«Помоется - и о пьянке забудет». Как мы парились в душевной сельской бане Чижа с Прылэпой и Левитаном

На малой родине белорусского бизнесмена Юрия Чижа, в деревне Соболи нет своей Зыбицкой. Нет здесь клубов, воркаут-площадок, спортзалов или кафе. Вечер пятницы в Соболях так же насыщен культурными событиями, как вторая половина понедельника, вторника или любого другого дня недели. Исключение — суббота, когда в местной бане зажигается свет — и мужики со всех уголков неперспективного села встречаются за овальным столом раздевалки. Одни приходят банально помыться, другие — поговорить, третьи — «заполнить внутреннюю пустоту», чтобы меньше места для сивухи осталось. TUT.BY съездил на малую родину Чижа попариться в им же построенной бане, которую бизнесмену позже пришлось арендовать, чтобы та продолжала работать.

Баню в центре Соболей Юрий Чиж построил лет 10 назад. Деревянное здание располагается напротив продуктового магазина. Ориентир — высокая деревянная скульптура женщины с коромыслом, которая стоит у забора. Арт-объект соорудил уроженец Соболей, художник Анатолий Желудко в черные для соболевцев времена, когда сама баня не работала. Хотел, говорит, добавить к скульптуре послание чиновникам: «Идите вы в баню» — но передумал. Замок на деревянные двери парильни повесило местное ЖКХ, которому Юрий Чиж когда-то безвозмездно передал объект. Коммунальники посчитали, что содержать баню нерентабельно — и выставили ее на аукцион. В результате бизнесмену пришлось взять ее в аренду, чтобы односельчанам было где помыться.

— Сказал: «Сделаем — и пускай бесплатно люди моются», — вспоминает Анатолий Желудко и добавляет, — А так где людям мыться?..  Ладно раньше как-то приноровились, в ночвах (выдолбленное из дерева широкое корыто. — Прим. TUT.BY) мылись. Потом пришла цивилизация — был у нас душ на ферме. Ходили люди туда, день стояли в очереди. Но этот душ перекрыли. Хорошо, [Чиж] помог.

«Деньги взять не могу — билеты закончились»

Так в Соболях суббота вновь стала банным днем. За зданием ухаживают сотрудники предприятия Чижа, которые охраняют туристический комплекс «Наш родны кут Cабалi», строительство которого возле трассы М1 заморожено. Мужики раз в неделю топят баню и проводят восстановительные работы. Уже почистили фасад здания, поменяли старый забор, заменили сайдинг на деревянные доски.

Зимой баню начинают топить рано. Первый двухчасовой сеанс — женский — начинается в 16.00. Поэтому истопник Дмитрий Никитюк в день нашего приезда на объекте с 12.00. Пока баня работает только для своих, для соболевских. Платы с сельчан не берут.

— Как-то женщина пришла и протянула мне 10 рублей. Я сказал, что деньги взять не могу — билеты закончились, — улыбнулся истопник.

«Радзи Бога, пераходзь на чыста беларуски»

В нашу субботу в баню пришла только одна женщина. Да и та в парилку не заходила. Помылась в моечной — и ушла. Дмитрий не скрывал своего разочарования: зря топил, что ли?..

К вечеру в раздевалке начал собираться народ. Первым пришел Александр, которого в народе кличут «Прылэпа». Родился в Иваново, вырос в Петрикове, зрелые годы провел в Соболях. После переезда на село Александру сложнее всего было понять местную «гаворку». Первое время нужен был переводчик:

— Западные полешуки не понимают восточных, — объясняет Анатолий Желудко.

— Они не понимали, как я начинал говорить, а я не понимал их, — смеется Прылэпа. — Вот, например, здесь «прымака» (зять, которого принимают в дом жены. — Прим. TUT.BY) называюць як? Прымак! А у нас — «прылэпа».

— Так поэтому вас Прылэпой прозвали?

— Да. Я рассказал об этом своему швагру (брату жены. — Прим. TUT.BY) — и прилэпилось.

По словам Прылэпы, сложности в общении у него есть и с родным братом-полешуком, который живет в Иваново:

— Як я прыеду у Иванава да брата, то ён як начнэ пиз***олить (много говорить. — Прим.TUT.BY)… Я гавару: знаешь что, ты, радзи Бога, пераходзь на чыста беларуски.

Прылэпа в Соболях — фигура заметная. Прежде всего благодаря сходству с Александром Лукашенко. С него Анатолий в свое время нарисовал плакат крестьянина. Лик Прылэпы с косой в руках и подписью «навэдэ порадок на сэлэ» сначала украшал местную художественную галерею — клуб, а потом сарай в музее народного быта. Место новой экспозиции портрета не понравилось натурщику, о чем он не устает напоминать творцу:

— Анатоля портрэт мой вначале повесив на клубу. А потом снял. И повесив де мяне? Ля хлява.

— Он обижен теперь на меня. Претензии предъявляет: почему Александр висит не на клубе, а на хлеве?! Так он ближе к музею. Я ж не на кладбище повесил, — парирует художник.

«Леша пашет с этими вилами и лопатами. А что ему в этой жизни остается?»

Около 18.00 в раздевалке собралось 10 мужиков. Компания своя, соболевская, но разношерстая. Встретились, поздоровались, перекинулись парой слов, разделись, прошли в моечную. Каждый взял по нержавеющему тазику из горки и поставил на деревянную лавку рядом с мыльными принадлежностями. Фотографироваться не хотят: ай, говорят, место не то — тут душа важна, а не внешность.

Дима парилку натопил знатно. Мужики уселись на верхних полках и ливанули на камни воды с экстрактом зеленого чая. Комната заполнилась горячим паром.

— Пошло… — протянул кто-то справа.

— Уши береги… — посоветовали слева.

— Хорошо… — с придыханием добавили оттуда же.

Обжигающий пар утих, «туман» спал и комнату заполнили смех и голоса полешуков. Вспоминали тех, кого в тот день в парной не было, шутили над теми, кто был.

Опять плеснули воды. Опять тела окутал горячий пар. Опять голоса вытеснило шипение влаги на раскаленных камнях.

Попарились, обмылись водой из тазиков, ополоснулись и вышли обратно в раздевалку. Здесь беседа пошла живее. На столе появились бутылки с квасом, компотом, водой. Главную заповедь соболевской бани — алкоголь не употреблять — здесь чтят. Обсуждали коррупцию в Минске, столичных чиновников, которым продукты носили, ДТП в Ивацевичском районе, где автомобиль сбил двух лосей, историю с мядельскими следователями. Поговорили и о сельских банях, которые массово позакрывали.

— Баня для меня все, — говорит Василий Копчейко. — Здесь хоть пообщаться можно. А так что?! Я один живу. Вон иногда брат приедет, то с ним поговорю… В бане мы соберемся, погутарим. Да и вообще. Не было бани, так в корыте мылись. Но какое ж это мытье?!

— Помнишь, як мы в школе мылись? — добавил брат Василия Михаил. — Очередь была…

— В школе я работал кочегаром. У нас был душ. Так к нам приходили в душ и в очереди стояли, — объяснил Василий.

— А после баньки какой ритуал?

— Чая попить. Раньше и водочку пил. Давно это было.

— Баня помогла излечиться, — добавил Анатолий.

Анатолий искренне верит, что сельская баня обладает терапевтическим эффектом.

— Люди душой хотят отдохнуть после тяжелого рабочего дня. Вон Леша, — Анатолий указал рукой на Алексея, которого местные называют Крючком, — пашет с этими вилами и лопатами. А что ему в этой жизни остается? Никаких развлечений культурно-бытовых. Он в баню придет, помоется, вдохнет немного воздуха — и о пьянке забудет даже.

— Да, — согласился Прылэпа, но тут же добавил: — Но после бани ж нужно и горло промачыты!

— Ему это не надо, — парировал Анатолий, — После хорошего пара у него здоровый дух. А так он догоняется водкой потому, что ему не хватает культурной…

Рассуждения Анатолия прервал Алексей, о котором и шла речь. Он достал из пакета коньячного вида фуфырик с жидкостью темно-красного цвета. По виду — настойка. По составу — дешевое вино из сельмага.

— Вот сейчас коньячка (Алексей почему-то называет содержимое своей бутылки именно так. — TUT.BY) потяну, — улыбнулся Алексей, достал пробку из своего графина и «причастился». Сделал один глоток, вытер ладонью губы и улыбнулся так, будто на него благодать сошла. Тепло, которое волной разлилось по телу Алексея, невидимыми каплями оросило и присутствующих.

— О… Бачыш, — закивал головой Прылэпа.

— Ну, его баня не исправит, — вздохнул Анатолий. — Это не панацея от его болезненной тяги. Но баня его дозу меньше сделает. Он хоть что-то на завтра оставит.

— Алексей, оставите? — уточняем.

— 100 процентов, — подтверждает Алексей, упаковывая бутылку обратно в пакет.

— У него внутри есть вакуум, пустота. Так пусть он лучше его баней заполняет, а не водкой.

— Алексей, чем вакуум лучше заполняется? Баней или водкой?

— Баня лучше… Лучше баня, — подтверждает Алексей, и через секунду добавляет: — Но после бани раз в неделю пару капель не помешает.

— Конечно, баня. После водки он мучается, а после бани — здоровый, — кивает Анатолий.

— Александр, а у вас какой ритуал после бани? — интересуемся у Прылэпы.

— У Александра? Жену почухать, — расхохотался Анатолий.

— Что кому… — психует Прылэпа.

— Он уже лет 20 не пьет, — объясняют отдыхающие.

— С 2000-го! Считай, сколько это, — эмоционально подтверждает Александр.

— И не хочет. Ни пива, ни вина, ни шампанского, ничего. Только курит. Прячется от жены за углом и курит, — вторят отдыхающие.

Мужики шутят, что Прылэпа бросил пить, когда недалеко от Соболей в ДТП попала фура с шампанским. Деревенских позвали тогда собирать разбросанные по округе ящики и грузить в новый полуприцеп. За работу рассчитались товаром.

— Напился на 20 лет вперед! — смеются мужики.

История, которая стала частью сельского фольклора, имеет мало общего с реальностью. На самом деле на решение Александра завязать с пагубной привычкой повлияли тяжелые последствия одной давнишней попойки.

— У меня жонка в магазине кочегарила и на ферме была дояркой. А я слесарем был. Я всегда в 5 утра шел и подкидывал (выпивал. — Прим. TUT.BY), и вечером шел последний с дойки и тоже подкидывал. Как-то шел пьяный по мосту, упал — и все… Повыдергивали половину зубов. Потом и остальные. Я 18 дней в Бресте пролежал загипсованный. А потом уже сказали выбирать: или роби, или пий.

Баня в Соболях официально работает до 20.00. А по факту — парит до последнего клиента. Двух часов мужикам хватило. Помылись, выговорились, собрались и разбрелись кто куда. Некоторые продолжили вечер в доме родителей Анатолия. В тот день его отец, Иван Антонович, праздновал день рождения. Для гостей хозяева оставили стол с полесскими яствами: пальцем пханой колбасой, домашними голубцами, мясной нарезкой и тарелку товканыци — так в Соболях называют запеченное пюре с хрустящей корочкой.

— Жалко мне ваше поколение, — бросил на прощание Иван Антонович. — Я в свое время всю Россию объехал. На целину столько народа ехало… Все вместе, всё вместе. Весело, душевно… А у вас что? Часто собираетесь?..

…А в бане тем временем погас свет. За ней уснули хаты. Белорусская Диканька исчезла во тьме, будто ее здесь никогда и не было. И если бы черт той ночью украл месяц, никто бы из местных пропажи не заметил — лишь бы не баню.