Дважды Герой Советского Союза Степан Шутов — в воспоминаниях и рассказах его современников

О дважды Герое Советского Союза Степане Фёдоровиче Шутове глусчане, можно сказать, знают с юных лет. Традиционно в преддверии главных государственных праздников малыши из местных детсадов приносят цветы к бюсту Героя, а воспитатели рассказывают им о знаменитом земляке. Нам хорошо известно о подвигах, за которые Степан Фёдорович дважды получил звание Героя Советского Союза, а вот каким он был человеком, могут рассказать лишь те, кто знал его лично, его современники. И пусть в их рассказах нет четких характеристик, но факты, описываемые события говорят о многом.

Оригинальный командир, смелый и отважный танкист

В книге военных воспоминаний «Последний выстрел» о будущем Герое упоминает Захар Карпович Слюсаренко — генерал-лейтенант танковых войск, участник Великой Отечественной войны, дважды Герой Советского Союза. До войны он вместе с Шутовым служил в 4-й отдельной киевской тяжелой танковой бригаде. Вот как Захар Слюсаренко рассказывает о своей случайной встрече со Степаном Шутовым в городе Горьком (в июле 1942 года Шутова, сражавшегося на Волховском фронте, направили в Горький для укомплектования и формирования полка прорыва танками МК-11 «Матильда»): «Шагаю по одной из центральных улиц. Вдруг сзади слышу: «Слюсаренко, здорово!» Оборачиваюсь — Шутов. Обнимаемся, хлопаем друг друга по плечу. Такая неожиданная встреча!

— Давно, хохол, от немцев прячешься? — улыбается Шутов.

— Был в Сталинграде, оттуда — в Саратов, Горький, потом вызвали в Москву. Пятый день как здесь.

— Смотри, и я пятый день.

Шутов смеялся, острил, а настроение у него было, как он позже признался, неважное. Москва его, как и меня, отозвала от наших бригад и направила в Горький формировать особые танковые полки прорыва. Здесь нас уже ожидали опытные танкисты… Мы должны были их немного подучить на английских машинах. После этого полки поступали в непосредственное распоряжение Ставки…»

В Горьком во время испытаний английских танков Степан Шутов и Захар Слюсаренко, несмотря на очевидные достоинства этих боевых машин, отмечали их неприспособленность к существующим военным условиям. «…Бензиновый двигатель капризный, — говорил Шутов, — как балованный ребенок, его кормить надо только первосортным бензином, авиационным. Боковая броня тонкая — любой крупнокалиберный пулемет ее прошьет. Слишком сложное управление… Достаточно резиновому плунжеру выйти из строя, как танк сейчас же превратится в гроб. Гореть будет, как магний: вспыхнет — и поминай как звали. Нет, нас, старых воробьев, на мякине не проведешь, — он опустил тяжелый кулак на стол, — горчицу с медом не спутаем! По своим боевым и техническим качествам английская машина, Захар, остается далеко позади нашей тридцатьчетверки.

— Они, быть может, для Африки в самый раз.

— Во-во! — ухватился Шутов. — Для Африки, макак пугать…

…Встретился снова с Шутовым.

— Слыхал новость? — спросил он, приняв серьезный и озабоченный вид. — Нас с тобой, ходят слухи, перебрасывают в пески Каракумы.

Я понял его намек: английская машина совсем не была пригодна к боевым операциям в зимних условиях. Тоненький слой льда на подъемах был для нее непреодолимым препятствием: буксовала, скользила, катилась назад.

— Будем наваривать шипы, Степан Фёдорович, иного выхода не вижу.

— Придется, — согласился он. — Надо запросить разрешение Москвы.

Москва быстро откликнулась на наше предложение. Позже стало известно, что Федоренко докладывал о нашем запросе Верховному Главнокомандующему, и тот, взвесив все «за» и «против», дал свое «добро»…