"Прихожу - нет крестов и ограды!" Родные похороненных на военном кладбище готовят коллективный иск
Донат Яканюк, Ирина Матусевич, Александр Гурский называют себя пострадавшими от благоустройства на Военном кладбище в Минске. С могил их предков без согласия родных убрали кресты и ограды. «Они представляли ценность для наших семей!» — говорят минчане и разыскивают других пострадавших, чтобы подать коллективный иск против действий Спецкомбината КБО.
История первая. «Снесенные крест и ограду делал для дедушки мой отец»
Ирина Маркевич и раньше бывала на могилах своих близких на Военном кладбище минимум три раза в год. В этом году еще чаще, но дело в большой неприятности: могилу деда Ирины «благоустроили» против воли семьи.
— Здесь похоронен мой дедушка по отцу Матусевич Иосиф Казимирович. Он умер в 1934 году в молодом еще возрасте, когда моему отцу было шесть лет, — рассказывает Ирина Маркевич. — Моя бабушка, мама отца, смогла сохранить об Иосифе добрую память. Как видите, даже внуки приходят сюда и чтут его память, хотя я, например, знаю о дедушке только по рассказам отца. Это место очень знаменательно для нас еще и потому, что семья сюда уходила, когда были большие бомбежки Минска. Родные жили на Янки Купалы, а прятались от бомб здесь, на кладбище — тут был край города, насаждения.
На могиле Иосифа Маркевича был крест, надгробие и ограда, которые в середине шестидесятых лично мастерил отец Ирины.
— Крест и ограда, конечно, были простыми и не представляли какой-то архитектурной или культурной ценности, но они были ценностью нашей семьи! Так мы берегли память. Память о дедушке — это то, что мы храним, что воспитывает наших детей.
Семья ухаживала за захоронением, обновляла краску на кресте, ограде, надмогильной цветочнице. Но в 2012 или 2013 годах на ограде стали появляться мазки цветной краски — синей, желтой, красной.
— Я все никак не могла понять, откуда это берется, — рассказывает Ирина. — Ограда черная — мазки были очень заметны, мы их, конечно, закрашивали. А в 2016 году на ограду повесили табличку с объявлением, чтобы привели в порядок захоронение. Мол, если это не будет сделано — значит администрация кладбища будет благоустраивать сама, — говорит минчанка. — Я встретилась с администратором кладбища. Оказалось, что стоял вопрос о дереве, которое там росло — оно стало очень большим, вросло в ограду, и, говорят, представляло какую-то опасность. Но администратор кладбища сказала, что деревья они сами не убирают, а такие работы будут проводиться через год-два, когда начнется благоустройство.
В администрации Военного кладбища Ирине Маркевич посоветовали обратиться в городской архив — для установления родственных отношений с дедушкой. Женщина так и поступила, письмо из архива принесла в дирекцию кладбища. Там сделали пометку в специальной книге, записали телефоны и адрес Ирины.
— Потом нас здесь ничто не настораживало. И вот в этом году, 20 июля, в свой отпуск, я пришла сюда, чтобы заняться вопросом о благоустройстве места захоронения. Очень долго искала могилу дедушки, потому что все мои ориентиры были снесены: дерево, ограда… И вот, нашла эту тумбу с фамилией дедушки. Все оборвалось внутри! Как же так? Ведь обещали, что все будет сохранено!
Ирина Маркевич говорит, что встречалась с Сергеем Туром, заместителем директора Спецкомбината КБО.
— Похоже, я была уже не первой, кто высказывался по поводу их действий. Человек пытался мне что-то объяснить, потупив взгляд. Ярость моя была безграничной! Сейчас первые эмоции улеглись, но когда я прихожу сюда и все вспоминаю, смотрю на все это — всплывает негодование. Мне еще неловко и перед родственниками, которые в солидном возрасте. Я ж их уверила, что все будет в порядке. Как можно так поступать с людьми?
Женщина обращалась в РУВД Советского района. Оттуда ответили, что обращаться надо в суд или в прокуратуру.
История вторая. «Могилу моего деда, протоирея, потревожили трижды»
Донат Яканюк называет могилу своего предка трижды потревоженной. Его дед, протоирей Андрей Федорович Туровский, похоронен прямо под одной из стен церкви Александра Невского, которая стоит тут же, на Военном кладбище. В соседней могиле похоронена его мать.
По словам внука, протоирей Андрей Туровский принимал участие в жизни церкви Александра Невского, а настоятелем служил в железнодорожной церкви, которая не дожила до нынешних дней.
— Дедушка переехал в Минск весной 1945 года, прослужил здесь недолго, всего 3,5 месяца, а потом скончался. Но мы знаем, что служил он успешно — был блестящим оратором. Когда собирали деньги на Красную армию, он собрал денег больше, чем священники других приходов. На сороковины после смерти дедушки или чуть позже вокруг его могилы поставили ограду — на средства его жены, бабушки.
— В 1957 году все уехали из Минска, а когда вернулись, оказалось, что ограду расширили на полметра и подзахоронили к нашим еще одного протоирея — Рождественского. Ну, хорошо. С тех пор наша семья следила и за могилой Рождественского. Второй раз могилу деда потревожили без нашего ведома в конце 1990-х или в начале 2000-х. Вместо бетонных надмогилий положили вот эти, мраморные. Обошел церковь вокруг, посмотрел, что захоронения у всех протоиреев унифицировали. Ну ладно: кресты и ограду ведь никто не трогал. А в этом июне прихожу — нет ни крестов, ни ограды!
Донат Яканюк объясняет, что за несколько месяцев до этого был на кладбище — не было никакого сообщения о том, что кресты и ограду хотят убрать.
— Кованая, прекрасная ограда! Я даже не знал, как себя вести, когда все это увидел. Представитель Спецкомбината Сергей Тур объяснил, что представитель церкви сказали, что им мешает эта ограда. И рабочие спилили ее болгаркой.
Яканюку рассказали, что спиленные ограды увезли на «Вторчермет» в Гатово.
— Брат сказал, что он бы взял что-то на память, раз уж такое сделали. Я помчался в Гатово. Вместе с тамошним директором мы обошли горы старого утилизированного металла — нету. Ну, конечно, где ж теперь найдешь?
Донат Яканюк с тех пор общался с настоятелем церкви Александра Невского, с дирекцией Спецкомбината КБО, писал в Минскую епархию, на имя митрополита Павла.
— Церковь кивает на КБО, КБО на церковь… В конце концов, в сентябре, мы подали заявление в РУВД Советского района. Написали, что просим найти виновных в ликвидации крестов и ограды и восстановить то, что является собственностью нашей семьи. Ответа пока не было. Вся ситуация кощунственная. Я сейчас живу в постоянном миноре, но хочу добиться восстановления правды и того, что было. И товарищей по несчастью у меня насобиралось достаточно. Мы готовы подавать коллективный иск в суд — страна должна нормально относиться к своим гражданам и памяти предков. В Беларуси всегда была традиция уважать память предков.
История третья. «Кресты и ограду срезали еще в 2012 году»
У Александра Гурского обида на администрацию Военного кладбища более давняя. Он говорит, кресты и ограду с могил его предков убрали еще в 2012 году.
— Тут похоронены дед Юлиан Иванович Гурский и его сын, мой дядя. Дед умер в 1942 году, дядя в 1945. До 2012 года тут стояла нормальная, мощная еще ограда два на два метра, два креста, — рассказывает Александр Гурский. — Кресты, конечно, от времени пообносились немного, но я планировал восстановить все это, делал чертежи, прикидывал размер. Я хотел именно реставрировать, а не благоустроить — такое слово сейчас на кладбищах модное.
Александр Гурский рассказывает, что в августе 2012 года испытал самый сильный шок в своей жизни.
— Я не обнаружил на месте ни крестов, ни ограды! Ничего, что я посещал с тех пор, как был еще мальчиком. Не дай бог любому человеку это пережить.
Александр Гурский рассказывает, что тогда нашел администрацию кладбища, и там признали, что сносили ветхие кресты.
— Сказали, что надо было срочные меры принимать, вроде бы руководство города требовало. И они спилили ограду, крест. Один крест — под уровень земли, а от другого креста, слава богу, остался хотя бы обломок — хоть могилу можно найти. Взамен ничего не установили. Помню, что я брал отгул на понедельник, чтобы пообщаться уже с руководством Спецкомбината. Но не успел, потому что за день до этого у меня случился инсульт.
Мужчина говорит, что потом много времени у него ушло, чтобы восстановиться после тяжелой болезни. Поэтому у могил теперь уже заброшенный вид.
— У меня шесть-семь могил на нескольких кладбищах, физически с таким здоровьем уже не успеваю все обустроить. Недавно вот покрасил ограду и крест на могиле бабушки на Кальварии, надо там поставить более нормальную табличку. А историю, которая случилась тут, даже неприятно вспоминать. Но думаю, как-то буду восстанавливать справедливость.
