев по улицам. На Иосифовской улице, как тогда называлась Разинская, не все дома были под номером.
Дом № 27 принадлежал Семену Козаку. Затем шли два строения без номера: Матвея Сусина и Осипа Русевича. Потом — дом № 31 Франца Адуцкевича и строение без номера Ивана Карася.
По сведениям описи домовладений Минска 1954 года, сегодняшний дом по Разинской, 31 числился за Климковичем с совладельцами. А номер у него тогда был 29, а не 31.
Дом в Невском переулке. Благоустроенный, но облик изменился
Дом № 6, Невский переулок. Распознать в нем тот самый дом, сфотографированный 95 лет назад, непросто. Во дворе громко лает собака, пока хозяин выходит к журналистам.
До революции Невский переулок был улицей. Статус понизили в начале 1920-х годов, но изначальное название сохранилось. Невской улицу назвали в XIX столетии, когда окраинные улицы в Минске массово называли в честь географических объектов Российской империи.
Этот дом сейчас — на двух владельцев. В одной половине уже больше десяти лет живет Дмитрий Сармонт.
— Здесь жили моя мачеха Галина Николаевна Гарнашевич с моим отцом. Мачеха прожила тут 75 лет. А строился дом, я думаю, при бабушке мачехи, Катерине Ивановне. По домовой книге знаю, что это было в 1912 году. Когда-то дом был на одну семью, потом родителей мачехи репрессировали — чекисты забрали, и девочку воспитывала бабушка.
— А за что забрали?
— А кто знает, отец ее, Николай Крюк, и сам чекистом был, — пожимает плечами Дмитрий Сармонт.
В большом доме бабушка с внучкой долго жили вдвоем, а со временем вторую половину выкупили посторонние люди.
Этот дом, в отличие от своего собрата по улице Разинская, досмотрен. Отапливается газом, хоть печку хозяева и оставили — на всякий случай. Канализация есть, туалет не на улице, душ.
— Но, честно говоря, усадку дом дает: оседают полы. Поменять бы нижнее бревно, да не представляю, как это сделать, если дом на двух хозяев, — рассуждает Дмитрий Сармонт. — С этого года опять заговорили, что город собирается наши дома сносить, дорогу строить. Я и согласен: кругом все застраивается, а здесь эти халупы стоят… С другой стороны, отсюда съезжать? Меня устраивает все.
Кто жил на улице
Справочник «Весь Минск» 1911 года указывает имена домовладельцев. По состоянию на 1911 год на Невской улице указан лишь Иван Котлашевский, без номера дома.
По сведениям описи домовладений Минска 1954 года, дом № 6 по нынешнему переулку Невскому числился за Гарнашевич с совладельцами, о которых и рассказывал Дмитрий Сармонт.
Как деревянные дома Грушевки не стали памятниками архитектуры
Как вообще эти два дома на Грушевке попали на фото 96 лет назад? Геодезисты фотографировали нивелировочные реперы (знаки отметки высоты над уровнем моря) государственной геодезической сети, установленные на фундаменте этих домов. Реперы на этих двух фото почти не видны, а дома — очень хорошо. Снимки сделаны не позже зимы 1924−1925 годов, хранятся в фондах Белгосархива научно-технической документации.
Когда именно построили дом № 31 по Разинской и № 6 по Невскому переулку? Ответ пока не подтвержден документами, но краевед Павел Ростовцев уверен, что к 1917 году эти здания существовали.
Застройка улицы Разинской стала формироваться после постройки Московско-Брестской железной дороги. Впервые план на застройку этой части города появился на карте с названием «Планъ Губернскаго города Минска существующаго расположенія съ показаніемъ урегулированiя і распространенія онаго» 1888 года. Уличную сеть, которая фактически существовала, впервые отметили только на Плане проектированного расположения губернского города Минска 1890 года.
К середине 1980-х годов возник интерес к деревянной архитектуре, исследователь Александр Локотко издал книгу «Силуэты старого Минска». При нем же в «Белспецпроектреставрации» к 1992 году деревянную историческую застройку Грушевского предместья исследовали ученые, разработали проект охранной зоны. Но распался СССР — и финансирование таких исследований прекратилось и больше не велось.
Дому № 31 на Разинской улице собирались придать статус памятника деревянной архитектуры. Но уже к началу 1990-х годов стало понятно, что это связано с большими проблемами. Жить в подобном доме без серьезных изменений в инженерных сетях, а порой и в самой конструкции дома, минимум — некомфортно, а иногда и невозможно. А за чей счет консервировать и реставрировать дома, было непонятно.
Охранные зоны деревянной застройки для Грушевки так и не определили, а дома, в отличие от своих собратьев в Северном переулке, памятниками архитектуры не стали. Несмотря на сохранившуюся красоту дома № 6 по улице Разинской, выживет он, только если его перенести в тот же музей архитектуры и быта. А на Разинской, где уже разрушена его среда, скорее, нет — какие статусы ему ни придавай, считает краевед.