«Не хотели, а все равно поговорили о политике». Как айтишники организовали встречу с Алексиевич

Белорусская IT-компания организовала в Минске встречу с нобелевским лауреатом Светланой Алексиевич. Несмотря на перестраховку айтишников в общении с журналистами и просьбы не говорить про политику, темы все равно касались именно ее. TUT.BY побывал на мероприятии, которое начиналось с идеи «для своих», а в итоге собрало 500 человек.

Просьба согласовать тексты и большие проблемы со звуком

Большой зал отеля Double Tree by Hilton будним вечером 9 января был почти заполнен. На встречу с нобелевским лауреатом по литературе Светланой Алексиевич первые 200 человек заявились всего за два часа, а закончили регистрацию на цифре 463.

Примечательно, что общение с писательницей организовали белорусские айтишники — компания Andersen, которая разрабатывает программное обеспечение. Глава компании Александр Хомич, который сам же встречу взялся и вести, объяснил: начинали с традиции приводить к сотрудникам интересных людей, а потом решили расширить аудиторию.

Еще до мероприятия организаторы отметились неприятной ситуацией: просили журналистов согласовывать с ними материалы перед публикацией. Соцсети отреагировали бурно, Белорусская ассоциация журналистов назвала это цензурой и неуважением к журналистам. От своего требования организаторы потом отказались, объяснив проблемы в организации неопытностью в проведении таких встреч.

Во время разговора с Алексиевич неприятности продолжались. Большой проблемой для аудитории был звук: микрофоны нередко фонили, не всегда можно было расслышать, о чем на сцене идет речь.

— Да… айтишники, — с улыбкой протянула Светлана Алексиевич, уже на сцене наблюдая, как организаторы пытаются настроить звук.

«Человеческая жизнь стала дороже». Разговор о героях войны и героях книги

После встречи, отвечая на вопрос журналистов, Александр Хомич уточнит, что прочел три книги Светланы Алексиевич. Он много спрашивал писательницу о подвигах, войне и о том, как автор искала героев, например, для книги «У войны не женское лицо».

— Найти женщину, которая была на войне, — не сложно, — объяснила писательница. —  Сложнее было найти человека, которому страдание помогло стать свободным, помогло вырваться из советской культуры войны хотя бы немного и заговорить с точки зрения своей биологии. Человека, который говорил бы какой-то новый текст. И только один из десяти людей мог дать такую деталь: «А смерти было так много под Сталинградом, что лошади, которые никогда не наступят на человека, шли и не боялись мертвых людей». Понимаете? Это уже мировоззрение человека, освобожденного от банальности культуры, человека, который сам наблюдает за тайной жизни, за происходящим. И когда я находила таких людей, то дальше уже начиналась работа…

— Какую художественную обработку получали рассказы этих женщин? — уточнил ведущий.

— Вы знаете, жизнь настолько художественна, что дай Бог постичь ее художественность! — рассказала писательница. — Вот все думают, что художественность — это написать текст красиво. Это чепуха. Это была бы литературщина — не более того (…). Вот я ж была на войне в Афганистане и могу вам сказать, и в этом темная сила искусства, что надо видеть вещи объемно. Так вот война — это… очень красиво. Красиво видеть мужчин, как они надевают эту свою форму и с каким они идиотским самодовольством ходят в этой форме (…). Красота это ж не такая прямая вещь. Я, помню, задохнулась, когда увидела, как старая афганка кричала от горя: каким было ее лицо, как падали с нее одежды, — это было красиво. Мне было страшно об этом думать, но это было так.

Ведущий задавался вопросами, почему сегодняшним людям кажутся странными, например, подвиги на Второй мировой войне.

— Я считаю, что человеческая жизнь сегодня дороже. Мы сегодня знаем, что это что-то большее, чем лечь на пулемет или залезть на крышу реактора. И мы говорим, что политики должны сделать такую жизнь, чтоб нам не надо было лезть на крышу реактора и ложиться на дот, — отметила Светлана Алексиевич.

По мнению писательницы, война всегда выпускает из человека зверя.

— А уж если тебя заставили надеть шинель и взять в руки автомат — ты уже мало похож на человека, ты можешь все что угодно сделать, — это уже в рассуждении про немецких солдат.

— Но великая Победа — она объединяет нас? — спросил руководитель компании Andersen.

— Победа нас сегодня разъединяет, — не согласилась писательница. — Потому что масса людей не принимает это и говорит, например, о том, где сегодня живут ветераны. Можно было построить оставшимся нормальные квартиры? И где эта правда о войне? (…). Понимаете, мы не знаем правды. Мы только стоим у этой могилы и кричим: «Не подходите, не подходите, здесь лежат герои!». А почему их так много?

Слова Алексиевич прервали аплодисменты.

Писательница придерживается похожего мнения и по поводу памяти расстрелянных в Куропатах: она считает, что не столько важно ставить там памятник, сколько — говорить как можно больше правды о том, что там происходило, открывать архивы.

«Зачем спешить умирать?» Ответы про смерть, русскую душу и таблетки из «Матрицы»

Ведущий спрашивал Алексиевич и о русской душе, «сердобольной и легкой на расправу» одновременно.

— Этот миф о русской душе уже закончился. Это такая же человеческая душа как и все, — ответила писательница.

Соцсети и зал были настроены философски: несколько раз писательницу спрашивали о смерти. Например, так: «На данном этапе вы готовы к смерти? Вы осознали свое предназначение?»

— Кто из вас готов к смерти? — окинула взглядом аудиторию писательница.

Попутно Алексиевич призналась: просит родных «не возиться с телом», когда умрет, а развеять ее прах.

— Чтобы остаться в мире, исчезнуть, — задумалась. — Но, послушайте, а чего спешить-то?

В зале раздался одобрительный смех.

— Вопрос, который меня очень сильно волнует, — спросила девушка из зала. — Как влияет развитие современных технологий — искусственного интеллекта, роботов, криптовалюты — на душу современного человека? И будет ли это такой новой войной с человеческой душой?

— Это очень интересные вопросы. Но если б вы пришли ко мне в мой загородный дом вы бы увидели книгу Хокинга (…), очень много книг футурологов американских интересных. Сегодня ни в одной профессии никем нельзя стать, если вы не включитесь в мировые процессы. А это не сложно, у каждого есть компьютер. Надо ежедневно бить в эту точку, расширять свой зрачок. Что касается будущего… Насчет криптовалюты я не понимаю, она мне как-то не очень нравится. Но искусственный интеллект — никуда мы от этого не денемся. Массу работы будут делать эти какие-то другие совершенно люди и это будет совершенно другой мир (…). Мы знаем, мир не останется таким, каким мы его получили. Это абсолютно точно и к этому надо быть готовым.

— Вы смотрели фильм «Матрица»? — спросил Александр Хомич.

— Нет.

Хомич объяснил, что в фильме нужно было выбрать одну из двух таблеток, от этого зависело, в какой реальности жить.

— Если бы вам предложили две таблетки? Первая: вы живете в таком хорошем Советском Союзе, запускаете Гагарина, строите БАМ, у вас есть идея, идеология. Да, вы живете, наверное, не очень богато. И вторая таблетка: вы живете, пускай даже шведской хорошей жизнью, но у вас есть книга «50 оттенков серого», которая переведена на большинство языков… (речь идет о скандальной книге с откровенными сценами). Какую бы жизнь вы выбрали?

— Ой, господи! Как вы все запутали, — засмеялась писательница. — Несовместимые вещи вы сказали: дело не в Гагарине! В это время американцы тоже запустили и на Луну пошли, живя в свободной стране. А мы думаем, что Гагарин нас освобождает от того, что мы жили в плоской неинтересной жизни, не знали, что в мире творится, книжки читали не все… Я бы не хотела жить в такой стране и нечего ее идеализировать. А что касается шведской жизни — это красивая жизнь, это достойная жизнь. Когда вот я, например, говорю своей переводчице: «Господи, какой у тебя большой налог! Ты же могла бы что-то придумать, не платить этот безумный налог!». А она говорит: «Света, мы платим так, как положено. Мне сделали операцию, моим детям сделали бесплатно операцию — это все из тех налогов, которую плачу и я».(…) А «оттенки серого». Да господь с вами, прочитайте спокойно и отложите. Я прочла и как-то не испугалась.

«Сядзець ціхенька». Что не нравится в Беларуси и пара слов про страхи молодежи

На просьбу ведущего отметить хорошие черты Советского Союза Алексиевич не смолчала. Похвалила своих героинь, которые молодыми шли воевать и таскали раненых на тонких спинах.

— Вот что такие люди были — это здорово. И, вы знаете, я бы хотела, чтобы остался в людях идеализм… Вот о чем мы мечтали в десятом классе? Конечно же, стать летчицами, геологами. Был некий полет от реальности, потом мы за это платили, поскольку реальность была далеко.

— Отметьте хорошие черты современной Беларуси, — предложил организатор.

— Я лучше вам скажу, что мне не нравится в Беларуси.

Аудитория снова одобрила смехом и аплодисментами такое желание писательницы.

— Мне не нравится, что нет свободных людей и нет свободной страны. Мне не нравится глухое крестьянство, из которого с таким трудом мы выползаем. Ценности «сядзець ціхенька» и «каб не вылазіць нікуды». Вот мы летим в самолете с каким-то большим нашим ученым. Сидим, прекрасно разговариваем. И вдруг он выходит в туалет и какой-то идиот ему говорит, что он сидит с Алексиевич. Он приходит — и пересел. Вот это мне не нравится.

Когда один из зрителей попросил Алексиевич дать оценку политическому состоянию Беларуси, ведущий Александр Хомич резко отмел вопрос:

— Давайте мы договоримся на этой встрече не поднимать эти вопросы, сегодня мы говорим о литературе.

— Я скажу коротко. Мы имеем дело со спящим человеком. И что его разбудит я не знаю, — использовала свою знаменитую метафору о белорусах Алексиевич.

Когда спустя несколько минут кто-то из зала спросил у писательницы, почему белорусы такие зажатые, несвободные даже в сравнении с соседями в Украине и в России, писательница ответила:

— Вы знаете, от вашего вопроса мой организатор просто в ужасе.

— Што вы думаеце пра беларускае студэнцтва? Што думаеце пра сучасную моладзь? — спросил один из присутствующих.

— Знаете, я помню слова Алеся Адамовича о том, что вот придут молодые, небитые и это будут совсем другие люди. Но, к сожалению, пришли в общем-то наши клоны. Те же самые люди, они тоже боятся, — ответила Алексиевич, будто параллельно объясняя и многочисленные страхи организаторов мероприятия. — Но все-таки я верю в них. У вас больше времени биологического, больше возможностей рано или поздно что-то сделать. Я думаю, вы это осознаете, у вас все-таки есть время.

— Топ-три места в Минске, которые вам нравятся? — уже в блиц-режиме зачитал ведущий очередной вопрос из соцсетей.

— Вы знаете, я живу — извините — в доме Чижа (в зале снова засмеялись. — Прим. TUT.BY). И вы знаете почему? Я жила в доме рядом и очень люблю вид на речку — очень нравится. Хотя моя подруга Таня Тюрина все время приходит ко мне и говорит: ужасно, ужасно.

— Ну если из него смотреть, наверное, не так ужасно, — сыронизировал Александр Хомич.

— Вы уже стали человеком мира. А какой он, этот мир? — снова вопрос из соцсетей.

— Вы знаете, мир очень разный, — отозвалась писательница. — Сегодня — Трамп, Путин… В мире тотальное господство среднего человека. Это какая-то обратная сторона демократии, с которой сегодня большой вопрос как справиться.

Светлана Алексиевич считает, что современным белорусам не хватает хороших философов, которые бы ставили нужные вопросы для общества.

— У нас очень мало идей, которые соответствуют сегодняшнему времени. Кто-то цитировал белорусское «людзьмі звацца» — но это все уже далеко позади, нам нужны новые национальные идеи. У нас есть проблема: Сталин, война, раньше польское присутствие — все это, конечно, культурный слой уничтожило и поэтому у нас очень большие проблемы. Сегодня вот эту работу, которую должна делать элита — должен делать каждый учитель, каждый преподаватель. У нас есть прошлое, которое да, мы вынесли из темноты, но мы совершенно беспомощны в настоящем.

Напоследок у Алексиевич спросили, о каком главном вопросе она задумывается.

— Единственный вопрос, который мне интересен всегда и во всех моих книгах — почему все-таки в нашей жизни еще и сейчас так мало человеческого. Почему мы так несправедливы, жестоки друг с другом. Не только в социальном плане, но и вообще даже просто в жизни. Почему все борятся, а бог любви не живет в нашей душе. Что же такое случилось с человеком? Почему он не спасается любовью? Ведь больше нечем спасаться.

«Не согласен, что Беларусь такая дыра». Следующим на встречу позовут Петра Мамонова

Зал расходился, кажется, довольным. Правда, в очереди к одному окошку гардероба на этаже эти самые 500 человек стояли долго: кто-то и по двадцать минут.

Компания Andersen свои встречи со знаменитыми людьми собирается продолжать. В марте хотят позвать Петра Мамонова, русского актера и рок-музыканта.

— Как вы считаете, когда приглашаешь людей такого уровня — насколько вообще можно быть свободным от политики? — спросили у ведущего Александра Хомича после встречи.

— Тяжело быть свободным от политики, — согласился он. — Но вагонные споры — последнее дело. Люди, конечно, больше всего любят говорить о политике, потому что это якобы больше всего затрагивает их жизнь, но зачастую эти разговоры… безответственные. Я считаю, что мы не владеем всей информацией для того, чтобы говорить осмысленно о политике. А частное мнение… Мы бы хотели тему политики в наших встречах обходить стороной и разговаривать об искусстве, истории. Хотя, с другой стороны, хотели не хотели, но все равно о политике поговорили.

— А вы сами со многим согласны c Алексиевич, или с чем-то не согласны?

— Я бы сказал, что я со многим не согласен. С тем, что Беларусь такая вот дыра — я совершенно не согласен. Я вижу Беларусь совсем с другой стороны — с такой, что ребятам, нашим айтишникам, предлагаешь в Германию поехать поработать, из нашей страны. А они говорят: «Нет, мы не хотим».