К 100-летию БЕЛТА: "Навiны складаюць гiсторыю". Первое задание
Немногим журналистам выпало счастье встречаться с выдающимися писателями Алексеем Толстым, Ромэн Ролланом, Анри Барбюсом, беседовать со знаменитыми артистами Иваном Москвиным, Василием Качаловым, Михаилом Тархановым, брать автографы у легендарных летчиков Чкалова, Громова, Коккинаки, интервьюировать известных шахматистов Капабланку и Ласкера. Все эти встречи на счету корреспондента БЕЛТА Самуила Абрамовича Ратгауза. Он начинал журналистскую деятельность в 1930-х в памятные дни челюскинской эпопеи, а завершил карьеру в агентстве в 1973 году. Первым его материалом был отчет о встрече академика Отто Юльевича Шмидта в Минске:
"Канун Первомая 1934 года… Как быстро и незаметно пролетело время! Двенадцать месяцев назад Московский городской комитет комсомола… дал мне путевку на годичные курсы корреспондентов ТАСС. Занятия позади! В свободное от учебы время - работа в аппарате агентства.
Приходит время и в отделе кадров предлагают на выбор три пункта: Ташкент, Тбилиси, Минск. Выбираю последний. Здесь вырос, знаю белорусский язык, да и до Москвы недалеко. Прошел последний раз с колонной ТАСС первомайский путь от Покровки до Красной площади.
Приехал туда где-то 7-8 мая 1934 года. В небольшом здании на Советской улице познакомился с работниками крохотного тогда коллектива, приглядывался к городу, в котором я еще школьником был на первом Всебелорусском слете пионеров.
И вдруг, как гром с ясного неба, сообщение: "из США возвращается Отто Юльевич Шмидт, главный герой эпопеи экипажа и пассажиров парохода "Челюскин", раздавленного арктическими льдами. Все, кроме завхоза корабля, благополучно высадились на лед, и страна с неослабным вниманием следила за ходом их спасения. Блестящий ученый и исследователь, уроженец Могилева, О.Ю.Шмидт оказался на высоте. Люди верили ему. И вот настал момент, когда впервые в условиях суровой Арктики спасение пришло с неба. Из холодных объятий Севера челюскинцев эвакуировали советские летчики, которые вскоре стали первыми Героями Советского Союза. Но Шмидт тяжело заболел, и его самолетом доставили для лечения в Америку.
Он возвращается в Москву через Минск. Мне поручается дать об этом материал. Быстро на листе бумаги печатаю "удостоверение", что я корреспондент БЕЛТА.
Задолго до прихода поезда из Негорелого добираюсь на Привокзальную площадь.
Прибывают и прибывают многолюдные колонны с предприятий и организаций города. Поезд уже где-то на подходе, пытаюсь пробраться на перрон, где должна состояться торжественная встреча. Но не тут-то было! Милиция моего "удостоверения" не признает и быстро выдворяет за дверь вокзала.
И тут меня осеняет мысль. Смотрю на то, что происходит возле вокзала. Идет взвод красноармейцев с винтовками - значит, почетный караул. Проходит группа людей "начальственного" вида - значит, это городское руководство. Торжественно шествует цепочкой группа мальчиков и девочек с цветами - значит, будут их преподносить гостю и его спутникам. Появился оркестр. Словом, я начал рискованную игру, иного выхода нет. Ведь я не на перроне, а отчет надо во что бы то ни стало дать.
Стою на площади и слышу, как гремит оркестр на перроне, раздается "Ура". Словом, все идет по моему "сценарию".
Тем временем площадь все больше заполняется народом. У вокзала стоит украшенная трибуна. Здесь, очевидно, начнется митинг и выступит сам Шмидт. Решил сделать своей базой именно это место, чтобы как можно подробнее все записать. В общем, мысль была правильной, но она не согласовывалась с мнением милиции. На коне подъехал начальник ее наружной службы (это я узнал потом) и предложил немедленно исчезнуть. Я назвал себя - корреспондент БЕЛТА. Но последовало: "Уходите". Так я оказался позади линии оцепления. Пришлось сделать вид, что подчиняюсь.
Но едва он отъехал, я снова вернулся. Наша игра повторялась раза четыре. Он отъезжал, а я возвращался. Пятый разговор с ним, увы, не состоялся. Разгневанный кавалерист приказал двум милиционерам вышвырнуть меня за линию оцепления. И я оказался в первом ряду встречающих, довольно далеко от трибуны.
Церемония встречи на перроне окончилась. Гость и сопровождающие поднимаются на трибуну. Толпа при появлении Шмидта всколыхнулась и, как мощная волна, начала двигаться вперед. То, что вижу и слышу, кое-как заношу в блокнот. А меня все ближе и ближе прижимают к трибуне, едва держусь на ногах. И тут у милицейского начальства возникает идея: перед толпой быстро выстраивают "цепь" грузовиков. Прижатый к автомашине, я делаю отчаянные попытки увидеть то, что происходит впереди. Но тут возникает новая ситуация. С площади начали "жать" на машины, а те по очереди начинают опрокидываться. Снова рывок толпы, и я под колесами машины. Моя великолепная толстовка и за одно брюки разорваны. Меня вытаскивают, и две сердобольные женщины английскими булавками "застегивают" на спине и чуть пониже куртку и брюки, но блокнот цел!
Митинг подходит к концу. Успеваю подойти к трибуне и выяснить некоторые моменты, уточнить речь Шмидта и представителей города. Заодно от чистого сердца выкладываю все начальнику наружной службы, который снова подъехал на коне. Уже в сумерках марширую от вокзала по Советской улице в БЕЛТА.
…На следующий день читаю в газетах "свой" отчет. Все в порядке. Как говорится, все правильно увидел и предугадал. А днем на доске появился приказ: "За оперативность, настойчивость и хороший отчет о приезде Шмидта – премировать Ратгауза 15 рублями" (солидная по тем временам сумма!).
Дебют, моя первая удача в БЕЛТА состоялась".-0-